– Это он! – сказала она с дрожью в голосе. – Он глядел сюда через стекло! Какой ужасный!..
– Кто? Биль Куэд?
– Да.
Он бросился к двери, но она удержала его за руку.
– Остановитесь! – крикнула она. – Не уходите!.. – На мгновение он остановился у двери. Он был опять таким же, каким она увидела его в первый раз: спокойным, страшным и с холодной улыбкой на губах. Его серые глаза светились, как сталь.
– Заприте за мной дверь и не отпирайте ее никому, пока я не вернусь, – сказал он. – Вы первая женщина, которая посетила меня, как гостя, леди Грэй. Я не позволю, чтобы кто-нибудь вас побеспокоил.
Когда он уходил, она заметила, что он вытащил что-то из кармана. Это что-то сверкнуло при свете лампы. Она не могла в этом ошибиться.
ГЛАВА VII
Джон Альдос сгорал от нетерпения скорее убить Куэда. С быстротой зайца он обежал вокруг своей избушки и остановился, чтобы прислушаться. В руке у него был револьвер, и глаза его так и пронизывали тьму, чтобы увидеть в ней какую-нибудь двигающуюся тень. Он решил не медлить. Он будет стрелять в Куэда, так как знает, зачем это животное заглядывало к нему в окно. Сынишка Стивенса оказался прав. Куэд разыскивал Иоанну. Его подлая душа так и сгорала от желания овладеть ею, а Альдосу было известно, что когда им овладевала страсть, то этот человек превращался в дьявола и был готов на все. Стоя так у стены и прислушиваясь, он его иначе и не считал как зверем. Он приготовился стрелять, но не видел перед собой ничего. До него не долетело ни малейшего звука, ни от топота чьих-нибудь ног, ни от движения телом. Часом позже взошла бы луна, а теперь светили одни только звезды. Саженях в пятидесяти в стороне он услышал крик совы. На реке что-то всплеснуло. Почти пять минут простоял он так, молча и не двигаясь, точно камень. Он пришел, наконец, к заключению, что идти сейчас на поиски Куэда в темноте было бы совершенно не умно, а потому повернул назад, постучался в дверь и, когда Иоанна открыла, вошел к себе в избушку.
Она все еще была бледной, но глаза ее сверкали.
– Я уже собиралась идти сама, – сказала она. – Стала уже побаиваться…
– …что он мог бы убить меня в темноте? – перебил ее Альдос. – Что ж, Иоанна, он мог бы это сделать!
Совершенно бессознательно он назвал ее по имени. Но теперь ему показалось самой естественной вещью в мире называть ее именно Иоанной.
– Мне необходимо сообщить вам, – продолжал он, – что за человек этот Биль Куэд и почему именно он заглянул к нам в окошко.
Она повела плечами.
– Нет, нет, не надо… – сказала она. – Я и так догадываюсь!
– Хотя отчасти, – продолжал Альдос, и лицо его изменилось, – для вашей же безопасности необходимо, чтобы вы о нем знали, а не догадывались. Если бы вы были такая же, как и все, то я не раскрывал бы перед вами всей правды, а, наоборот, постарался бы вас от нее оградить. Поэтому вы должны знать все. На всей цепи Скалистых гор есть только один человек, более опасный, чем Куэд, – это Кульвер Ранн у Желтой Головы. Они – партнеры. Они действуют сообща во всех преступлениях, во всех беззакониях, во всем, что только есть на свете дурного, но из чего бы они могли извлечь выгоду или золото. Их влияние среди темных элементов по всей железнодорожной линии громадно. То незначительное количество полиции, которая охраняет движение, не может поделать с ними ничего. Они нажили уже сотни тысяч, главным образом, на трех вещах: на вымогательствах, продаже спирта и торговле женщинами. Биль Куэд в этом отношении подлее своего компаньона. Это просто какой-то дикий зверь. Кульвер Ранн представляет из себя воспитанную, блестящую змею. Но этот Куэд…
Для Альдоса было почти невозможно продолжать, так как в упор на него смотрели голубые глаза Иоанны.
– …которого мы сделали своим врагом, – закончила она за него.
– Да, и даже хуже чем это, – ответил он, слегка отвернувшись. – Вы не должны, Иоанна, отправляться к Желтой Голове одна. Вы нигде не должны появляться в единственном числе. И если вы сделаете это…
– То что тогда случится?
– Не знаю. Может быть, даже и ничего. Но вы не должны ехать одна. Я сам провожу вас отсюда к мадам Отто. А завтра я поеду вместе с вами к Желтой Голове. К счастью, я и там имею место, куда смогу вас пристроить и где вы будете находиться в безопасности.
Когда они поднялись, чтобы уходить, то Иоанна грустно сказала:
– Мне так стыдно оставлять посуду немытой!
Он засмеялся, взял ее под руку, и они вышли за дверь. Когда прошли через поляну и вступили уже в темный лес, он взял ее прямо за руку.
– Темно, и вы можете оступиться, – оправдался он. – Это вам не усыпанная ракушками площадка перед гостиницей «Зеленый мыс»!
