И снова тревожные мысли заполонили моё сознанание: «Неужели всё-таки клумба? И вокруг помятые мною цветы?»
С такими грустными мыслями я лежала, не открывая глаз, и думала о перепитиях своей неудавшейся жизни. Потом решила прислушаться к окружающим меня звукам. Довольно неудачно. Тишина была полнейшей. Не жужжали насекомые, не пели птицы, не шелестел в листьях ветер. Только где-то далеко раздавались непонятные звуки абсолютно не природного происхождения.
Устав угадывать, что происходит, решила пойти по другому пути: ощупала поверхность на которой лежала. Ткань. Слегка шероховата. По всей видимости, полотно. Неужели простыни? Интересно… Откуда в клумбе взяться простыням? А сколько лепестков под руками… Судя по всему, клумба приказала долго жить. Это чтож я тут делала? Не выдержав борьбы с организмом, приоткрыла один глаз. Осмотрелась из-под ресниц. И задохнулась от восторга: комната, в которой я находилась, утопала в цветах… Пришлось открыть и второй глаз.
Были они невообразимых форм и размеров, самых разных сортов и всевозможных оттенков. В вазах, горшках и просто в букетах. А моя кровать была засыпана лепестками роз. От сердца отлегло. Хвала всем богам, я не в клумбе. Но… где, в таком случае, я нахожусь?
А глупое сердце, решив жить независимо от меня, пело и смеялось от радости… Цветы! Для меня! Это было так ново и неизведанно, что будоражило не хуже вина. Захотелось просто улыбаться всем на свете, танцевать и петь счастливые песни. И руки вдруг стали лёгкими, как крылья, и чудилось, что можно взлететь, не сходя с места.
Слитный вздох облегчения, раздавшийся от двери, заставил вернуться в действительность и начать судорожно заворачиваться в одеяло. А увиденное, мгновенно сорвало плотины с памяти. Я всё вспомнила. Как и истинную причину моего пребывания здесь.
Новоявленные братья в полном составе топтались у двери и напряжённо чего-то ждали. А я не знала как себя вести и что делать в данной ситуации. Слишком свежи были раны и не ушли в небытие воспоминания. Сердце начало выплясывать в груди непонятные па.
— Не скажете случайно, кому из вас пришла вчера в голову гениальная идея, напоить меня снотворным? — дружное молчание было мне ответом, — и к чему всё это? — я обвела рукой цветочное велтколепие. А в ответ тишина. Все напряжённо и многозначительно молчали.
— Мы хотели извиниться перед тобой… Но помним твоё высказывание о том, что ты нам не веришь, — Дерек оказался самым смелым из всех, — мы сказали уже достаточно слов, ни одно из которых не исполнили…
Вообще, признаться честно, Дерек, несмотря на своё происхождение, оказался самым сердечным и искренним их всех братьев. Порой он виделся бесшабашным подростком, порой — умудрённым опытом мужчиной. Но всегда был удивительно человечен. Вот и сейчас он смотрел с таким раскаянием и надеждой, что я начала потихоньку сомневаться: а настолько ли они виноваты в произошедшем? И есть ли, действительно, смысл в столь строгом наказании.
Под пристальным взглядом Дерека, мои планы на воспитание из себя гордой и независимой Лисисайи Эйхан начали таять, как горстка снега под жаркими лучами солнца. Остальные братья выглядели нашкодившими щенками и тщательно скрывали за напускной серьёзностью неуёмное желание узнать, понравился ли их подарок. А я просто не могла им сказать, что никогда в жизни не получала не то, что такого буйства цветов, но и простого букета ко дню рождения. И не было у меня опыта обращения с такими подарками. В виду их полного отсутствия. Дед с бабушкой не в счёт — они родные. Всего остального в своей жизни я была элементарно лишена.
И что будем делать доктор Лисисайя? Кто прав в данной ситуации, а кто виноват? А как же быть с личной жизнью? И где провести черту, через которую никто из нас не будет переступать? Где бастионы защиты, которые ты столь тщательно возводила для своей новой жизни?
