Сам Веселовский воспринимал «гелертерскую» манеру как необходимое условие изучения истории литературы, осознанной «…как целое, имеющее свое определенное развитие во времени, свое русло, уследимое в сети притоков и разветвлений, свою законность в последовательной смене поэтических родов, в истории стиля, эстетических воззрений и сюжетов. Понятая, таким образом, как своеобразный организм, – писал Веселовский, – она не только не исключает, но и предполагает пристальное, атомистическое изучение какой-нибудь невзрачной легенды, наивной лирической драмы, не забывая ради них Данта и Сервантеса, а приготовляя к ним»[943].
Как показало время, Веселовский остался почти один на этом направлении литературоведческой науки. Его судьба несколько напоминает судьбу Андрея Тарковского, чей гений ни у кого не вызывает сомнений, но молодые режиссеры вынуждены признать, что замедленное течение времени в фильмах признанного художника кажется им искусственным, вступающим в конфликт с темпоральностью, свойственной менталитету XXI века.
Ощущение «торричеллиевой пустоты» рождалось у Веселовского, вероятно, и при оглядке на собственный опыт изучения Данте, поскольку преемников ему не суждено было увидеть. В 1893 г. он сообщал Пыпину: «Я написал небольшую статью о Данте для Энциклопедического словаря. В русской библиографии, которую я хочу присоединить к ней, я исключил все писаное у нас о Данте, ибо все это устарело…»[944]
Не лучше складывались отношения ученого и с новой плеядой зарубежных исследователей, когда он вернулся из последней заграничной командировки в Россию[945]. «Rossica non leguntur», – говорил он, встречая на страницах иностранных изданий «новые» открытия, представляющие, по сути, ранее введенное им в научный обиход и им же истолкованное глубже европейских коллег. Слова Веселовского о «россике вне чтения» приходят на память, когда листаешь современные издания Дантовских энциклопедий. Самая поздняя из них, «The Dante Encyclopedia» (Ed by Richard Lansing. N. Y.; L., 2000), уделила Веселовскому четыре строки. В пятитомной «Enciclopedia Dantesca», увидевшей свет в 1996 г. в Риме, дана лишь библиографическая справка трудов русского ученого; в обстоятельном исследовании А. Валлоне о дантологической критике XIX века[946], в котором Озанаму посвящено четыре страницы, русскому ученому не нашлось и одной строки.
Между тем, перечитывая статьи Веселовского о Данте, обнаруживаешь в них идеи, которые в иной стилистической форме, на ином уровне обобщения и с иной глубиной проникновения в текст определяют пульсацию мысли современных дантологических концепций. Пожалуй, именно таким впечатлениям мы обязаны прежде всего знакомству с замечательной книгой Эриха Ауэрбаха «Данте – поэт земного мира», который назвал свою монографию как будто по завещанию русского ученого, хотя вряд ли когда-нибудь читал Веселовского. Но, как говорил В. К. Шилейко, «область совпадений едва ли не обширнее области заимствований и подражаний». Совпадение позиций Веселовского и Ауэрбаха мировоззренческое. Оба считали, что творец «Божественной комедии» – христианский поэт, сохранивший земное бытие по ту сторону жизни, и в его «священной поэме» человек предстает как «образ своей исторической природы»[947].
Интерес к Данте, Боккаччо, Рабле, средневековому роману, эпохе Возрождения объединял этих, казалось бы, непохожих друг на друга историков европейской литературы. Уже в своей первой опубликованной работе «Техника новеллы раннего Возрождения в Италии и во Франции» (1921) Ауэрбах рассматривал новеллу как фокус культуры: «…ее субъектом всегда является общество, а ее объектом – весь земной мир, который мы называем культурой»[948]. Напомним еще раз постулат Веселовского: «История литературы и есть именно история культуры».
В отчете о заграничной командировке 1862–1863 гг. он писал: «Историю провансальской поэзии нельзя ограничить биографиями трубадуров да сирвентезами Бертрана де Борн и нравоучительными песнями Джираута де Борнейль. Биографии трубадуров поведут к рыцарству, к жизни замков и судьбе женщин в средние века; на ярком фоне крестовых походов яснее выскажется значение любовной песни; а сирвентезы заставят говорить об альбигойцах и их непоэтической литературе […] Все это также относится к истории литературы, хотя и не имеет претензии называться поэзией; разделить то и другое было бы так же неуместно, как если бы кто вздумал ограничить свое изучение Данте одной поэтической экономией его комедии, предоставив специалистам его исторические намеки, средневековую космогонию и богословские диспуты в раю»[949].
