Сказочник устал от одних и тех же вопросов. Никто не удовлетворялся простым объяснением, что подпехи выполняют секретное задание, всем нужны были подробности. И хотя на передовой скучать не приходилось, некоторые зеленые просто изнывали от любопытства, стремясь занять хотя бы свой ум чем-нибудь интересным.
– От нее зависит судьба Злоговара, – сказал сержант и посмотрел Полднику в глаза. Лейтенант сначала выпучился, а потом захохотал.
– Да-да, именно от нее, этой худышки с глазами, как прожекторы… Впрочем, откуда мне знать? Ладно, судьба, значит, судьба. А я-то все думал, как выглядит эта курвина дочь? Оказывается, вот… – Полдник запрокинул голову, колотя себя кулаком по коленке.
Сказочник вздохнул. Зря он это ляпнул. В последнее время ему стало казаться, что Ворох был прав и эльфка действительно причина всех неприятностей, что свалились на взвод. С другой стороны, чего они хотели? На экскурсию, что ли, отправились? В поход? Нет же. Почти по линии фронта двигались, через войну, и кто тут может сказать на сто процентов, что не будь Этайн, отряд добрался бы до Окрошки в полном составе? А приказ остается приказом, олицетворяет рыжая судьбу или нет. Если погибнут все, тогда и придет время сожалеть и проклинать, считал Сказочник. Но если остается один-единственный боец, миссия не закончена.
Сержант воевал много и знал, что как раз в такие моменты, когда в головах даже самых отъявленных головорезов начинают крутиться ненужные мысли, нельзя опускать руки. Дисциплина грозит расшататься, но пока угроза не так и велика. Подпехи идут, пленница (союзница) идет. Остальное не важно. Лишь бы не пропустить момент, когда отряд начнет бунтовать по-настоящему.
Решение пришло как-то само собой, однако на всякий пожарный Сказочник поинтересовался у Полдника его мнением.
– Хочешь знать, куда двинул бы я? Исключая юг? Да, вопросик. Назад не выйдет. Остается восток-северо-восток. Бастион и вон этот пятачок под ним. С юга пятачок подпирает лес. Знаю, потому что сюда мы приперлись как раз с востока. Тут местность ровная, закрепиться негде, а в лесу повсюду низины и топи. Танки не пройдут, орудия не протащишь. В принципе можете идти через него – вас мало, вы налегке. Километров через семь, если в лес нырнете, выйдете к опушке, а там точно эльфов не будет. Далеко это для них, туда не сунутся, я думаю.
– Значит, лес безопасен?
– Ага. Вам что – шмыгнул под кочку, и нет вас. Все путем. Лично я так бы и полз. Время сэкономите, избежите заодно близкой встречи с эльфюгами. А дальше, можно сказать, сразу на финишную прямую до Окрошки. Правда, там свои косяки…
– Ясно. – Сказочник свернул свою карту, убирая ее за пазуху. – Прямо военный совет какой-то. Прямо генеральный штаб. Или на худой конец батальонная ставка. Так я и думал.
– Ага. Слушай, сержант, возьми у нас сухпайки и боеприпасы пополни. Мало ли что!..
– Спасибо, лейтенант. И за сигару…
Гоблин вышел, стараясь не сгибать правую ногу в колене. Солнце врезало по глазам. Сержант надвинул каску и отправился в сторону кухни. Спи, когда можно, ешь, когда дают, – он тоже всю жизнь следовал этому незыблемому солдатскому принципу.
* * *
– …Вот такие пирожки, парни, – сказал сержант. – В самом худшем варианте мы окажемся прямо на передовой. Линия фронта сломана, эльфюги вклинились далеко, и где именно они сейчас, никто не знает. Во всяком случае, нам никто этого сказать не может. Значит, пойдем наугад, на цыпочках… Если удастся пробраться через лес, проблема решится сама собой. Там до Окрошки недалеко.
– А если нет? – спросил Шершень, сидя на деревянной колоде, врытой в пол рядом со стенкой траншеи.
– Если нет, повернем на север. Проскочим авось по ровному участку.
– Проскочим, если там наши, – сказал Хилый. – А если эльфы, то придется ломиться на юг. В глубину леса, в болота или еще хрен знает куда. А там могут быть звуры, мантикоры и прочие классные зверушки. Верно, Гробовщик?
– Как пить дать, – проворчал гобломант, играя металлической цепочкой. Непростой, судя по всему, была эта бирюлька. На звеньях высечены тонко-тонко колдовские руны.
Крот неотрывно наблюдал за тем, как закручивается и раскручивается цепочка. Движения завораживали, гипнотизировали. Случайное движение сидевшей рядом Этайн вывело подпеха из транса. Он посмотрел на Сказочника, отмечая, что с каждым часом его лицо становится все более… ненастоящим, что ли. Как маска, которую он надел не сразу, а прикрепляет частями. Просто демон какой-то, а не гоблин.
