Он опустил голову и прижался лбом к ее душистым волосам.
— Шатался по окрестностям. — Он положил руки ей на плечи и начал нежно водить пальцами по шее.
— У них есть ордер на твой арест, — слабым голосом произнесла Роз.
— Я знаю. — Он коснулся губами ее щеки с такой нежностью, что Роз едва вытерпела.
— Сейчас я точно что-нибудь подожгу, — простонала она.
Он опустил руку и пальцами потушил пламя.
— Ты уже подожгла. — Он обхватил ладонями ее ягодицы, и прижал к себе так, чтобы она почувствовала, насколько он возбудился. — Вопрос теперь состоит в том, — продолжал Хэл, нашептывая ей в шею, — нужно ли мне срочно принимать холодный душ, чтобы пожар не распространился дальше?
— Это серьезно? — «Интересно, сможет ли он теперь остановиться? — подумала Роз. — Лично я — нет».
— Нет, я спросил просто из вежливости.
— Я вся горю.
— Я на это и рассчитывал, — сказал он, и его глаза сверкнули в оранжевом свете уличных фонарей. — Черт возьми, женщина, я горю несколько недель подряд.
Миссис Антробус спрыгнула с одеяла и гордо удалилась на кухню.
* * *
Через некоторое время дали свет, и он тут же затопил собой комнату, делая пламя свечки, которую успели снова зажечь, совсем невидимым.
Хэл пригладил волосы Роз, убирая непослушные пряди с лица.
— Ты самая красивая женщина, которую мне когда-либо приходилось встречать, — признался он.
Роз хитро улыбнулась.
— А мне казалось, что я слишком худая.
Его глаза смягчились.
— Я же знал, что ты тогда соврала мне насчет своего автоответчика. — Он провел пальцами по ее шелковистой коже рук, внезапно хватая их. Роз снова растаяла от его прикосновения. Тогда он подхватил ее и усадил к себе на колени.
— Сколько раз мне снился этот момент!
— Это были приятные сны?
— Да, но они не сравнятся с тем, что происходит в реальной жизни.
— Ну, теперь хватит, — сказала она еще через некоторое время, выскальзывая из его объятий и протягивая руку к своей одежде. — Так что ты собираешься делать и как реагировать на то, что тебя могут арестовать?
Он предпочел проигнорировать вопрос, а вместо ответа принялся рассматривать фотографии, лежавшие на журнальном столике.
— Это твой муж?
— Бывший. — Она бросила на диван его брюки.
Он с вздохом надел их, а затем пристально вгляделся в портрет Алисы.
— А это, наверное, твоя дочь, — спокойно произнес Хэл. — Она похожа на тебя.
— Была похожа, — поправила Роз. — Она погибла.
Она ждала, что Хэл извинится, сменит тему разговора, но Хэл только улыбнулся и дотронулся до смеющегося личика на фотографии.
— Она очень красивая.
— Да.
— Как ее звали?
— Алиса.
Он снова посмотрел на снимок.
— Я помню, когда мне было шесть лет, я влюбился в такую же девочку. Я чувствовал себя не слишком уверенно, и каждый день спрашивал ее, как сильно она меня любит. Она всегда отвечала одинаково. Вот так. — Он расставил ладони, как рыболовы показывают размер пойманной рыбы. — И говорила при этом: — Вот насколько.
— Да-да, — кивнула Роз, вспоминая что-то приятное. — Алиса тоже всегда измеряла любовь руками. Я совсем забыла об этом.
Она хотела забрать фотографию, но он не дал, а только поднес ее ближе к свету.
— У нее в глазах есть какой-то решительный блеск.
— Она любила все делать по-своему.
— Благоразумная девочка. И у нее всегда получалось?
— Почти. Она была очень категоричной в некоторых вещах. Я помню, как однажды… — Роз внезапно замолчала.
Хэл надел рубашку и начал застегивать пуговицы.
— Мать похожа на дочь. Могу поспорить, что она умела обвести тебя вокруг пальца, еще не научившись как следует ходить. Было бы здорово увидеть человека, который унаследовал все лучшее, что есть в тебе.
* * *
Роз прижала платок к слезящимся глазам.
— Прости меня.
— За что?
— За то, что я все время усложняю вещи и становлюсь причиной дополнительных сложностей.
Он привлек ее к себе и прислонился щекой к волосам. До чего дошло западное общество, если в нем принято считать, что мать, плачущая по погибшей дочери, усложняет вещи.
— Спасибо. — Она увидела немой вопрос в его глазах и поспешила добавить: — За то, что выслушал меня.
— Это было несложно. — Он снова почувствовал, насколько одинокой ощущала себя Роз. — Что же, теперь ты будешь думать об этом всю ночь, а утром начнешь проклинать себя за то, что стала мне рассказывать про Элис?
