Тёмное пятно слегка приотстало, с увеличением своих размеров оно явно потеряло в скорости. Но двигалось целенаправленно и неотвратимо, растёкшись по всей траве, деревьям и кустам парка.
Значит, это пятно, являясь по природе своей чем-то вроде тени, может двигаться только по поверхности. То есть, зависни я сейчас в воздухе, оно, по идее, до меня не доберётся. Вот только как же я в воздухе зависну? Нужно искать что-то другое.
Пятно приближалось не торопясь, как будто поняв, что сил у меня уже нет и никуда я не денусь.
Интересно, а что оно со мной хочет сделать? Может, просто время спросить или познакомиться, новости последние обсудить? Не-э, не похоже, есть в этом пятне что-то хищное и голодное.
В моём мозгу встали жуткие сцены съедания пятном моей скромной персоны, и в тело вновь влились силы, как будто это не я пробежал все эти чёртовы километры.
— Подависся, — пробормотал я себе под нос и дёрнулся бежать вдоль озера, пока ещё не стало совсем поздно.
Но тень тоже оказалась не дурой. Дёрнуться-то я дёрнулся, вот только единственное, чего я этим добился, — падения на спину. Ноги мои каким-то образом прилепились к земле. Присмотревшись, я увидел под ботинками два небольших сгустка тьмы, посланных, по всей видимости, для моего задержания до прибытия основных, так сказать, сил. Я судорожно схватился за ноги и начал их отдирать от земли, но конечно же ничего не получилось. Снимать ботинки смысла также не имело, потому что тени уже поднялись до самых шнурков, а лезть руками в сгусток тьмы мне совсем не улыбалось.
Неожиданно меня охватила апатия, и я, поняв, что сопротивляться бесполезно, просто сел и стал ждать. Пятно темноты вальяжно приблизилось ко мне и, будто принюхиваясь, начало окружать со всех сторон, чтобы я не убежал.
Тень ступила на воду и поплыла по поверхности пруда, скрывая под собой отражение красной и жёлтой лун. Вскоре она покрыла почти всё озеро, кроме небольшого водного пространства передо мной, которое постепенно исчезало в тёмном пятне. Вот пятно подступило и к моему испуганному отражению…
— Э-э! Ты чего, совсем офонарел?! — неожиданно завопило моё отражение дурным голосом: — Решил моё бедное тельце падальщикам скормить?!
Тень неуверенно остановилась, оставив нетронутым моё, или не совсем моё, отражение.
— А ты тоже молодец! — зло сверкнуло глазами на тёмное пятно отражение (я даже и не знал, что умею так сверкать глазами). — Своих не узнаешь?! Да я ж тебя средь бела дня по всей Площади Семи Фонтанов протащу на пузе!
Пятно съёжилось, явно испугавшись такой злобной угрозы. Я вот только не понял: у тени вроде бы пуза нет, так это он что, на своём пузе, что ли, протащить это пятно собрался?
— А ну брысь отсюда, чтобы я тебя больше не видел! — вскричало отражение, показав кулак.
Вряд ли мой глюк смог напугать хоть кого-нибудь кроме меня самого. Из чего я сделал вывод, что говорящее отражение, несмотря ни на что, и есть Вельхеор.
Пятно, как мне показалось, пристыжено подалось назад и неожиданно разлетелось на обрывки, вернее, более мелкие тени. Те, в свою очередь, разбились на совсем маленькие тени и разлетелись в разные стороны, оставив меня наедине с самим собой, вернее, с самим не собой.
Глава 17
— И что ты скажешь в своё оправдание? — осведомился Вельхеор, ходя взад-вперёд по поверхности озера. Вернее, на поверхности озера, вернее, в поверхности… тьфу, ну вы меня поняли.
— Оправдание? — слегка отвлечённо переспросил я.
Дело в том, что я был занят. Я рассматривал подошву моих ботинок, вернее то, что от неё осталось, а осталось немного. Выглядело это «немного», как будто я случайно наступил в серную кислоту и постоял в ней некоторое время. Как же хорошо, что я не стал руки в эту гадость совать, а то бы без рук остался. А без рук я бы не смог сейчас этому гаду показать вот это…
— Ах ты… — Вельхеор просто опешил от такой наглости с моей стороны. — Да я тебе…
Он, с уже привычной мне проворностью, закрутился на месте, а затем, остановившись, вернул мне моё же движение в исполнении аж десяти рук! Не знаю, откуда он столько взял, но он стал похож на многорукую богиню Шиву. Вот только невоспитанная какая-то богиня получалась.
Я решил, что делать мне тут больше нечего, и повернулся, намереваясь всё же дойти до пресловутого Приграничья.
— Ты куда собрался?! — опять завопил Вельхеор. — А ну стой, когда с тобой старший разговаривает!