– Ну, разумеется! А вы подбирали там маленькие, кроваво-красные раковинки? Я подбирала и теперь еще дрожу. С ними у меня связана неприятная история.
Он знал, что, говоря это, она зорко вглядывалась в темноту и что не воспоминание о раковинах заставляло ее пальчики крепко цепляться за его руку, а боязнь Куэда. Правая рука его сжимала рукоятку револьвера. Каждый нерв в нем был напряжен, но в его беззаботном голосе она не могла открыть ни малейших признаков опасения или готовности.
– Эти красненькие ракушки меня мало интересовали, – ответил он. – Там больше всего я опасался змей. Я безумно боюсь всего того, что подкрадывается ко мне исподтишка, что не имеет ног. Я могу пуститься в бегство от такой змейки, как ваш палец, – уверяю вас, – я убегаю от простой маленькой травянистой змейки с таким же ужасом, как и от питона. Вот это вещь! И не одна только его величина меня ужасала. Однажды я на целых десять футов выскочил из лодки прямо в воду, когда мой товарищ вдруг вытащил на удочку угря и стал уверять меня, что это рыба. Благословляю судьбу, что здесь нет змей. За все свое пребывание на Севере я видел здесь змею всего только раза три или четыре.
Несмотря на беспокойство, которое внушал ей мрак, она весело засмеялась.
– Я не могу себе представить вас боящимся, – сказала она, – хотя верю, что вы можете испугаться именно только какого-нибудь пустяка. Мой отец был самым храбрым человеком в мире, а я сотни раз видела, как он с ужасом отпрыгивал от паука. И если вы так боитесь змей; то что вас носило в Тамполу и на Цейлон?
– Я не знал, что там есть змеи, – ответил он. – Я даже и не представлял себе, чтобы вдоль тамошних отвратительных рек была сосредоточена половина всех змей, живущих на всем земном шаре. Я спал там сидя, ходил в высоких резиновых сапогах, которые доходили мне чуть не до плеч, и носил толстые кожаные перчатки. Я удрал оттуда при первой же возможности.
Когда они входили в Миэтту, увидели впереди себя огоньки: она вдруг обернулась к нему, поглядела ему при свете звезд прямо в глаза и засмеялась.
– Добрый, внимательный Джон Альдос! – проговорила она, точно обращалась к себе самой. – Как было мило с вашей стороны рассказывать мне обо всех этих пустяках, когда мы проходили через этот ужасный темный лес и когда по пятам за нами следовал Биль Куэд!
Он слегка усмехнулся и вдруг остановился, как вкопанный, чтобы спрятать револьвер в карман. Он позабыл это сделать раньше. Увидев оружие; она сразу же стала серьезной, схватила его за руку, и ее рука наткнулась на холодную сталь револьвера.
– Неужели он посмел бы? – спросила она.
– А вы думаете – нет? – ответил Альдос. – Вот почему я и надоедал вам своими пресмыкающимися разговорами, Ледигрей! Вы еще не раз поймаете меня на таких проделках. – Он указал вперед. – А вот и мадам Отто! Она стоит, смотрит в нашу сторону и от всего доброго сердца удивляется, что вы еще не дома и не в постели.
Вход в палатку Отто был широко открыт и, представляя собой черный силуэт на ярко освещенном пространстве, в нем стояла добродушная шотландка. Альдос предупредил ее особым, условным свистком, который служил всегда сигналом для нее и для ее мужчин, и поспешил к ней с Иоанной.
И прежде чем они дошли до самой палатки, Иоанна его ненадолго задержала.
– Я не хочу, чтобы вы возвращались сейчас к себе домой, – сказала она. – Лицо в окошке было ужасно. Я так его испугалась! Я не хочу, чтобы вы были там один!
От этих слов теплота разлилась по всему его телу.
– Ничего не случится, – старался он ее разуверить. – Куэд больше не вернется.
– Я не хочу, чтобы вы возвращались домой, – настаивала она. – Неужели здесь не найдется для ночлега какого-нибудь другого места?
– Хорошо, – ответил он, – в таком случае я пойду утешать Стивенса в его горе и, если вы этого так хотите, сегодня заночую у него.
– Отлично! – весело воскликнула она. – Если вы не, пойдете ночевать сегодня к себе, то я позволю вам сопровождать меня к Желтой Голове. Идет?
– По рукам! – охотно согласился он. – Я не люблю, когда меня выбивают из колеи, но в данном случае с удовольствием соглашаюсь ночевать не дома.
Мадам Отто вышла к ним навстречу. У входа в палатку он пожелал им спокойной ночи и отправился к освещенной улице из палаток и бараков, приютившихся между деревьями. Он поймал на себе взгляд Иоанны, полный боязни и беспокойства. Обернувшись назад из поглотившей его темноты, он заметил, что она немножко задержалась у освещенного входа и посмотрела в его направлении. Сердце у него забилось сильнее. Он захлебнулся от радостного смеха. Как было до странности ново и приятно иметь кого-то, кто о тебе думал!
