— Даниял, — проговорила она, не поднимая головы, — нам не стоило… Это не то, что ты подумал...
— Дана, — теперь он шептал ей в самое ухо, прикусив мочку, — ты уверена, что я еще и думал?
Вот только Данке было не до шуток. Она поерзала, попробовала аккуратно отпихнуть Дана, но проще, наверное, было попытаться самой отъехать вместе со столом. Тот, как нарочно, играючи, вжался обратно, и Данка только охнула.
Надо срочно что-то делать, она хорошо знала способности бывшего мужа — у нее не так много времени, каких-то несколько минут. Так что срочно надо как-то… столкнуть его, что ли.
— Дан, — снова попыталась вразумить нависающего над собой мужчину, так и не поднимая головы, — это ничего не меняет. Это просто случайность.
— Ну и хер с ней, пусть будет случайность.
— Ты научился материться? Кстати, тебе идет…
Боже, что она несет! Даниял тем временем явно укреплялся в своей позиции, и Дана понимала, что счет уже идет на секунды.
Как же у них все просто, у мужчин! Почему у нее не получается не загоняться? Вон в голове уже все перемешалось. Она собиралась вести себя с ним подчеркнуто вежливо, свести общение только к тому, что касается детей, да и насчет детей проявить небывалую твердость… Но из них двоих, по итогу, весь последний час твердость проявлял исключительно Даниял.
Он тем временем подхватил Данку под бедра, словно перышко, и пересел в кресло, продолжая крепко вжимать ее в себя. Или себя в нее. Теперь мысли хаотично толкались, сбивались и путались, но Дана героически упиралась ладонями в грудь бывшего мужа. На большее уже элементарно не хватало выдержки.
Он взял ее за подбородок, притянул ближе и заставил посмотреть прямо в глаза. Данка ожидала увидеть там что угодно — торжество, превосходство, триумф победителя. Но увидела лишь страх ожидания. И желание. А еще нежность — такую, что у самой в груди защемило.
— Дана, я люблю тебя. Люблю. И обещаю, мы выйдем отсюда такими же, какими вошли, если ты захочешь, ничего не изменится. Но сейчас позволь мне, позволь… моя красивая девочка, моя любимая… Разреши мне любить тебя еще немного…
— Но Дан! — она уже тоже покачивалась с ним в одном ритме, хоть и пыталась возражать. Скорее всего, по инерции. — Нас ждут, мы изомнем и вымажем твои брюки…
— До встречи еще полчаса. Здесь есть душ, у меня есть запасные брюки. А твое платье мы не успели измять… Даночка, дай мне еще немного побыть с тобой…
«Ну, хоть не в тебе…» Она была благодарна Даниялу за его тактичность, а платье да, оно уже давно валяется рядом на полу, есть надежда, что даже не сильно мятое…
Даниял снова целовал ее, и больше не хотелось ни говорить, ни упираться. В конце концов, она честно попыталась его отговорить, но так вышло, что ее позиция в этих переговорах изначально была не на высоте. Данка закрыла глаза, обвила загорелую шею и снова позволила безудержному потоку увлечь себя в водоворот забытых чувственных волн.
Как там Денис сказал на нее, бревно? Резиновая кукла? Так с ним она и была такой — холодной и бесчувственной. Потому что любовь — это только для любимых. Главное, что для Данияла она по-прежнему осталась куколкой…
* * *
Дан отправил ее в душ, сам пошел после Данки. Платье, к счастью, приземлилось на пол довольно удачно и сохранило приличный вид. Баграев надел новый костюм, и глядя на этого безукоризненно выглядевшего мужчину, Дана поверить не могла, что еще какие-то десять минут назад они с ним…
Она чувствовала себя жутко неловко, пока Даниял не поймал ее за локоть у выхода и не развернул к себе.
— Дана, мы же договорились. Мы сейчас выходим из этого кабинета и возвращаемся в ту же точку, из которой вошли.
— Нет, Дан, — покачала она головой, — это неправильно делать вид, будто ничего не произошло. Давай ничего сейчас не будем подписывать, мне не нужны твои деньги, ничего не нужно. Но я бы не хотела, чтобы ты решил, будто мы с тобой теперь пара. Это не так.
