и понимал любого подлеца.
А мы привыкли, что правители державы
не совестливы и не моложавы.
16
И этот свой ребяческий афронт
и дурноту не мог простить министру
отец страны. И заменил он быстро
его другим. И произвёл ремонт
такой же косметический в конторах,
что отраслями правили без башни.
Оно и любо. Выгнал всех вчерашних
и заменил на новых. Тоже в шорах.
Но прежде этот истинный разведчик
ко всем, кто был Андреем опортречен,
явился как коллега и советчик,
конспиративно весел и беспечен.
И произвёл он рекогносцировку,
и разглядел и ложь, и макияж
чиновников, и сократил их стаж,
предвосхитив подлейшую сноровку.
Местоблюстители, попавшие в картины,
всегда смотрелись глупо и противно.
17
В стране по всем просторам разнеслось
известие о пагубных портретах.
Тонул в предположеньях и советах
весь политес, накапливая злость.
А телевизионный кот и рекламист,
владелец очень крупного канала
решил избавиться от полотна, каналья.
Мол, я не я, и рожа не моя, я чист.
Но жаба задушила здравую идею.
И продал он портрет. Увы, не в галерею,
а в частное собрание картин.
Владелец был достойный господин.
Он у властей в приятелях ходил
и часто угождал по мере сил.
Естественно, что заезжал не вдруг
в его имение правительственный цуг.
И вот в какой-то день он дал обед,
где был дезавуирован портрет.
18
И тайная полиция воспряла для служенья.
Ну наконец-то дали ей зелёный свет!
Врагов Отечества она пасла уж много лет,
но не было судов, наручников, слеженья.
И прокатилась по стране волна стремительных арестов.
И, как всегда, невинных много пострадало,
и было вдоволь лжи, инсинуаций и скандалов,
но каждый вор поставлен и посажен был на место.
Владелец крупного канала много знал,
из высших сфер мог обозначить фигурантов.
И те вооружённых наняли гарантов.
В итоге -- траурный Шопен и скорбный зал.
В России множество униженных солдат и капитанов,
умеющих стрелять, живущих без зарплаты.
Настал их ренессанс. И всё же виноваты
они в убийствах и увечьях воров-ветеранов.
Закон, нарушенный блюстителем закона, подлость множит.
И святости в глазах народа он иметь не может.
19
Кто в зону риска ввергнут был судами,
но, более того, своим нечестным поведеньем,
все были чужды Господу, Любви и Провиденью
и были в горестях своих виновны сами.
И вознесла художника народная молва --
мол, возвратил стране порядок и закон.
Четвёртой властью был он торопливо обвинён.
И в ход пошли довольно грубые слова.
Сенсациями запестрели все газеты.
Вели себя бестактно журналисты,
как повелось, зависимы и на руку не чисты.
Но поместили в цвете главные портреты.
Наверно, было где-то произнесено
то слово жёсткое, что в слабом сердце есть.
Три чёрные души, употребляя белое вино,
сказали много слов, в виду имея -- месть.
Слепое общество, бездарные года
мстят за талант художнику всегда.
20
Жестокое свойство бессонных ночей --
песчаное дно у сетчатки,
опасная горечь невнятных речей
в закрытых страницах тетрадки.
Оставишь ли подслеповатой рукой
пятичасовые рифмовки,
скликая к постели под свой непокой
года немытья и шамовки,
пытаешь ли память, как новый юрист
пупок социальной системы,
пиная надежды, как зэков и крыс,
забыв про супы и жотемы,
читаешь ли русской царицы муру,
хорошей царицы, конечно,
втянувшей Вольтера с Европой в игру,
по-царски в одном только грешной --
не вздумай увлечься Российским Путём.
Без поводыря мы его не найдём.
21
А если Монтеня надумал листать --
бессонницы как не бывало...
Тебя засосёт, как болото, кровать
под рясочку снов, в одеяло.
И всё же успей записать что-нибудь,
ну что-нибудь вроде -- "В Марселе
на улицах грязь, и холера, и жуть,
в России -- цари и метели".
Холера и грязь превратятся во сне
в стерильность парижских отелей.
Но даже в Нью-Йорке увидишь в окне --
в России -- цари и метели.
Отдай же бессоннице горькую дань,
пойми -- наяву ли, во сне ли --
несёт нашу жизнь по реке Потудань
туда, где цари и метели.
И может быть, это и есть Русский Путь...
Нам не удавалось с него повернуть.
