— Я всегда чуял, что он не наш человек, просек это с первого раза, — сказал Томми.
— Это ты о ком? — бормочет Чарли.
— О Питере Хорне, о ком же еще. У него такой был взгляд…
— Какой?
— Хитренький, вот какой. Глазками то туда, то сюда…
— Я не помню.
— Послушай, Чарли, — Томми наклоняется ближе и полушепотом говорит: — Я знаю одних деятелей…
— Деятелей? Каких?
— Ну, есть одни, крутые ребята… Сделай заказ, и они с ним разберутся, поучат его приличным манерам. Не бойся, меру они знают. Никакого криминала. Прочистят этому живчику мозги, и все дела. Чтобы не думал, что ему все позволено.
Чарли поднимает голову и выдавливает из себя улыбку:
— А с двоими они могут разобраться? Но платить буду как за одного, устроишь?
— Ну, брат… Я попробую. Может, за баб они поменьше берут. Но чтобы обработать двоих, а получить за одного… Не уверен.
— Томми, неужели ты думаешь, я серьезно?
— Томми! Ты успокоишь наконец Кайли?! — пронзительным голосом вопит сверху Лоррейн.
Томми даже не пошелохнулся, только наморщил лоб:
— А разве не серьезно?
— Конечно нет.
— Ну-у, ты даешь… Она же обчистила тебя до нитки. Сам я не знаю, что бы сделал, если бы меня так ободрали.
— В конце концов, она моя жена.
— Была, Чарли. Была, да сплыла. — Он кивком указывает на принесенный Чарли коричневый конверт, где лежит листок с постановлением суда. Все разрешилось очень быстро, Чарли не успел даже ничего толком осмыслить. Поразительно, итогом всей их жизни — больше двадцати пяти лет вместе! — стал этот жалкий тоненький конверт.
В дверях появляется Лоррейн. Волосы плотно стянуты шарфом, все лицо в мелких брызгах краски. На лодыжке эффектно поблескивает тонкая золотая цепочка, двадцать четыре карата. Ноги свежевыбритые и слегка пупырчатые, как кожа ощипанной индюшки.
— Ты, паразит, жиртрест проклятый! Тебе лень даже пальцем пошевелить!
— Ля-ля-ля. Гав-гав-гав. — Томми демонстративно зевает и одновременно похлопывает стиснутыми четырьмя пальцами о подушечку большого, изображая лающую собаку. — Это мне лень пошевелить пальцем? Ты слышал, Чарли? А весь этот дом, машина, все эти игрушки, кроватка, коляска, это все, значит, свалилось с неба, из огромной такой дыры, из дырищи.
— Может, хватит лодырничать, а?!
— Может, мне дадут спокойно поговорить со старшим братом, а? У него серьезные проблемы.
Кайли вдруг прекращает верещать. Лоррейн вслушивается, и лицо ее немного смягчается. Она все еще стоит в дверях, готовая сорваться при первом крике. Но чадо молчит. Она подходит к столику.
— Это не самый лучший помощник, мм? — Лоррейн кивает на бутылку с виски и пододвигает себе стул.
— Твоя правда, — соглашается Чарли, отхлебывая порядочный глоток.
— Ну и вид у тебя… как у мертвеца. Как у пьяного мертвеца.
— А у меня сегодня праздник! — парирует Чарли.
— Я правильно поняла, что Морин прикарманила ваши общие денежки, которые вы копили всю жизнь?
Лоррейн обнимает деверя за плечи и чувствует, что от него слегка несет потом, и, похоже, он пару дней не брился.
— Двадцать пять тысяч. Или около того. Все забрала. Вместе со шкатулкой.
— Никогда не поверю, что Морин сделала это ни с того ни с сего. Должна быть причина. А что она сказала?
— Она сказала, что я не могу ни на что претендовать после того, как… как я…
Чарли умолкает.
— После того, как ты что? — спрашивает Лоррейн.
— По-моему, Кайли опять бузит, — спешно вмешивается Томми.
— Так что ты? — не отстает Лоррейн.
Чарли барабанит пальцами по столу, под ногтями у него черные полоски. Без Морин он заметно опустился.
— Чарли слегка ей наподдал, — объясняет Томми.
Лоррейн убирает руку с плеч Чарли.
— Слегка — это как?
— Нет, не очень слегка, — с несчастным видом признается Чарли. Он смотрит Лоррейн в глаза, но почти сразу отводит их. — Избил я ее.
— Избил как?
Голос у Лоррейн, ледяной и колючий, впивается как осколок стекла.
— В каком смысле?
— В смысле — что конкретно ты с ней сделал?
— Ушибы на лице. Растяжение запястья.
— Это все?
— Нет. Еще… еще перелом ребра.
— И это у вас называется слегка, — холодно подытоживает Лоррейн.
— Он ничего не хотел ей ломать, — заступается за брата Томми. — Да ты пойми: человек дошел до ручки. Боже милостивый! Двуличная тварь! И нашим, и вашим! Два года наставляла мужу рога с этим хитрожопым соседом, с этим долбоебом Питером — как его? — Хорном? Точнее сказать, Хером. Тут всякий нормальный мужик забудет о приличиях.
— Прекрати его выгораживать. Если бы я делала с тобой все, что хочу, от тебя бы одни клочья остались.