Казалось, он понимает каждый ее взгляд. Роз отвернулась.
— Я не люблю показывать свои слабости.
— Понимаю. — Он кивнул. — Подойди ко мне. — Он похлопал себя по коленям. — Теперь я буду рассказывать тебе о своих слабостях. Ведь ты столько времени пыталась выяснить, что со мной происходит. Настала твоя очередь посмеяться надо мной.
— Я и не собиралась смеяться.
— Надо же! — забормотал он. — Выходит, ты ставишь себя выше меня. Ты надо мной смеяться не собираешься, а я, значит, должен был посмеяться над тобой?
Она обняла его и прижалась к плечу щекой.
— Ты в чем-то очень похож на Олив.
— Мне бы не очень хотелось, чтобы ты сравнивала меня с сумасшедшей преступницей Долингтона.
— Считай, это комплимент. Олив — очень милый человек. Совсем как ты.
— Меня трудно назвать милым, Роз. — Он взял ее лицо в ладони. — Меня будут судить за нарушение санитарных норм. Инспектор, который проводил проверку в моем ресторане, написал в отчете, что моя кухня — самая плохая, какую ему только приходилось видеть. Девяносто пять процентов мяса, хранящегося в холодильнике, оказалось тухлым, и в нем нашлись личинки мух. Бакалейные товары должны храниться в запечатанных целлофановых пакетах, а у меня этого не было. На полках обнаружились следы крыс. В кладовке он нашел мусор и пищевые отходы. Овощи оказались гнилыми, и их пора было выкидывать, а под плитой сидела настоящая живая крыса! — Он удивленно приподнял брови. — И вот так я потерял всех своих клиентов. Через полтора месяца меня будут судить, а я совершенно к этому не готов.
ГЛАВА 17
Роз молчала несколько секунд. Сколько раз она думала над тем, что стряслось с «Браконьером», сколько теорий придумывала на одну и ту же тему. Но до такого додуматься не смогла. Теперь становилось понятным, почему в ресторан никто не заходил. Какой человек, если он находится в здравом уме, согласится посещать заведение, где в мясе при проверке инспектор находит червей? А вот Роз ела, да еще целых два раза. Правда, ей ничего не было известно о червях. Конечно, Хэл должен был поступить честно и сразу рассказать ей обо всем. При одном воспоминании о ресторане у Роз неприятно заныло в желудке. Внезапно она почувствовала на себе взгляд Хэла и, посмотрев на него, поняла, что он не все успел договорить.
— Я не понимаю, — осторожно начала журналистка. — Это будет честное судебное разбирательство? У тебя такой вид, будто тебе уже один раз пришлось пройти через все это. К тому же, как твои клиенты могли узнать о результатах проверки, если суда еще не было, и, следовательно, в газетах еще никто ничего не печатал? И кто те люди в масках? — Она нахмурилась, ожидая ответа. — Я не могу поверить в то, что ты оказался последним дураком и не стал подчиняться элементарным требованиям гигиены. Ну, не до такой же степени — использовать тухлое мясо и терпеть крыс на кухне! — Неожиданно она рассмеялась и шлепнула его ладонью в грудь. — Да ты просто решил разыграть меня, Хэл! Ах ты, шалун!
Но он печально покачал головой.
— Если бы это было так!
Роз некоторое время задумчиво изучала его, затем соскочила с его колен и отправилась на кухню. Он услышал звон бокалов, а затем раздался характерный звук откупориваемой бутылки. Правда, Роз задержалась немного дольше, чем он ожидал. Хоксли вспомнил, что именно так всегда поступала его бывшая жена: уходила на кухню каждый раз, когда чувствовала себя обиженной или разочарованной. Он думал о Роз гораздо лучше.
Наконец, она появилась в дверях с подносом в руках.
— Ну, хорошо, — твердо произнесла журналистка. — Я кое-что поняла.
Он ничего не ответил.
— Я все равно никогда не поверю в то, что у тебя на кухне может быть грязно, — продолжала женщина. — Ты вкладываешь душу в свое дело. «Браконьер» для тебя — олицетворение мечты, а не просто вложенные деньги и финансовое благополучие. — Она налила бокал вина и предложила Хэлу. — К тому же неделю назад ты обвинял меня в том, что я будто бы снова подставила тебя. Значит, тебя кто-то уже подставлял и раньше. — Она налила себе вина. — Получается, что и крыса, и тухлое мясо были придуманы нарочно или подброшены в ресторан заранее. Я угадала?
— Угадала. — Он понюхал вино. — Но я ведь могу и умышленно обманывать людей, верно?
