Они стояли в пустой механической мастерской. Тяжелая бронированная дверь за их спинами была заперта на два блокирующих замка. Вокруг теснились станки. Деловитые роботы что-то сверлили, паяли, точили и фрезеровали. Михаил несколькими небрежными движениями прикрутил руки и ноги Юрия толстой проволокой к станине здоровенного станка.
– А теперь поговорим по-иному, без понятых и протокола. – Рэмбо поискал вокруг себя глазами, нашел газовый резак, включил. Синеватый язычок пламени заплясал перед носом Юрия.
– Э… вы кто такие? Контрразведка?..
– Тебе это знание уже не поможет. Ну, давай, рассказывай. А мы, так и быть, послушаем. Не думай: никто тебя искать не станет. Видел ту серую дрянь вокруг нас, когда шли? Так вот, это – новейший экран локальной невидимости. Никто не знает, что ты здесь! Никто не бросится тебя спасать. Не рассчитывай. Спасти тебя могу только я.
– А… чего ты хочешь? – прохрипел Юрий. Он говорил, обращаясь к Мише, но глаза Директора, отчаянные и затравленные, смотрели на Сашу, и только на него.
– Все про тебя знать хочу, – безмятежно сообщил Рэмбо, подтаскивая жесткий металлический стул и удобно размещая на нем свой узкий зад. – Как дошел до жизни такой… у нас в Питере.
– В Питере?.. – Директор округлил глаза. – При чем тут Питер?
– Вот ты нам расскажи, а мы уж решим – «при чем» он тут или «ни при чем». – Миша полез за папиросами.
Думай, Сашка, думай, как следует думай! Это ведь ИХ отмычка, их ключик, их тропа, их ворота… Не такой, конечно же, как Виталий, но все-таки… Управимся с ним – легче будет и с главным жлобом совладать.
– Вспоминай Питер! – вдруг велел Директору Саша. – Как следует вспоминай. Каменноостровский проспект… Нейроцентр… «Фуксия и Селедочка».
– Да о чем вы, о чем?
– Вспоминай! – Саню подхватило злое вдохновение. Черная душа, она будет творить зло в любом из миров, где бы ни оказалась. Наверняка, если прижать этого бугаистого хлыща (или хлыщеватого бугая), так много-о-гое откроется, для местной полиции куда как интересное. Но сперва он должен вспомнить все!
– Вспоминай, паскуда! – тотчас подхватил Санины слова и Рэмбо. – Вспоминай – или ты у меня этого резачка отведаешь!
– Да что вспоминать-то?! – простонал Юрий. Он ничего не мог понять. Как мог этот задрыга так легко с ним справиться?! Как могли его протащить через всю базу – и ни один из дежурных офицеров не поинтересовался, а куда это, собственно говоря, тянут уважаемого капитан-лейтенанта двое двухзвездочных салаг? Экран невидимости? Чушь! Не бывает таких экранов! Он бы знал.
– Вспоминай, вспоминай. – Саша наклонился к Юрию. – Вспоминай, как под аппарат ложился… как сны себе крутые заказывал… Все до последнего вспоминай. Как Илонку свою притащил, тоже под аппарат засунул… Как в крутого играл… Вспоминай! «Фуксия и Селедочка»! Ну?!
Юрий молчал. Перед глазами быстро-быстро мелькали красные и синие круги. Он чувствовал, что сходит с ума. «Фуксия и Селедочка»… Да. Да! Да!!!
Он помнил. Он может не сказать схватившим его ни слова – но это ничего не изменит. «Фуксия…» Да. Она была. На первом этаже. За железной дверью. Виталий. Он был там. И… он сам, Юрий. Тоже был. Господи! Он рехнулся? У него бред? Ложная память?.. Откуда это? Нету в Питере никакого Нейроцентра! Есть Императорский научный имени великого князя Константина Кирилловича Институт изучения высшей нервной деятельности… Там одна из его первых любовниц работала… Хотя… или где же тогда это было? Юрий застонал. Что за город он видит перед собой, город, отразившийся в зрачках пристально смотрящего простоватого лейтенанта, не того, кто его валил и вязал, а другого? Самого опасного…
Он очень похож на привычный Петербург, этот странный город. Только там на улицах куда грязнее… грязнее и опаснее. Там скользят черные, алые, серебристые тела иностранных машин (у нас-то вся знать на «руссо-балтах» раскатывает). Там улицы облеплены уродливыми жестяными будками, где продается всякая дрянь. Там возле станций подземки толпятся нищие старухи, торгующие сигаретами, чтобы не умереть от голода, потому что на пенсию прожить невозможно…
Стоп! А откуда я все это знаю? Гипноз?.. Нет… нет, я же сам езжу в сверкающей лаком иномарке по улицам этого города, презрительно обливая грязью из-под колес не успевших посторониться… И… да, я помню «Фуксию». И я помню Илону. И Светлану, женщину босса. И самого босса, страшного человека, которого я боюсь до судорог. Одно движение его брови – и человека не спасет никакая «крыша». Даже Федеральной службы контрразведки или Главного разведывательного управления.