Томми фыркает и отхлебывает виски.
— Она не собирается подавать на тебя в суд? — спрашивает Лоррейн.
— Нет, — говорит Чарли, не поднимая глаз.
— Ну и дура.
— Ты слишком ко мне сурова, Лол.
Теперь Кайли действительно решила поорать. Лоррейн страдальчески закатывает глаза, потом бросает на Томми свирепый взгляд и подбегает к двери. Чарли какое-то время сидят молча. Наконец он поднимает глаза, они опять полны слез.
— Томми, что же мне теперь, а?
Чарли поводит плечами, изображая целеустремленного героя, готового к новым стартам.
— Оставь этот цирк, Чарли. И ныть тоже не надо, ах, что мне делать, ах, как мне быть, сэр… Ничего, прорвемся. Все образуется. Как говорится, все лады, все без балды. Посмотрим, какие у нас "про" и "контра". Хватит рыдать над пролитым молоком. Прошлого не вернешь. Какие выводы? Первое: тебе надо подумать о жилье. Сколько ты получишь на руки после продажи дома?
— Примерно пятьдесят штук. Юристы говорят сорок, но я рассчитываю на пятьдесят.
— Останешься там, в "Эм-Ка"?
— Еще не думал. Наверное, придется. Назад в Лондон мне хода уже нет. Там цены на жилье запредельные.
— Так-так, раз ты там остаешься, сможешь внести задаток на небольшую квартиру и еще много останется.
— А остальное чем платить? Ссуду мне никто не даст, я ведь безработный, Томми.
— Да никто тебя не станет спрашивать. Кстати, ты получишь выходное пособие по сокращению?
— Да что они там дадут… Тыщонок десять, не больше.
— То есть в общем получается шестьдесят. Купи себе другой дом, сколько сумеешь — займешь. Цены на недвижимость растут, не успеешь оглянуться, как все окупится.
— Цены не будут расти до бесконечности, Томми.
— Но пока они не собираются падать, Чарли. Спрос увеличивается. Денег у всех тьма. Я в этом котле варюсь, парень, и знаю, что там и как. Тут верняк, никакого риска.
При этих словах лицо Чарли немного светлеет.
— Может, ты и прав.
— Смотри сам. Внесешь двадцать тысяч. Они с ходу дадут тебе в пять раз больше заявленного дохода, еще можешь прибавить, скажем, отпускные или еще что-нибудь. Для такого дела можешь наплести что угодно. Что-нибудь убедительное. Знаешь, есть такое понятие: сокрушительный довод?
— Да какой уж там сокрушительный. У меня нет сейчас реальных доходов.
Томми потер нос.
— Я тебе толкую не про реальные, а про те, которые ты напишешь в декларации, усек? В де-кла-ра-ции. Никто не просит тебя писать правду. У них есть такие формы ипотечных закладных. Просто под честное слово. "Нон-статус" это называется, когда не проверяют твоих возможностей, твоего финансового статуса. Я скажу им, что ты работаешь у меня на фирме. Консультантом или еще кем-нибудь, придумаем, не переживай. Скажешь им, что у тебя железно есть двадцать тысяч. Они тебе оформят сто тысяч ссуду. Они и так могут оформить, без предварительных вкладов. Я знаю одного ушлого малого, одно слово — еврей, он тебя проинструктирует. Будет тебе и домик что надо, и выплаты по минимуму, и еще куча денег останется, чтобы жить да радоваться. С какой-нибудь славной киской. И чтобы погорячее.
— С какой еще киской?
— Брось скулить и придуриваться, Чарли. Взгляни на все с другой стороны, не изображай из себя старую манду. Ты только представь, парень: ты отныне вольный орел.
Томми слегка понижает голос:
— Тебе, можно сказать, крупно повезло. Никто больше не будет целый день жужжать над ухом.
Теперь можешь вздохнуть свободно. Ты у нас еще ого-го, для своего-то возраста. Учти: мужчины с капиталом всегда нарасхват, найдешь себе какую-нибудь свеженькую глупышку, мало ли их.
Чарли снова немного мрачнеет:
— Безработный с капиталом, расхватали не берут.
— Да кто ж в наше время работает на государство? Все на себя. За собственниками будущее страны. И тебе устроим все в лучшем виде. Никаких закладных, никаких проверок доходов. У тебя останется тысяч сорок, а то и все пятьдесят, — вот и забацай какой-нибудь бизнес. Сейчас у многих туго с деньжатами. Но люди выкручиваются как могут. Все блефуют, Чарли, думаешь, ты один такой? Но это твой шанс, Чарли, великий шанс! Лет через пять твоя Морин будет рвать на себе волосы, что дала отставку такому парню. А ты будешь разъезжать по городу в шикарном "мерсе", и рядом будет сидеть аппетитная куколка, крепко ухватившись за твой рычаг зажигания, понимай как знаешь, брат. А твоя бывшая будет трястись на заднем сиденье тесного "мини-метро", когда этот шарлатан соизволит отвезти ее в гребаный паршивый магазинчик, где можно по дешевке затовариться перемороженной индюшатиной. Ты можешь открыть свое собственное дело, Чарли. Еще не вечер! Все только начинается!