В этом высказывании, хотим мы этого или нет, звучит отдаленное предвосхищение популярного ныне «нового историзма», или «поэтики культуры» – явления гуманитарной науки последних десятилетий[950]. Так начинается второе столетие со дня смерти великого ученого.
Сноски
1
Здесь и далее перевод «Божественной комедии» М. Лозинского, кроме специально оговоренных случаев.
2
Перевод С. Я. Сомовой.
3
См.: Алексеев М. П. Первое знакомство с Данте в России // От классицизма к романтизму. Из истории международных связей русской литературы. Л.: Наука, 1970. С. 6–62. См. также: Лебедева Е. Д. Первые переводы «Божественной комедии» Данте: Россия, Англия, Америка. АКД. М.: Литер, ин-т им. А. М. Горького, 1996.
4
См.: Луппов С. П. Библиотека Лаврентия Горки // Луппов С. П. Книга в России в послепетровское время (1725–1740). Л.: Наука, 1976. С. 21 А–216.
5
См.: Бутурлин М. Д. Записки // Русский архив. 1897. Кн.1. № 4. С. 634.
6
См.: Алексеев М. П. Указ. соч. С. 37–38.
7
См.: Библиотека В. А. Жуковского. Описание / Сост. В. В. Лобанов. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1981. С. 130.
8
Это название было в библиотеке A. C. Пушкина. См.: Модзалевский Б. Л. Библиотека A. C. Пушкина. Библиографическое описание. М.: Книга, 1988. С. 217.
9
Тургенев А. И. Хроника русского. Дневники. М.; Л.: Наука, 1964. С. 114.
10
Цит. по: Неизданные письма иностранных писателей XVII–XIX веков. М.; Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1960. С. 254–255.
11
См.: Прокофьев В. Н. Гойя в искусстве романтической эпохи. М.: Искусство, 1986. С. 26.
12
Гоголь Н. В. Поли. собр. соч.: В 14 т. Т XL М.: Изд-во АН СССР, 1955. С. 154.
13
См.: Жуковский В. А. О стихотворениях И. И. Козлова // Современник. 1840. Т. 18. С. 87–88.
14
См.: Каталог библиотеки П. Я. Чаадаева. М.: Гос. библ. СССР им. В. И. Ленина, 1980. С. 47.
15
См.: Маколей Т. Б. Поли. собр. соч. Т. 3. СПб.: М. О. Вольф, 1862. С. 370.
16
См.: Каталог библиотеки В. Ф. Одоевского. М.: ГБЛ, 1988. С. 233.
17
Толстой Л. Н. Собр. соч.: В 22 т. Г 18. М.: Худож. лит-ра, 1984. С. 675.
18
Званцов К. Предназначенная к продаже библиотека // Северная Пчела. 1858. № 253. С. 1065.
19
Некрасов H. A. Т. 1 // Литературное наследство. М.: Изд-во АН СССР, 1949. Т. 49–50. С. 372.
20
См.: Библиотека А. Н. Островского. Л.: Акад. наук СССР, 1963. С. 59. Описание книг из библиотеки Некрасова / Предисл. и публ. Н. Ашукина // Литературное наследство. М., 1949. Т 53/54. С. 383. О цензурных мытарствах Д. Е. Мина см.: Горохова P. M. «Ад» Данте в переводе Д. Е. Мина и царская цензура // Русско-европейские литературные связи. М.; Л.: Наука, 1966. С. 48–54.
21
Мин Д. Предисловие//Москвитянин. 1852. Т 2. Кн. 1. № 3, отд. 1. С. 4.
22
Цит. по: Бэлза С. Брюсов и Данте // Данте и славяне. М.: Наука, 1965. С. 85; См. также: Бэлза СИ. Образ Данте у русских поэтов // Дантовские чтения. М.: Наука, 1968. С. 169–186.
23
Лозинский М. Л. К переводу Дантова «Ада» // Литературный современник. 1938. № 3. С. 98.
24
Либрович С. Ф. На книжном посту: Воспоминания, записки, документы. Пг.; М.: Т-во М. О. Вольф, 1916. С. 214–218.
25
Вазари Дж. Жизнеописание наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих. М.: Искусство, 1963. С. 531.
26
См.: Бэлза С. Брюсов и Данте. С. 85. См. также: Гиндин С. И. Из неопубликованных дантовских материалов Вал. Брюсова // Италия и славянский мир. Советско-итальянский симпозиум: Сб. тезисов. М.: Институт славяноведения АН СССР, 1990. С. 85–90.
