Сухой спертый воздух был неприятным и нес на себе отпечаток застаревших остатков ворожбы. Для этого не нужно было даже видеть мир по-другому. Достаточно было принюхаться. Далекое эхо все еще витало в воздухе, незримым туманом клубясь под ногами и оседая едва заметной белесой пылью у стен.
Крыса отмечал все изменения про себя. Понимал, не зря серкулус так переживал, когда все-таки окончательно решил пойти против запрета на посещение Резервации. Даже такие матерые путники, как сам Дэзмунд Смитт и Ветерок, прекрасно знающие по старым временам это место, как и прочие части Лабиринта, теперь могли тут ненароком заплутать. Хотя здесь и не было настоящих ловушек и прочей ерунды, способствующей защите тайн, хранящихся в недрах Резервации, но зато тут было множество вредоносных вещей, которые во много раз хуже, чем любые защитные средства или мудреные капканы.
Потому-то они действительно неплохо подготовились для такого незапланированного похода. Взяли все, что могло понадобиться. Провиант на пару дней, две старых карты, зажигательные смеси и сменные кассеты для энергии. Не то это место, чтоб пренебрегать даже мелочью. Лишь бы не тяготило и, в случае стычки, не стало бы обузой. Мало ли что. Резервация – зона закрытая, не столь запущенная, как обрушенные части Лабиринта у старой переправы, но все-таки довольно опасная. Здесь прогулочной походкой не пройдешь. Это уже Крыса ощутил на собственной шкуре.
Впереди зашипел Ветерок. Он вскинул вверх руку, ладонью обращенную к стоявшим позади спутникам. Заставлял остановиться. Почуял неладное. У него этого не отнять. Повинуясь жесту путника, трое бывших позади него людей остановились, приготовились, в случае чего, отражать любое нападение.
Ветерок, хотя и понимал, что медлить нельзя, теперь шел осторожно. Первые две развилки они миновали вполне благополучно, а вот потом началось хоть что-то заслуживающее внимания. Раньше практически незримый осадок едва заметной белой пыли приобрел странные очертания. Он стал похожим на порванные клочья тумана, медленно кружащие над каменными плитами. Маленькие кубла бледно-белых крупиц принявшего форму волшебства.
Ветерок, нервно косясь на странный ошметок ворожбы, начал осторожно обходить его. Что это за штука такая, никто из четырех пробирающихся по Резервации людей знать абсолютно не желал. Мало ли какую гнусность может породить застарелая магия, когда ее ничто не ограничивает. По молчаливому согласию такие необычные островки, видимые даже издалека, принято было обходить.
Только вот их количество никак не хотело уменьшаться. Наоборот – их становилось все больше и больше. Проходы между ними затруднились. Белые кубла покрупнели, в них появились желтые светящиеся отблески. Что они значили, люди хотели знать еще меньше, нежели о природе необычного феномена.
В одном месте маленькие тучки так сильно разрослись и превратились в настоящие полчища белесой дымки, что четверым спутникам пришлось заранее продумывать собственные шаги, а потом даже перепрыгивать через созданные остатками магии препятствия, да так, чтобы ненароком ни за что не зацепиться. Когда они перепрыгивали через очередные скопления клубов тумана, у Андрейко из кармана ненароком выпала мелочь. Серебристые монетки полетели в находящееся под ним кубло, но знакомого звона не послышалось. Точно они упали в никуда совершенно бесследно. Только само облачко заискрилось на считаные доли минуты и вроде как увеличилось в размере.
Андрейко, тяжело приземлившись уже по другую сторону от проглотившего мелочь клочка тумана, шумно сглотнул и сказал что-то совершенно нечленораздельное. Стараясь ничего не цеплять, он прошел чуть дальше, освобождая место для Крысы. Тому прыжок дался чуть труднее, нежели он рассчитывал. Облачко, действительно, разрослось. Нет сомнений. Путнику, когда он уже стоял на своих ногах, стало не по себе. Хоть парень и был ловким малым, но рядом с такой гадостью, как эти штуки, он немного нервничал.
Было неспокойно и Дэзу с Ветерком. Уже преодолев очередное препятствие из стелющегося у их ног всеядного тумана, путники остановились. Крысе было достаточно проблематично добраться до них, но он и без того прекрасно понимал, что проход впереди был окутан бесконечным ковром из белесых остатков древней ворожбы. Желтоватые искры, вспыхивающие в глубинах сгустков тумана, тоже ничего хорошего не предвещали. В таких условиях идти дальше было практически невозможно.
– Назад, – донесся до Крысы глухой голос серкулуса. – Будем обходить.
