Мадам Отто вышла к ним навстречу. У входа в палатку он пожелал им спокойной ночи и отправился к освещенной улице из палаток и бараков, приютившихся между деревьями. Он поймал на себе взгляд Иоанны, полный боязни и беспокойства. Обернувшись назад из поглотившей его темноты, он заметил, что она немножко задержалась у освещенного входа и посмотрела в его направлении. Сердце у него забилось сильнее. Он захлебнулся от радостного смеха. Как было до странности ново и приятно иметь кого-то, кто о тебе думал!
Он не имел намерения выходить открыто в освещенное пространство улицы. С той самой минуты, как он последовал вслед за Куэдом в темноту, в нем сильно бушевала кровь от желания подраться. Он успокаивал себя, идя с Иоанной, но решение найти Куэда и покончить с ним у него с тех пор было не меньше. Он уверял себя, что он не из тех людей, с которыми Биль Куэд мог бы расправиться как-нибудь иначе, кроме физического насилия. Он не имел никакого такого дела, которое этот негодяй мог бы расстроить какими-нибудь подпольными путями, а ему нечего было терять. Никогда еще он ненавидел так этого Куэда, как с той самой минуты, когда Иоанна вошла в его красную с белым палатку. Он питал к нему отвращение и раньше и избегал его просто потому, что ему было противно с ним встречать; теперь же ему страстно хотелось схватить его прямо за горло. Он собирался было подойти к палатке Куэда с задней стороны, но изменил свое решение и вышел в освещенное пространство между двух рядов палаток и бараков, беззаботно засунув обе руки в карманы. Начиналась разгульная ночь железнодорожных рабочих. Хриплый смех, обрывки песен, хлопанье пробок и звон стаканов, щелканье биллиардных шаров, взвизгиванье трех или пяти музыкальных инструментов – вот что он встретил на своем освещенном пути. Граммофон в палатке Куэда играл безостановочно. Несколько раз Альдос останавливался, чтобы поздороваться со знакомыми. Он не заметил в их отношении к нему ничего нового. Если кто-нибудь из них и слышал о его ссоре с Куэдом, то, наверное, заговорил бы с ним об этом или, по крайней мере, дал бы ему заметить. Несколько минут он разговаривал с Мак-Веем, молодым ирландским землемером. Мак-Вей тоже ненавидел Куэда, но ни одним словом не коснулся его в разговоре. Альдос нарочно прошел мимо палатки Куэда и дошел до самого конца улицы, раскланиваясь и близко подходя к тем, кого знал хоть отчасти. И для него становилось все более и более очевидным, что Куэд и его сообщники сами находили нужным скрывать происшествие сегодняшнего послеполудня. Но ведь Стивенс же услышал о нем? Каким образом?
Альдос замедлил шаги. Точно ничего и не происходило, он вошел в палатку к Куэду. Там сидело с полдюжины выпивак, между которыми он узнал троих, которые присутствовали при дневном скандале. Он поклонился им. За конторкой вместо самого Куэда стоял уже Слим Баркер. Этот Баркер был правой рукой Куэда в Миэтте, и глаза его так и сверкнули, как у мыши, когда Альдос наклонился над прилавком с посудой и потребовал себе сигар. Порывшись в кошельке, он достал из него полдоллара, и глаза их встретились.
– А где же Куэд? – точно случайно спросил он у Слима.
Баркер пожал плечами.
– Чем-то занят, – коротко ответил он. – А вы хотели бы его видеть?
– Нет, я так, случайно… Мне не хотелось бы заводить с ним ссору.
Баркер кинул монету в кассу и отвернулся. Закурив сигару, Альдос вышел. Теперь уже он был уверен, что Куэд с реки еще не возвращался. Не спрятался ли он где-нибудь около его избушки? Эта мысль вдруг испугала его. Но тотчас же он и успокоился. Альдос знал, что, имея столько подручных, Куэд не станет сам лично обагрять свои руки кровью или впутываться в сомнительные и рискованные предприятия. В течение следующего часа Альдос посетил все те места, где бывал и Куэд, и уже собирался отправиться к тому месту, где расположились лагерем инженеры, когда вдруг из-под деревьев выскочила маленькая фигурка и догнала его.
Это был сынишка Стивенса.
– Папа хочет, чтобы вы пришли сейчас к нему, – зашептал он тревожно. – Он приказал, чтобы вы шли прямо к нему и чтобы вас не видел никто. И чтобы и я не попадался на глаза никому. Я все время ожидал, когда вы войдете в темноту.
– Беги скорее назад и передай ему, что я сейчас приду! – быстро ответил Альдос. – Помни о том, что он тебе приказал и не попадись на глаза никому!
Мальчишка помчался со всех ног. Альдос огляделся по сторонам и юркнул в темноту.