Я помню все. И… это странным образом рушит мой нынешний мир. Рушит, обращает в ничто, во прах.
С губ Юрия вновь сорвался стон. Стон запредельной боли; можно было б сказать – «душа кричит», да вот только где она теперь, душа его?!
Что ж, кричи, кричи, это правильно. Покричи, может, даже поплачь. Ты не ведал, что творишь, – но это не значит, что ты можешь творить такое же и впредь.
И тут дверь задрожала под ударами. Юрий дернулся, с изумлением глядя на бронированный щит.
– А врали-то… – с презрением пробормотал он.
Саша и Рэмбо быстро переглянулись. Все понятно без слов. Они все-таки нашли марионетку, куклу, способную бездумно выполнить их приказ.
– Уходим. – Михаил выхватил из-за пояса отобранный им у Юрия лазерник.
Саша закрыл глаза и напрягся. Все-таки приятно, КОГДА ЧТО-ТО МОЖЕШЬ. Открыть дверь там, где ее доселе не было, например.
В стене послушно распахнулся проход.
– А этого? – Миша кивнул на Директора, для выразительности положив руку на пистолет. Юрия мгновенно прошиб пот.
– Этого – нельзя… мне его не удержать. – Саша не знал, что в данном случае означает «не удержать», он просто чувствовал, что Юрия им придется оставить.
За спинами сомкнулась стена.
Миша посмотрел на Самойлова округлившимися глазами.
– Ты это как?!
– Так же, как и сюда прошел, – нехотя признался Саня. – Не будем про это… Скажи лучше, как думаешь, кто это там за Директором притащился и скоро ли нас брать будут?..
Однако «брать» их так никто и не пришел.
«Стремительный» уходил в глубокий рейд. Юрий сидел в командирском кресле, донельзя мрачный и злой. Команда ходила на цыпочках. Ох, неладное творится дело с капитаном, ох, неладное!..
Юрия освободил взвод внутренней охраны, получивший анонимный звонок с извещением о похищенном офицере. Были долгие беседы в Службе безопасности, но, к счастью, удалось выкрутиться. Юрий, как мог, описал двоих похитителей. И тут начались удивительные вещи. Оказалось, что все до единого свидетели стрельбы в баре описывали эту пару по-разному. Кто говорил, что они были в форме летных частей, а кто, наоборот, десантных. Одни говорили о брюнете и огненно-рыжем, а другие – о светлом шатене и совершенно белом блондине. Словом, показания сходились с точностью до наоборот.
Однако расследование расследованием, а войну никто не отменял. Понеся тяжелые потери, Шестая минная крайне нуждалась в «Стремительном», и Михеев сделал все, чтобы прекратить следствие.
Юрий понял, что медлить больше нельзя. Эти двое маньяков (а он уже почти убедил себя в том, что имел дело с сумасшедшими) наверняка не оставят его в покое. Нет-нет, с Флотом пора кончать. Взорвать эту ржавую жестянку к чертовой матери и смотать подальше от фронта. К месье Понтиви, например. Ох, соскучился я по его красоткам…
База Шестой минной давно осталась позади. Впереди расстилался Глубокий Космос. Пройдены минные пояса, на полную мощность включены все пассивные сенсоры. Задача – поиск жжаргских кораблей.
Персональный командирский компьютер произвел поиск подходящей планеты. Таковая нашлась. «Стремительный» уйдет в короткий прыжок, во время которого потеряет одну спасательную капсулу. По пробитому генераторами эсминца каналу крошечное суденышко, как стрела, долетит до цели. Он завалит ее в мелкий, теплый океан неподалеку от побережья. Выберется на берег. И потом – километров двести до ближайшей станции монора. В административном центре – космопорт, а оттуда – в Дальние Миры. К отходу все готово. Документы и деньги на первое время, пока он не снимет средства со счетов. Тянуть нечего. Решение принято, и стыдно поворачивать назад.
– Он наверняка попытается сбежать. – Саша ударил кулаком по ладони. – Зуб даю, смотает удочки – и поминай как звали!
– Смотает? Он же офицер, на службе!.. Думаешь, дезертирует? Но отсюда так просто не сбежишь. Десять раз проверят, пока на транспорт сядешь.
– Ну, не знаю. Устроит себе командировку на Землю… или еще куда и сбежит. Долго ли!
– Так ведь если его найдут, то расстреляют сразу же, – заметил Рэмбо.
– Нас с тобой он, похоже, боится куда больше.
– И правильно делает, скажу я тебе, корешок мой Сашечка, правильно делает… Есть, правда, один очень ловкий способ. «Самострел» называется.