Решение Дэзмунда Смитта было своевременным, и его спутникам пришлось не так долго идти назад, пока они все вместе вновь не очутились у одной из развилок.
– Значит, так, – когда они стали около нее, обратился к троим членам отряда Дэз. – По нормальному у нас пройти не получилось, поэтому придется идти в обход. Это плохо. И по времени, и для нас самих, в первую очередь. До излучины идти придется дольше, чем нужно. Тогда поступим так: Ветерок, будешь прикрывать наши спины – все равно проход этот ты не знаешь, Крыса – держись рядом со мной, а ты, малец, – рядом с Ветерком. Так, все на месте? Пойдемте.
Впрочем, Крыса так и не понял, чем отличались обе дороги через Резервацию. Те же белесые в желтых молниях низкие кучевые облака, от которых каждый из четверых спутников уже устал уворачиваться, постоянно суживающийся проход да голые каменные стены без малейших следов вмешательства цивилизации, а это напрягало, ведь некогда Резервация была переоборудована по тогдашним стандартам, а сейчас она вновь превратилась в то, чем являлась до прихода в Лабиринт гильдий – простым подземельем. Исчезли следы балок, железные штыри опор, наливной бетон и прочие важные составляющие нынешнего внешнего облика Пути. Не осталось ни одного осветительного прибора, да и выемок для факелов тоже нигде не было видно. Только порой, оставленные на потолке, следы темных пятен свидетельствовали, что некогда в Гильдии Ветра горел настоящий чадящий огонь.
Хранилище никак не хотело соответствовать своему названию. Эти бесконечные тоннели, ведущие в никуда, развилки и сумрак оставленных позади темных проходов, и ни одной двери или хотя бы зала, сплошь заполненного хвалеными артефактами, из-за которых и произошел весь сыр-бор. Крыса уже давно перестал считать повороты, от магии его уже порядком тоже воротило, а напряжение медленно перерастало в усталость. У него и без Резервации был не слишком удачный день.
Преодолев очередное скопление плотоядных остатков магии, спутники наконец смогли перевести дух – непроходимые полчища начали понемногу редеть и вскоре совсем пропали. Было ли это хорошим знаком или же наоборот – плохим, ни серкулус, ни Ветерок не говорили. Только вот почему-то самого Крысу торопливое исчезновение ставших привычными облачков немного поднапрягло – слишком уж поспешно это произошло. Так не бывает. Это уж Крыса прекрасно понимал – чересчур часто ходил по Изнанке, а она учит подмечать любые детали.
Дэз приостановился. Крысе показалось, что серкулус к чему-то внимательно прислушивается. Медлит. Нервничает. Сам же путник никак не может понять, что так обеспокоило их проводника. Впереди лучи света выхватывали такой одинаковый ход. Кое-где у стен еще ютились островки бледных остатков тумана, а впереди все было совершенно таким же, как и прежде. Крыса, хоть и был порядком взбудоражен, но зримой опасности не ощущал. Глазами тут не поможешь – слишком много магии, да и они хороши лишь в Тумане да на Изнанке, ну, и в любом месте, где магический фон не превышает допустимых единиц.
Крыса так и не понял, что произошло в следующее мгновение.
Ослепительная вспышка застелила его глаза. Он ослеп. Внезапно и совершенно определенно. Потом что-то больно царапнуло его по покалеченному плечу. Послышался визг. Кто-то позади его пальнул, едва не попав в путника. Он вовремя отскочил – Изнанка учит осторожности. Свет никак не хотел исчезнуть. Крыса пытается закрыть глаза – но это ничего не дает. Огненная боль в колене приводит парня в себя. Он силится хоть что-то прокричать. Бесполезно. Не выходит. Колено пульсирует и рвет изнутри жаром. За спиной проносится очередь, но голосов своих товарищей путник не слышит. Они исчезли – вместо них вокруг него стоит визг. Истошный. Надрывный. Он заставляет парня оцепенеть. Забыться в ярком свете. Крыса не может нажать на спусковой курок. Становится бесполезным. Руки и ноги наливаются тяжестью. Неподъемной. Невозможной. Он никогда ничего не боялся, но сейчас едва может унять так громко бьющееся сердце. Оно оглушает его еще больше, нежели невозможные звуки повсюду. Он не знает что делать.
Кто-то с силой хватает его за запястье и заставляет следовать за ним.
Шаги даются тяжело. Каждый стоит огромных усилий. Невозможных стараний и полыхающего костра в колене. Вот только тот, кто тянул его, совершенно не интересовался мнением Крысы. Он взял его на буксир и тянул вперед. Все дальше и дальше. А парень не мог сопротивляться. Не мог кричать.
