Свой инстаграмм я забросила уже месяц назад, и сейчас заходить туда не было ни малейшего желания. Только девчонкам скинула фото в мессенджере, приписав пару слов о том, как хорошо мы провели время.
Что ж. Остался последний пункт из списка дел на день — хорошо выспаться. И желательно, без всяких стремных сновидений.
* * *
Так странно. Годовщина гибели папы была вчера, но день прошел как-то незаметно, без потрясений. Днем посидели дома с бабушкой, помянули его за обедом, а вечером Артур отвлек, вытащив на концерт. Было очень круто. Талантливые ребята, красивая музыка, интересные песни. И пусть Арт не победил, но второе место тоже вполне почетно при таком уровне конкуренции. И выступил он превосходно, в зале многие не могли сдержать слез, а женская аудитория еще и массово пускала слюни и томно вздыхала.
Но концерт закончился, эйфория прошла и накатила суровая действительность. В которой на эту среду были намечены два события: сама церемония памяти, которая должна была пройти в одном из больших залов известного отеля и посещение кладбища. В ожидании выезда я нервно ходила по гостиной, пытаясь унять нервную дрожь, но она все никак не проходила. Наоборот, становилось все хуже. Хотя до этого мне казалось, что морально я готова ко всему, и особо не заморачивалась на грядущем событии, уделяя внимание бабушке и учебе, но сейчас поняла, что все эти недели упорно занималась самообманом. Наверное, это был такой защитный механизм психики.
Ну что ж, остается только взять себя в руки и выдержать все мероприятие от начала до конца. Деваться-то все равно некуда.
— Эль, ты готова? — в комнату заглядывает Артур. Я машинально бросаю оценивающий взгляд в зеркало. Черное платье до колен, с кружевными вставками на спине и бедрах, летящие рукава из шифона. Волосы я собрала в свободную косу. Вроде приемлемо.
— Смотря в каком плане, — тяжело вздыхаю и иду к нему. В эту минуту как никогда я рада, что он здесь со мной. Крепкое плечо мне в ближайшее время точно не помешает.
— Не нервничай ты так, все будет хорошо. — на миг позволяю себя обнять, но времени на передышку нет, время уже поджимает.
— Ладно, идем, — встряхиваюсь и выхожу в холл. Там нас уже ждут бабушка Марта и Анна. Бабушке тоже тяжело, вижу как она осунулась. А ведь с этой болью в душе она живет уже почти четверть века. Некоторые раны время исцелить бессильно. Только немного притупляет. Миссис Питерс на этот раз приехать не смогла, но с утра уже звонила и выражала свою поддержку.
Арт, как настоящий джентльмен, подхватывает нас обеих под руки и помогает добраться до машины. Анна идет чуть позади. Разместившись, трогаемся в путь. Пробки к этому вемени уже рассосались, так что добираемся мы относительно быстро.
К моменту нашего приезда в зале уже было полно народа. Кто-то сидел за столиками, многочисленные группы, рассеянные по всему пространству, о чем-то беседовали. У дальней стены находилось небольшое возвышение, на котором была установлена стойка для микрофона. Черт, не думала, что все будет настолько масштабно. Даже несколько журналистов со своими вездесущими камерами затесалось среди толпы.
У самых дверей еще раз задержалась, собираясь с силами. Поправила Арту галстук и смахнула пылинки с ткани темного пиджака. Как только мы вошли, взгляды всех присутствующих моментально обратились к нам. Профессор Клафлин, который, похоже, и тут всем руководил, быстро к нам подошел и провел дальше. Невольно заметила, когда рассматривала гостей, что этой мегеры Элеаноры нигде нет. Выдохнула с облегчением и смогла нормально сосредоточиться на происходящем.
Дальше все пошло по накатанной. Однообразные монотонные действия — приветствия, знакомства, рукопожатия. Многочисленные соболезнования, причем как искренние, так и насквозь фальшивые.
Я еще раз вздохнула с облегчением, когда мы наконец получили возможность сесть за свой столик, стоявший в непосредственной близости от импровизированной сцены. Церемония началась.
