«Учебные места» – это полигоны в Подмосковье, где мы совместно с командой Филина проводили тренировки.
– Ты что, малыш, головой ударился? Вас по «воздуху» будут вести. Как сядете и оставите «страховку» – сразу и исполнят. Садитесь в таком месте, чтобы можно было надежно отсечь «воздух». Варианты сейчас не озвучивай, с «большим железным» продумаете, он знает, как это делать. И уже потом, когда «оторветесь», прибудете к одному из учебных мест. Вопросы?
– Я все понял. Спасибо.
– Пока не за что. Больше сюда не звони: этого номера уже нет. Свой тоже выкинь, он тебе уже не нужен. Удачи…
* * *
Без пятнадцати одиннадцать представитель самолично притащил радиостанцию для связи с нами, сказал, что передал наши требования руководству, и сообщил приятную новость:
– В принципе, все требования сочтены вполне реалистичными, и по каждому из них уже идет работа. Единственное условие…
– Никаких условий! – рявкнул Федя.
– Эмм… Возможно, не так выразился… Единственная просьба от руководства: отпустите, пожалуйста, председателя политсовета «Самах».
– Зачем?
– Понимаете… Эмм… Остальные-то все – наши. А этот – «импортный», это ведь будет международный скандал…
– Ну что, отдадим? – спросил я Федю.
– Не делайте этого, – неожиданно вмешался Агрза.
– Это еще почему? – удивился я.
– Он наш гарант. Если вы его отпустите, они убьют нас всех…
Агрза сказал это очень тихо – стоящий под окном представитель не расслышал, но напрягся:
– Что-что? Какие-то проблемы?
– Ты, дед, совсем из умы выжил, – усмехнулся Федя. – У нас тут этих гарантов – почти два десятка.
– Это точно, – поддержал я. – Впрочем, ему простительно: у всех шпионов, доживших до шестидесяти, наблюдается критическое обострение паранойи.
– Итак, каково ваше решение? – напомнил о себе представитель.
– Пусть забирают, – великодушно разрешил Федя. – Вместе с обоими секретарями.
– Спасибо! – обрадовался представитель. – Я постараюсь, чтоб все ваши требования выполнили как можно быстрее.
– Напрасно вы это делаете, – опять заканючил Агрза. – Вы не понимаете…
– Не лезь куда не просят, – оборвал его Федя. – Лен, если еще раз откроет рот не по делу – вдарь его чайником.
– С огромным удовольствием, – отозвалась Ленка. – Не отвлекайся, злой сельджук, у нас работы – непочатый край!
Мы спустили доску, привели заморского гостя и двух его секретарей и торжественно передали представителю. Особой радости гость не проявил: он так замерз, что не мог говорить, и, по-моему, не совсем понимал, что происходит, однако удирал из-под окна столь проворно, что обогнал показывавшего дорогу представителя…
* * *
Следующие полчаса я развлекался с конфискованными коммуникаторами: отслеживал сетевые новости. Не то чтобы мне нечем было заняться, но динамика формирования новостного фона вокруг нашей деятельности меня решительно не устраивала, и я ждал, когда же возобладает позитивная тенденция.
Ну а если по-русски, то все там было с ног до головы неправильно.
Во-первых, не было опровержения по бойне в больнице. Повсеместно проходило, что это сделал «Русский Трибунал», и на ведущих новостных ресурсах уже накопилось изрядное количество неприятных комментариев:
– Ну вот, начали с «элиты», а теперь гасят «ментов» и врачей…
– А чего еще ждать от таких отморозков? Скоро будут стрелять в нас с вами, это же закономерно!
– Одно слово – террористы! А как ловко правильными прикидывались…
И в таком духе – по нарастающей. Иными словами, публика, которая не так давно едва ли не рукоплескала нам, очень быстро нас разлюбила.
Во-вторых, у нас отняли лавры взрывателей клубов «Самообороны», и вообще, все в этом деле извратили до основания. Якобы стало достоверно известно, что оба клуба взорвал коварный «моджахед» Джелалатдин Мордовский, причастный к целому ряду терактов на территории России, и якобы он уже взял на себя ответственность: сказал, что это «привет» от него русским чекистам, и пригрозил, что непременно взорвет еще что-нибудь, причем в самое ближайшее время.
В-третьих, ни на одном новостном ресурсе не было ни слова сказано про захват «Зари». Вот это вообще было удивительно и странно. Довольно много сообщений про «Зарю» было в блогах, но все как-то невнятно, и на уровне слухов:
«Окна квартиры моей подруги выходят на бульвар Кукловодов. Так вот, она говорит, что «Заря Востока» оцеплена и там сейчас проводится какая-то операция».
