так что нихера вы меня не послушали.
– Заебал, Бостон! Ну не довезли бы мы его! А если довезли, то сомневаюсь, что твой Гриша не подставил нас быстрее, чем Гох. Не согласен что ли?
С одной стороны, я был рад, что Нюнчес не оказался ввязан в это дерьмо. С другой, я не доверял этому хитрому коммерсу Гоху. Но что-то менять было уже поздно, в ближайшее время перевезти куда-то грузовики было невозможно.
– Лады, Артур. По-хорошему было бы сжечь их нахер вместе с грузом.
– И весь сегодняшний кипиш впустую? Не, Бос, не вариант. Пусть стоят, есть не просят. Потом груз перекинем в другие грузовики и в другой конец России отгоним, и там толкнём. Вот тогда можно и сжигать всё, что хочешь.
– Хуй с вами. В ближайшее время тогда побудем на дне. Как всё устаканится – мы встретимся. На связи, если что.
– Стой, Бос. Чё там с этим петушком твоей подружки и с ней самой?
– Петушок никому ничего не скажет, об этом я позабочусь. А что с Олькой?
– Ну так и у неё язык имеется!
Я закипел и напрягся. Плечо недовольно заныло, показывая, что его ещё рано утруждать.
– Ты, Домысел, в своём Гохе уверен, и я тебе доверюсь с этим. Так вот ты также доверься мне с Олькой. Она своя девчонка.
– Прокурорская дочурка не может быть своей.
Я услышал, как заиграли замки квартиры. Кира возвращалась обратно.
Понизив голос почти до шёпота, я выдал Домыслу обещание с предупреждением через дефис.
– Ты совсем ёбнулся, да? Артур? Давай попробуй тронуть ещё одного мента, да ещё дочку одного из самых влиятельных мусоров в городе. Смелей, давай, оседлай волну всего происходящего. Я посмотрю на тебя, как ты потом выбираться из всего этого будешь. К тому же, ты к ней сейчас даже не приблизишься – вокруг неё и структурщики, и люди Валова. А если всё-таки задумаешь навредить ей, когда ситуация утихнет, то обещаю тебе – я доберусь до тебя, Артур.
Домысел заржал на том конце.
– Во включился, дурачок! За подружку распереживался! В рот я ебал твои угрозы, Бостон. Я тебя услышал, но, если я посчитаю нужным, я сделал всё по-своему.
Кира зашла в комнату. Продолжать этот разговор при ней мне не хотелось.
– Созвонимся ещё, Домысел, – процедил я и завершил звонок.
Кира села за туалетный столик, включила лампы, расположенные по периметру зеркала и начала наводить марафет.
– Я выезжаю скоро, – сказала она, убирая заколку.
Её блондинистые волосы красиво опали на плечи, соскучившись по свободе.
– Что, даже ребрами не потрёмся? – сказал я шутливо и встал с кресла, шевеля бедрами в танцевальных движениях.
Учитывая, что всё тело устало и болело, танец получился настолько ущербным, что неудивительно, что она сказала:
– В другой раз. Ты давай отдыхай. Пойдём постелю.
Она отложила карандаш для подводки в сторону и отправилась расстилать для меня кровать. Я пытался стоять ровно, и смотрел, как она управляется с одеялами. Взбив подушки, она подошла ко мне болезному и стала помогать раздеться. Она аккуратно стянула с меня футболку и провела пальцами по татуировке, уходящей с пресса за спину. Уроборос – змей, свернувшийся кольцом и поедающий сам себя, опоясывал мой живот и спину.
А вот и первая раскрытая татуировка. Угадал местоположение? Если да, то плюс тебе в графу «Интуиция». А если даже не гадал, то плюс в графу «Похуизм». Весьма важная графа в наше время. Помогает идти по жизни с гордо поднятой головой, не замечая всяких бурь вокруг и воплей ненавистников.
Кира заинтересованно взяла в руку кристалл, подаренный учеником лекаря Шуриком в Подземке и висящий на моей шее на верёвке.
– Это что за камешек?
– Чувак один подогнал по случаю знакомства.
– Угу. Ладно, ложись.
Я упал в кровать лицом вперёд и издал стон облегчения. Бля, ёбана в рот, наконец-то, мать его. Свежая простынь, мягкая подушка и нежное одеяло. Что ещё нужно для счастья? Даже то, что Кира не будет ночевать со мной, меня не огорчило. Сейчас я желал лишь выспаться.
– Слыфь, – промычал я в подушку с закрытыми глазами. – Остафь бабки на сижки.
– Сколько тебе?
– Сто дфадцать тфи фубля.
– Нахера именно двадцать три?
– Ты у «Копеечки» поинтересуйся, почему именно двадцать три, – сказал я, оторвав морду от наволочки. – Сам иногда не вдупляю их ценообразование. А, и ещё на метро. Давай с запасом двести рубасов, короче.
– Хорошо. На тумбочке в коридоре оставлю. Сладких снов, Бостон.
– Не, ну их нахер. Пусть лучше вообще ничего не снится. Темнота, спокойствие, мрак и тишина. Вот, что мне нужно. А тебе хорошего вечера с этим мажорчиком.
– Пока, Бостон.
Не буду врать, что я уснул сразу. Хоть я и был дико уставший, и мой организм сегодня перевыполнил свою трёхдневную норму на нагрузки, я некоторое время просто лежал и слушал. Слушал себя, слушал каждую ноющую клетку в теле, слушал гудение ног и вяло ворочающиеся в голове мысли. Я слушал своё становившееся легким дыхание.
Я слушал, как Кира копошится в коридоре, бренчит ключами, как за ней закрывается дверь и щелкают замки. Я слушал её удаляющиеся по лестнице шаги. Мне показалось, что я даже услышал, как она хлопнула дверцей такси.
Я слушал, как на кухне капает из крана вода. Я слушал шумы улицы за окном. Я слушал ветер, качающий ветки. Я слушал, как за стеной материт друг друга супружеская пара.
В каком-то моменте, то ли из-за травы в организме или за усталости, но мне показалось, что я слышу, как засыпаю. Что за бред? Согласен, звучит как бред. Но я запомнил момент, когда моё сознание перешло наконец-то черту и упало во тьму.
Я слышал, как уснул.
Глава 28. Богиня нескольких свобод
В кромешной тьме сна мне удалось пробыть где-то с час. По крайней мере мне так показалось. Вполне может быть, что я пробыл там всего пять минут или все полночи.
А потом меня начало ломать. Не-не, расслабься, не в том смысле. Начало ломать кости и тянуть мышцы. Я выкручивался по-всякому на постели, то вытягивая конечности, то сворачиваясь в эмбрион. По всему телу выступил холодный пот, а во рту пересохло.
Вероятно, у меня подскочила температура. Организм боролся со всем, что попало