Сперва речь взял профессор Клавлин, потом выходили другие люди — сокурсники, коллеги, друзья, преподаватели. Все, кому было что рассказать о профессоре Леклерке. Официанты обносили столы разными блюдами, закусками, напитками. Но мне кусок в горло не лез, я налегала лишь на воду и ягодный чай. Ну и пару пирожных попробовала, которые Артур буквально впихнул мне под нос. Слушая все эти речи, я мысленно жалела, что не имела шанса познакомиться с отцом. Почему жизнь сыграла со всеми нами такую злую шутку? Почему?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я не особо следила за временем, лишь заметила, что на сцену вновь вышел профессор Клафлин. Сопровождала его молодая женщина с подносом, на котором лежала какая-то книга. Как следовало из короткой речи, это был памятный альбом, к которому прилагалась статуэтка за вклад в развитие науки.
— Кристоф был человеком выдающихся способностей и если бы не безвременная гибель, он безусловно смог бы сделать еще немало открытий в области органической химии. — голос профессора громовым раскатом разносился по залу. — Но к несчастью и для мира науки, и для всех тех, кто лично имел честь общаться, учиться и работать с Кристофом бок о бок, он слишком рано нас покинул. А потому нам остается лишь хранить воспоминания о нем. И в сию печальную годовщину, в знак памяти и уважения к профессору Леклерку хотелось бы вручить его дочери Элейн эти небольшие символы почета от всего нашего научного сообщества.
Такого поворота событий я не ожидала. Нет, нам сказали, что ожидается какое-то вручение, но я предполагала, что принимать презенты будет бабушка. В панике смотрю на нее, но она лишь улыбается и молча кивает в сторону сцены. Артур в знак поддержки легонько сжимает мою правую ладонь. А со всех сторон на меня с любопытством смотрят сотни глаз, ожидая, когда я поднимусь и скажу благодарственную речь.
— Иди, милая, все ждут только тебя. — в ее голосе прорезываются повелительные нотки и мне не остается ничего другого как встать и на негнущихся ногах отправиться к сцене. Не устраивать же детские препирательства. Пять минут неловкости — и я свободна. Тяжело вздыхаю в надежде, что скоро это испытание закончится.
Идти от нашего столика недалеко, но для меня эти считанные шаги превращаются в сотни метров. А когда до ступенек остается лишь пара шагов, в спину неожиданно бьет резкий голос, от которого я буквально превращаюсь в ледяную статую.
— Не слишком ли много почета для дочери бессовестной шлюхи?
Глава 45. Все карты раскрыты
В зале и до этого было не особо шумно, а тут и вовсе воцарилась какая-то могильная тишина. Головы всех присутствующих повернулись к двери и в ту же сторону пришлось развернуться мне. Хотя я и так уже знала, кого там увижу.
Элеанора. Не знаю, откуда она взялась, ведь до этого я и следа ее присутствия не заметила. Но тем не менее эта дамочка сейчас стоит возле двери и кривит губы в мерзком подобии улыбки. А глаза полны лютой ненависти, такой же, какую я ощутила еще тогда, во время посещения кафедры. И снова она направлена лишь на меня.
— И не совестно тебе, дрянь малолетняя? Чего ради ты сюда приперлась? Строишь из себя жертву, невинную сиротку, хотя на самом деле такая же хищница, какой была твоя непутевая мамаша?
У этой женщины явно что-то не так с головой. И судя по поднявшимся шепоткам, на этот раз неладное почувствовали все окружающие. В воздухе явно запахло скандалом. Нервно облизнула пересохшие губы, не зная, что ответить на этот отвратительный выпад. Профессор Клафлин первым вышел из ступора и возмущенно начал:
— Элеанора, какого черта ты несешь?
— О, заткнись, Сэм. Просто заткнись и не мешайся. Я все выскажу, все. И так молчала слишком долго.
С этими словами женщина начала приближаться и я наконец смогла увидеть ее глаза. Но ничего человеческого в них не увидела. Там плескалась лишь злоба пополам с яростью. Еще отметила нервные, дерганые движения и то, что одну руку держит в кармане пальто, в котором и заявилась в зал. В душу начал закрадываться липкий страх.