Немудрено, учитывая, что за дрянь пожирает сержанта изнутри.
– Вполне может быть, что эльфы просочились в этот сектор. Без данных для наводчиков артиллерия, которая тут стоит, бесполезна. Ну остановили они танковую колонну, но ведь пехота с «онаграми» и прочей дрянью могла уже достичь вот этих деревушек. А это фактически вплотную к полумесяцу, образуемому батареями, – сказал Хилый, водя пальцем по карте. – Дело труба. Укрепившись, эльфюги врежут по ним. В частности, и по тому месту, где мы сидим сейчас.
– Сам знаю, стратег, – буркнул Сказочник, отбирая карту. – Идем. Все едино выхода у нас нет. Через лес потащимся. Боеприпасы взяли? Жрачку? До темноты должны пройти большую часть, а завтра утром скроемся под гостеприимными кронами.
Сержант попрощался с Полдником, пожелал ему удачи, и остатки взвода покинули позиции Третьего Гаубичного Дивизиона.
Успели отойти на сто пятьдесят метров, не больше, как земля закачалась под ногами, а следом спокойный летний день взорвался грохотом, тяжелым и сырым буханьем гоблинских орудий. Гаубицам дали цель, и зеленым нашлась работа.
Подпехи затрусили в сторону небольшой рощицы. Позади них, правда на приличном расстоянии, взвился кверху столб земли. Эльфы отвечали. Снаряды раскатисто свистели в воздухе, но ложились неточно, слишком далеко от батареи. Подпехи добрались до укрытия, остановились там, наблюдая.
Шесть гаубиц методично выплевывали снаряды в северо-западном направлении. Каждый раз из дул вырывалось видимое даже днем пламя и снопы черно-серого дыма. Грохот порождал продолжительное эхо.
Сказочник подождал минут десять, убеждаясь, что линию, по которой шел отряд, ответные залпы эльфюг не задевают, и приказал рвать когти. Снаряды грохали все ближе к позициям гаубиц. В небе появились стрекозабры-разведчики, они же производили наводку, оставаясь вне досягаемости выстрелов снизу.
Что было дальше, подпехи не видели. Местность стала понижаться, и позиции батареи остались наверху, за срезанным гребнем холма.
Через полчаса быстрого хода звуки перестрелки стихли, уступив место обманчивому спокойствию. Изредка попадались на пути знакомые рощицы, в которых гоблины делали непродолжительные остановки, обследовали местность, в основном при помощи Гробовщика, и шли дальше.
В конце концов после очередного сообщения гобломанта, что поблизости болтается воздушный разведчик, надолго залегли под кустами на берегу ручья. Зачарованные кудесником птицы не ошиблись. Стрекозабр появился в полусотне метров от убежища. Направлялся на юг и, кажется, не интересовался чем-то конкретным.
Гобломант дал добро. Теперь бежали. В какой-то момент Крот и эльфка начали отставать. Этайн долго держалась, но наконец пожаловалась, что болят ноги. Подпех взял ее, посадил на плечи и чуть не расхохотался, представив, как это выглядит со стороны.
* * *
Сказочник гнал, точно пятки ему поджаривали горящим факелом. Гоблины стискивали зубы, хотя не могли взять в толк, для чего нужен этот лихорадочный марш-бросок. Тем более что гобломант дал гарантию – в радиусе пяти километров от них нет ни одного эльфа.
Все это очень походило на учения: сержант впереди и чуть в сторонке, а остальные гуськом, с гвоздеметами, висящими поперек груди, и ранцами за спиной. Последним бежал с эльфкой на плече Крот. Легкой-то рыжая, конечно, была, но с каждой преодоленной стометровкой ее вес увеличивался. К вечеру, когда зеленые уже клали языки на плечо, подпеху казалось, что он волочит на себе не Этайн Риорфейн, а подросшего детеныша слонопотама. Сколько потов сошло с него, Крот давно сбился со счета. Форму можно было выжимать.
Наконец Сержант скомандовал привал. Гоблины повалились на траву у опушки леса, того самого, к которому чесали почти весь день как ненормальные. Крот перевернулся на живот и уткнулся лицом в землю. Пыхтел он, словно кузнечные меха, а в глазах кружились темно-красные спирали.
– Уже недолго, Крот, – прошептала Этайн рядом с ним. Повернув голову, подпех увидел ее большие глаза. – Потерпи…
Гоблин промолчал. У него не было сил отреагировать на это таинственное, в эльфьем духе мистическое замечание. В котором наверняка скрывается куча смыслов. Да еще это скорбное выражение в глазах Этайн. Ну хорошо: если она что-то знает, почему бы прямо не сказать?
Крот сел, утирая пот с лица. Гробовщик расположился неподалеку и глядел на эльфку. Она знала это, хотя не оборачивалась.