Четверть часа спустя, Альдос вышел к реке и был уже около палатки Стивенса. Подойдя поближе, он увидел самого Стивенса, который сидел на корточках около потухавшего костра и просушивал свою одежду. Мальчик уже был около него и тяжело дышал от бега. Альдос тихонько его окликнул, и Стивенс медленно поднялся и потянулся. Затем он подошел к тому месту за группой кустарников, откуда его окликнул Альдос. С первого же взгляда Альдос заметил, – что он был прав, принимая предосторожности. Взошла луна и осветила лицо погонщика. Оно было смертельно бледным. Щеки казались еще более впалыми, чем тогда, когда Альдос видел его несколько часов тому назад, и в том, как он держал теперь свои плечи, заключалось сплошное отчаяние. Выражение его глаз испугало Альдоса. Они горели, как уголья, и бегали в разные стороны. Некоторое время оба они простояли молча.
– Садитесь, – сказал, наконец, Стивенс. – Выйдите из лунного света. Я имею вам кое-что сказать.
– Вам ведь известно, что случилось, – продолжал Стивенс тихонько. – Я потерял весь свой табун.
– Да, я знаю, что вас постигло, Стивенс.
Погонщик помолчал немного, а затем схватил Джона Альдоса за руку.
– Позвольте мне спросить вас кое о чем раньше, чем я перейду к делу, – заговорил он почти шепотом. – Вы, пожалуйста, не обижайтесь, но это необходимо. Когда я увидел ее около поезда, то она показалась мне просто ангелом. Вам, конечно, известно о ней все. Что она порядочная женщина, или?.. Ведь вы понимаете, как мы относимся к женщинам, которые приезжают сюда одни? Так вот об этом-то я и хотел вас спросить.
– Она так же чиста, Стивенс, – ответил Альдос, – как и ее глаза. Она из тех женщин, за которых мы идем в огонь и в воду.
– Я был убежден в этом, Альдос. Потому-то я и послал за вами мальчишку. Я увидел ее у вас в избушке после того, как весь мой скот отправился к черту. Когда же я вернулся к себе назад, то застал у себя Куэда. Я был страшно не в духе и много с ним не разговаривал. Но он догадался, что я потерял все. Тогда он пошел к вам. Он потом сообщил мне об этом. Но я и сам догадался, как только он пришел ко мне опять. Никогда еще я не видел его таким, каким он вернулся от вас. Буду краток. Он помешался прямо-таки помешался на этой девушке. Я притворялся, что сочувствую ему, а сам думал только о вас и о ней. Затем он ушел. Он сделал мне предложение.
Стивенс еще более понизил голос и подозрительно оглядел кусты…
– Продолжайте, – заторопил его Альдос. – Мы здесь одни.
Стивенс придвинулся к своему собеседнику так близко, что стал обдавать его своим пропитавшимся табачным запахом дыханием.
– Он предложил мне деньги за весь мои утонувший скот, если я соглашусь устранить вас с его пути не позже послезавтрашнего дня.
– То есть, попросту говоря, убить?
– Да.
Несколько минут тишина нарушалась только одним их напряженным дыханием. Альдос взял погонщика за руку. Это было настоящее мужское рукопожатие.
– Спасибо, дружище! – сказал он наконец. – И он думает, что вы на это способны?
– Я сказал ему, что попробую, и послезавтра утоплю вас в Атабаске.
– Великолепно, Стивенс! Вы можете дать двадцать очков вперед самому Шерлоку Холмсу. И он потребовал от вас этой услуги только потому, что я дал ему по зубам?
– Не совсем! – быстро воскликнул Стивенс. – Ему известно, что эта девица здесь чужая и совершенно одна. Вы принимаете в ее судьбе участие. При вашей поддержке она находится в полной безопасности. Разве вы не понимаете, милейший, его системы? К тому же он ничего теперь так не желает, как ее. Она воспламенила его, как пожар. Он здесь бредил ею; что-то подступило к самому горлу. Дальше уже идти некуда. Он готов на все, чтобы только добиться ее. Он настолько рехнулся, что отдаст за нее все, до последнего доллара. Для вас теперь только и остается одно. Отправьте эту девицу восвояси туда, откуда она пришла, и постарайтесь скрыться и сами. Что же касается меня, то все равно я собираюсь отсюда эмигрировать. Теперь у меня за душой ни доллара, так что я могу отправиться в прерии и наняться там в простые рабочие.
– И вы не правы, совершенно не правы, – быстро возразил Альдос. – Когда я увидел, как ваших лошадей понесло на камни, я уже тогда решил вам помочь. То, что вы мне сообщили сейчас, нисколько не меняет моего решения. Я хотел бы вам помочь, Стивенс, во всяком случае. Ведь я добываю денег гораздо больше, чем могу их тратить. Вот, я слышал, Рупер продает своих тридцать лошадей. Почему бы вам не купить их завтра же? я уплачу за них, а вы не считайте себя моим должником. Скоро я собираюсь отправиться в дальнейшую экскурсию, и мы с вами рассчитаемся. А что касается меня и этой дамы, то завтра мы вместе отправимся к Желтой Голове.
