Когда в подземный мир я войду,
На холмах погребальных заплачь обо мне,
В доме собраний забей в барабан,
Храмы богов для меня обойди,
Лицо расцарапай, рот раздери;
Тело ради меня изрань,
Рубище, точно бедняк, надень!
В Экур, храм Энлиля, одиноко войди,
Когда в Экур, храм Энлиля, войдешь,
Перед Энлилем зарыдай:
«Отец Энлиль, не дай твоей дочери погибнуть
в подземном мире!
Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик
в подземном мире!
Твой самшит да не сломает плотник в подземном мире!
Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!»
И, когда Энлиль на эти слова не отзовется, в Ур иди!»
Объяснив верному Ниншубуру, как ему следует поступать, Инанна опускается в царство своей сестры и останавливается перед ее дворцом из лазурита, здесь, как рассказывает поэт, богиня обращается к стражнику ворот со следующими словами:
«Открой дворец, привратник, открой!
Открой дворец, Нети, открой, к единой моей я да войду!»
Нети, главный страж царства, Светлой Инанне отвечает: «Кто же ты, кто?» –
«Я – звезда солнечного восхода!» «Если ты – звезда солнечного восхода.
Зачем пришла к «Стране без возврата»?
Как твое сердце послало тебя на путь, откуда нет возврата?»
Инанна пытается обмануть привратника: она, дескать, пришла сюда потому, что супруг ее сестры Эрешкигаль, «повелитель Гугальанна, убит», и она пришла принять участие в погребальном обряде. Выслушав богиню, Нети, главный привратник адских врат, отправляется к своей госпоже и рассказывает ей, что у ворот стоит Инанна в роскошном царском одеянии и с семью божественными законами, которые она «привязала сбоку». Эрешкигаль велит провести свою сестру, «царицу небес», через семь адских врат, так чтобы Инанна предстала перед ней нагая, со смиренно склоненной головой. В первых вратах с Инанны снимают корону «шугур». Инанна протестует, но Нети велит ей замолчать:
Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира!
Инанна, во время подземных обрядов молчи!
Перед каждыми вратами Инанна лишается одного из предметов своего туалета и части драгоценных украшений. У последних ворот у нее отбирают царское одеяние палу. Нагая и согбенная предстает богиня перед восседающей на троне Эрешкигаль и семью Ануннаками-судьями, которые произносят приговор. Жестокие судьи подземного царства бросили на нее «взгляд смерти», и Инанна тотчас умирает. Труп ее подвешивают на крюке.
Три дня и три ночи ждал верный Ниншубур возвращения своей госпожи. Когда же истекло назначенное время, он отправился в путь. Как повелела Инанна, Ниншубур
На холмах погребальных заплакал о ней, В доме собраний забил в барабан, Храмы богов для нее обошел, Лицо расцарапал, рот разодрал…
После всей этой подготовки, которая должна была пробудить в сердцах богов тревогу и жалость, Ниншубур в одном лишь рубище, словно нищий, предстал перед Энлилем и повторил ему слова Инанны. Энлиль отказался помочь Инанне. Текст его ответа на просьбу дочери, которую ему передал Ниншубур, так же как ответ брата Инанны Уту, пока не удалось перевести. Может быть, они высказали свое возмущение непомерным честолюбием Инанны, пожелавшей властвовать над тем, «что вверху», и над тем, «что внизу»; может быть, они были бессильны перед божественными законами Кура. И лишь Энки, выслушав Ниншубура, воскликнул:
Инанна! Что с ней случилось? Я тревожусь! Владычица стран! Что с ней случилось? Я тревожусь!
Бог мудрости выскреб грязь из-под своего ногтя и слепил два бесполых существа – кургара и галатура. Текст этой части мифа, недавно восстановленный на основе вновь открытых и уже известных табличек (в 1963 г. он был опубликован Крамером), проясняет замысел бога Энки. Дав этим существам «пищу жизни» и «питье жизни», Энки приказал лететь в Кур, где в это время лежала больная Эрешкигаль.