А несколько позже:
«…все, там уже никого нет. Вообще-то она была поддатая, так что, может, и соврала…»
В общем, вот такое информбезобразие. И что самое неприятное: сообщения, которые дали люди Тита о подготовке к взрывам, кто-то оперативно стер, причем сразу отовсюду, где они были «вывешены».
В четверть двенадцатого (двадцать три пятнадцать) я включил чей-то коммуникатор, чтобы опять посмотреть новости.
Связь отсутствовала. Поскольку все аппараты были свалены в кучу, мне понадобилось совсем немного времени, чтобы убедиться: у нас не работает ни один телефон.
Как раз в это время в учительскую пришел Андрей с тремя самыми замерзшими заложниками: решили перетащить «буржуйку» в спортзал и топить «по-черному», поскольку возникло опасение, что до обещанных одеял кое-кто может не дожить.
– Опять связь «отрубили»? – Андрей был не по-хорошему задумчив. – Там этот… Короче, скандалист этот, которого я прикладом вдарил – он там саботаж разводит.
– И что мешает повторить эту процедуру? – рассеянно уточнил я, безуспешно тыкая очередной «мертвый» телефон.
– Да он не бузит, говорит тихо – и вроде бы правильные вещи.
– В смысле? – заинтересовался Федя.
– Говорит, что нас замочат здесь. Всех вместе.
– Бред! – Федя усмехнулся. – Чем мотивирует?
– Говорит, что мы «разводим» Агрзу на сдачу всех шишек, что сейчас сидят в зале. И Агрза, типа, обязательно согласится, потому что ему все сугубо параллельно.
– Вон оно как… Ну что ж, мысль правильная.
– Ну и, в общем, никто не позволит нам это сделать. Потому что это будет такая «сдача», что в стране получится какой-то коллапс.
– И за это нас «замочат»? Вместе с «тузами»? – Федя опять усмехнулся – но уже как-то неуверенно. – Бред! Выпиши ему еще разок прикладом, чтоб панику не сеял.
– Да это нетрудно. – Андрей пошел на выход, но на секунду задержался в дверях. – Но знаете… То, что опять связь «рубанули», – это нехорошо…
По убытии Андрея я несколько раз вызывал представителя по рации. Безуспешно. Рация шипела, как рассерженная гадюка, представитель стоически молчал.
– А! – озарился я. – Может, глушилка все подряд глушит, и радиостанции тоже?
– Вот это не скажу. – Федя пожал плечами. – Я эту станцию вижу первый раз в жизни, так что надо смотреть характеристики. Кстати, очень может быть, что нас через нее сейчас слушают, так что следите за речью. Так, на всякий случай.
Отчаявшись связаться с представителем, я высунул голову в окно и приступил к вещанию в первобытном формате:
– Александр Иванович! Отзовитесь, дорогой вы наш! Александр Иванович! Ива-а-а-а-ныч!!! Ау-у-у!
– Хорош блеять! – сердито пробурчал Федя. – Хотел бы отозваться – давно бы подал какой-нибудь знак.
И тотчас же, словно Федино замечание неведомым образом дошло до адресата, нам был ниспослан этот самый «знак»: вся техника в округе, примолкшая некоторое время назад, одновременно завелась и пришла в движение. Разноголосый рев моторов, побаловав нас несколько минут механическими руладами, начал вдруг постепенно отдаляться. Вместе с тем в небе вновь возник мерный рокот винтов, жужжание и негромкий гул, сопровождавшие нас по пути сюда.
– Не понял… – удивился Федя. – «Воздух» ожил. Моторы… Они что, снимают блокаду?!
– Их инженер сказал, что надо отвести людей подальше, – вспомнил я. – Для безопасности.
– Да это понятно, но… Чего ж раньше-то не отводили? Сидели, сидели, как будто ждали какой-то команды…
– Дмитрий, ответьте, – неожиданно позвала рация голосом представителя.
– Ну, слава богу! – Я схватил рацию и торопливо ответил: – Где вы там пропали? Мы тут уже и не знаем, что думать! Что у вас там происходит?
– Дмитрий, вы меня хорошо слышите? – Голос представителя звучал отчетливо, но тон у него был такой, словно его только что уволили без пенсии.
– Да-да, слышу прекрасно! Что там у вас стряслось?
– Слушайте внимательно… Титов Александр Евгеньевич, 1988 года рождения. Взяли его у «третьего объекта», то есть возле спортклуба «Газават». В настоящий момент активно дает показания. Думаю, вы люди взрослые, понимаете: героизм здесь не работает, так что мы знаем все. Дмитрий, вы поняли, что я имею в виду? Дмитрий?
А я от неожиданности онемел и медленно присел на жесткую койку инвалида Володи: ноги вдруг стали ватными – навалилось давно забытое ощущение беспомощности и безысходности…