— Дана, наши договоренности остаются в силе. Мы подписываем соглашение, и все переходит к тебе, как было оговорено. Для меня мы не пара, мы семья, ты моя жена. Но я готов ждать, пока ты будешь к этому готова. Единственное, я хотел бы попросить тебя ускорить мою встречу с детьми, я хочу, чтобы они знали, кто их отец. Но и здесь я тоже подчинюсь любому твоему решению. А вот если, — он качнулся вперед, коснулся губами виска и сказал совсем другим тоном — если ты надумаешь повторить… Ничего не говори, просто предложи мне сменить рубашку. Я пойму.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В зал для переговоров вошли по отдельности и, вообще, всячески соблюдали дистанцию. За столом Даниял сел напротив и уставился на Данку взглядом, под которым ей сразу стало жарко. Щеки горели, Данка рискнула поднять глаза на Аверина и увидела, как под изогнутой дугой бровью мелькнуло что-то среднее между смешком и облегчением.
Зато сегодня по ее ногам уже никто не топтался.
Глава 41
Даниял даже не пытался делать вид, что слушает юристов, а тем более, вчитывается в бумаги. Он все с ними проговорил и обсудил, а теперь сидел и смотрел на свою Данку. Вспоминал их ошеломительный недавний секс и не мог поверить, что это все наяву.
Наверное, и не поверил бы, но она так трогательно краснела и отводила глаза под его откровенным взглядом, что в груди разливалось незнакомое теплое томление. И не только в груди.
Аверин тот с полпинка их просек и теперь насмешливо поглядывал на Данияла, но ему было совершенно наплевать, что там себе думает Аверин. Он вспоминал выражение лица Даны, когда она увидела его шрамы — растерянное, потрясенное и… влюбленное.
Да, он не мог ошибиться, она его любит. Его обиженная, брошенная, уничтоженная девочка продолжала любить. Не прокляла, не забыла. Не убила его детей.
В тысячный раз Дан задавался вопросом, как он мог поверить, почему ни на секунду не усомнился в подлинности тех грязных видеокадров и якобы портфолио. Ведь она совсем не умеет врать, даже когда захочет, не сумеет. Достаточно было просто спросить: «Дана, это правда?» Не прогонять ее из ресторана, из города и из своей жизни, а спросить.
Вот только поверил бы он тогда? Даниял отдавал себе отчет, что без малого пять лет назад женился на девушке, которую не знал, не успел узнать. И поэтому так безответственно и жестоко от нее отказался.
Сейчас ему одного взгляда на нее было достаточно, чтобы все понять. Сейчас, но не тогда. Значит, нужно было ее потерять, самому умереть и вернуться к жизни, чтобы между ними образовалась эта немыслимая, но такая ощутимая связь?
Даниял подписал все документы, теперь очередь была за швейцарским офисом, и туда он собирался вылететь в ближайшее время. Но сегодня он должен увидеть своих детей и не из окна автомобиля, как все последние дни.
— Дана, я отвезу тебя, — окликнул девушку, она выглядела растерянной и даже несколько подавленной.
Все правильно, деньги — это не одни лишь блага, это ответственность, а его девочка упорно не хотела становиться миллионершей. Ничего, пусть привыкает… Аверин привычно встал впереди, оттесняя ее от Данияла. Совершенно идиотская привычка.
— Если хочешь, можешь поехать со мной, — сказал Аверин многозначительно. Дан его обошел по касательной и открыл дверцу автомобиля. Пусть выбирает сама.
Данка виновато взглянула на Аверина и прошла к машине Данияла, тот усмехнулся и повернулся к Дану.
— Встретимся завтра, Баграев, сегодня выходной.
Даниял уже привык к его манере вести себя так, будто на него все работают, но иногда это подбешивало. Он знал, что Зарема поговорила с Авериным и что Аверин дал ей какое-то поручение, но сейчас об этом думать не хотелось, хотелось увидеть своих детей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Дан махнул Аверину рукой, сел за руль и повернулся к сидящей рядом Данке.
— Мы можем забрать их из сада пораньше и поехать вместе погулять? В парк или по набережной. Где они любят гулять?
— Можно сразу после обеденного сна, только нужно будет заехать домой, я их переодену.