Услышав стон Эрешкигаль: «О, мои внутренности!…» – кургар и галатур должны были ей вторить: «Ты, которая стонет, наша царица, о, твои внутренности!» Так, повторяя словно эхо стоны и крики богини, они обратят на себя ее внимание и завоюют симпатию. Но они не должны принимать в дар от Эрешкигаль воду и зерно. В награду себе они должны просить лишь «тело, подвешенное на крюке». Одно из существ должно окропить Инанну «питьем жизни», другое – умастить «пищей жизни», и тогда Инанна «воскреснет». Кургар и галатур точно исполнили то, что им велел «отец Энки», – Инанна действительно ожила. Но вернуться на землю она не могла. Суровы и непреложны законы страны смерти: тот, кто там оказался, не может покинуть Кур. Единственное спасение – найти себе замену. Инанна получает разрешение уйти из ада, но по пути на землю ее будут сопровождать демоны-галла, которые снова ввергнут ее в преисподнюю, если она не найдет божество, согласное заменить ее в подземном царстве. Надо полагать, что вид сопровождавших Инанну демонов был страшен, потому что они вызывали ужас даже у богов. В сопровождении этих созданий ада богиня отправляется в города Умму и Бадтибиру. Узнав о ее приближении, боги-покровители этих городов, Шара и Латарак, выходят навстречу богине, облачившись в нищенские лохмотья, и падают перед ней ниц. Покорность богов тронула Инанну, и она не отдает их демонам, удержав алчущих добычи чудовищ. После этого богиня приходит в Куллаб, где царствует ее божественный супруг Думузи.
Здесь нам вновь придется сделать небольшое отступление, чтобы поговорить о многоликой природе супруга Инанны. Все больше исследователей на основании многочисленных текстов обращают внимание на тот факт, что между Думузи из мистерии «священного бракосочетания», Думузи, которого, так же как Даму, оплакивают и просят вернуться на землю, и Думузи, «богом пастухов», супругом Инанны из мифов, существует большая разница. Поскольку «бог пастухов» не олицетворял собой зерна, которое нужно закопать в землю, чтобы из него родились новые колосья, его не нужно было и оплакивать. Когда-то даже для поэтов и жрецов середины III тысячелетия, по-видимому, произошло смешение двух различных культов. Шумерские жрецы не задумывались над тем, почему в одних текстах Думузи – счастливый супруг, которого, дрожа от страсти и нетерпения, ждет Инанна, а в других он отвергнут или обречен на смерть. Различен характер и самой Инанны. То это божество, принадлежащее к кругу верований земледельцев, воплощение женского начала, плодородия и урожая, а то покровительница горожан и их богатств, собранных в складе-храме. Отсюда противоречия, смущающие современного читателя. Но для почитавших этих богов шумеров подобных проблем не существовало. Ведь речь шла о богах, в которых они искренне и глубоко верили, не задумываясь о том, хорошо или дурно они поступают. Впрочем, затрагивая проблему добра и зла, греха и непорочности, мы не должны забывать, что шумеры имели по всем этим вопросам иную точку зрения, чем люди последующих цивилизаций. И если даже тот или иной поступок бога они и считали жестоким, это не меняло их отношения к нему: они по-прежнему почитали этого бога, приносили жертвенные дары, боялись и прославляли. Боги не подлежали суду людей.
Однако вернемся к мифу. Узнав о возвращении супруги, Думузи, бог-покровитель Куллаба и Урука, не обратил внимания на то, откуда, почему и с кем возвращается Инанна. Вместо того чтобы облачиться в рубище и простереться ниц перед ней, он надел благородные царские одежды и воссел на высоком троне. Это привело богиню в ярость.
Она на него взглянула – взгляд ее смерть!
Закричала она – в словах ее гнев,
Крик издала – проклятья крик: «Его, хватайте его!»
Светлая Инанна пастуха Думузи отдала в их руки.
В следующих строфах дается описание демонов ада.
Те, что за Думузи шли,
Не ведают голода, не ведают жажды,
Муки просеянной не едят,
Воды проточной не пьют,
Радости лону жены не дают,
Милых детей не целуют они,
Себе сыновей не рождают они,
Невесток от свекров уводят они!
Думузи рыдает, позеленел! «Я к Уту на небеса в мольбе взываю!
О Уту, шурин ты мой, а я – твой зять!
В храм твоей матери я масло носил!
В храм Нингэль молоко я носил!
В лапы ящерицы руки мои преврати,
В лапы ящерицы ноги мои преврати!
От демонов моих ускользну я, не утащат они меня!»