Я сделал вид, что не услышал.
— А ну стой! Или в свой мир никогда не вернёшься!
Тут мне пришлось остановиться и, скрывая нетерпение, будто нехотя спросить:
— Да ну?
— Ну да! — неожиданно расплылся в совершенно дебильной улыбке Вельхеор. — Кто, как не я, запендюривший тебя в это тело, может знать, как тебе вернуться.
Логично вроде бы, но…
— Запендюривший? А я думал, что ты просто меня уничтожить хотел и занять моё тело.
Вельхеор искренне, как мне показалось, удивился:
— Это кто тебе сказал?
— Ремесленник, — ответил я.
— А! — успокоился Вельхеор. — У них же все вампиры — убийцы, звери, подлецы…
— А разве не так? — с сарказмом спросил я.
— Почти, — уклончиво ответил многорукий Вельхеор. — А кто конкретно тебе это сказал и с чего он вообще так решил?
— Мне это сказал Ромиус, — с готовностью ответил я, продолжая смотреть на Вельхеора сверху вниз. — А решил он так, прочитав твой дневник.
Вельхеор задумался.
— Ну, если в дневнике написано, значит так и есть, — неожиданно согласился вампир.
Я от такой наглости даже замолчал на некоторое время.
— Дело-то давнее, — махнул одной из рук Вельхеор. — Я об этом даже и не помню, тебе и вовсе должно быть всё равно, ведь в живых-то ты остался.
— Жаль, что ты всего лишь отражение, — наконец прошипел я, — а то я бы не посмотрел на твою вампиристость, а просто выбил бы тебе пару зубов… скорее всего клыков, чтоб неповадно было.
Отражение в озере слегка колыхнулось то ли от ветра, то ли ещё от чего.
— Да ладно, братан, дело-то былое! — неожиданно перешёл на жаргон Вельхеор. — Чисто не при базаре я, не секу, что раньше делал, а что и секу, то мне по чугунку да ниже пейджера.
Я расхохотался.
— А ты хоть знаешь, что такое пейджер-то? — отсмеявшись, спросил я.
— Понятия не имею, — честно признался Вельхеор.
— А слово взял откуда?
Мне стало интересно, тем более что у меня появились кое-какие мысли насчёт этого Вельхеора.
— Да из твоего сознания выловил, когда словарь создавал.
— Чего создавал?
— Словарь, — по слогам повторил Вельхеор. — Понимаешь, штука такая, переводит слова с одного языка на другой.
— Это понятно, но с какого языка на какой? — спросил я, однако начиная догадываться.
— С русского на элирский, — получил я подтверждение своим догадкам.
Решив, что наш разговор продлится ещё некоторое время, я сел рядом с озером так, чтобы удобнее было смотреть на моё отражение, вернее, отражение Вельхеора, вернее, просто на Вельхеора. Поди тут разберись.
— А тело само, значит, ничего не переводит? — на всякий случай уточнил я.
Вельхеор удивлённо заморгал:
— Какое тело?
— Ну, твоё тело, — смутился я.
— Ты чё, больной? — повертел пятью указательными пальцами у виска Вельхеор. И как уместил только?
Действительно, сейчас, когда я об этом задумался, звучит как-то глупо.
— Это мне Ремесленник сказал, — попытался оправдаться я.
— Ага, а если он скажет тебе, что земля круглая, ты поверишь? — саркастически осведомился Вельхеор.
— Ну, вообще-то… — попытался было объяснить я.
— Вот и не слушай их, нашёл кого слушать, — оборвал меня Вельхеор. — Я, между прочим, в течение месяца безвылазно корпел над словарём! Поэтому и не начинал переселение.
Он посмотрел по сторонам:
— Слушай, а ты чего здесь расселся? Думаешь, кроме безликих тобой и полакомиться некому? Вон, для примера, под землёй, метрах в трёх под тобой, притаился кротельник, тот ещё чувак. Он тебя за один присест ухомякает, и давно ухомякал бы, да вот решает, откуда начинать есть, с ног или с головы.
Я вскочил как ужаленный и уже собрался было бежать…
— Да я пошутил, — хихикнул Вельхеор.
— Ах ты…
— Он уже решил, что начнёт с ног.
У меня под ногами мелко затряслась земля.
Я едва успел отскочить, как из земли показалась огромная крокодилья морда. Вернее, это только сначала она показалась мне крокодильей, присмотревшись, я понял, что крокодилья только челюсть. Подслеповатые же глаза и серый мех указывали на явное родство этого кротельника с обычными кротами, что, кстати, и следовало из его названия. Интересно, а названия тоже Вельхеор переводил? Он же ведь тогда должен был перечитать столько литературы…