Мужчины внимательно расматривали меня, а я, не менее внимательно, их. И постепенно, исподволь, рождалось понимание ситуации. Не было сердечности и доверия в наших отношениях, но было тёплое чувство сопричастности. Как, вообще, могло такое случиться, что в течение столь короткого промежутка времени, у меня появилось столько близких людей? И виноваты ли они в моих бедах настолько, насколько видится с моей стороны?
Мы бы так и продолжали стоять подобно живописной скульптурной группе, если бы в дверь стремительно не вошла Алианта. Может быть, она не знала, что эта комната занята, может быть была в слишком боевом настроении, но увидев море цветов, меня в одеяле и экипаж яхты в моей комнате, пришла в негодование.
Сравнительно молодая, смешливая девушка, с тонкими чертами лица, копной золотистых волос и россыпью бледных веснушек на лице. Любимица матери, брата и всего экипажа, привыкшая повелевать ими одним движением точёного пальчика или капризным голоском.
— И все эти цветы для какой-то Лисси? Благая Сайке! Вы что все её любите? И ты, Таро? Мне ты цветов не дарил…, - глаза её наполнились готовыми вот-вот пролиться слезами, она зашмыгала носом, завсхлипывала, грозя разразиться полноценным скандалом. И только было решила продолжить свои обвинения, как была бесцеремонно выдворена из комнаты Грайхом Валсторном, шипящим на сестру не хуже змея.
— Эта какая-то Лисси — моя жена, выметайся отсюда и истерики закатывай Лестариусу.
Таро вспыхнул и выскочил вслед за девушкой, а Серхай с Дереком многозначительно переглянулись.
— Не могли бы вы покинуть комнату на некоторое время — мне бы одеться, — я старалась быть предельно вежливой. Уж, коль разговора не миновать, то не годится вести его, завёрнутой в одеяло.
Спустя некоторое время мы сидели всё в той же комнате и завтракали. Мужчины, как оказалось впоследствии, тоже ещё были голодны и восприняли предложение перекусить с огромным воодушевлением. Мигом были принесены два огромных подноса с едой и, только уловив умопомрачительные запахи, я поняла, насколько проголодалась. Ели молча, изредка бросая друг на друга заинтересованные взгляды. Начинать разговор первым никто не хотел. Слишком зыбким было перемирие.
Серхай же издёргался весь от любопытства. Его утончённый эльфийский ум не понимал, как можно отказываться от подарков, куда-то убегать, заставлять беспокоиться о себе, когда у тебя есть практически всё, а то, чего нет, тебе подарят или купят. Это он скажет мне потом, много месяцев спустя, когда решит, что я забыла обо всём, что произошло в поместье. А сейчас мой брат решил прояснить ситуацию.
— Лисси, неужели всё это напрасно и тебе ничего не понравилось? — он окинул взглядом превращённое в оранжерею помещение и принял вид обиженного судьбой ребёнка. Не зная, что обладатель смазливой физиономии и пронзительного взгляда имеет абсолютно трезвый ум и ничего не делает, предварительно не просчитав варианты последствий, можно легко оказаться в плену собственных ошибок. — Ты же любишь цветы…
— Люблю. И очень благодарна вам за подарок. Но можно было обойтись и меньшими затратами. Это ни к чему.
— Ты нас никогда не простишь, да?
Что я могла им сказать? «Моя жизнь сделала очередной кульбит, уважаемые братья?» Но морально я уже была готова начать работать в Приюте потерянных душ. Конечно, это означало полный отказ от жизни, но другого выхода из ситуации я не видела. Слишком много случайностей и просто катастроф случилось со мной в последнее время. Я устала. Очень сильно устала. Хотя, довольно странно, что я не сломалась. И не возненавидела весь мир.
— Мне просто интересно, как долго продлится наше общение. Задерживаться здесь я не собираюсь. Меня ждут.
— Лисси, ну в кого ты такая упрямая? Всё уже позади… В твоей жизни ничего не изменилось… Всё будет по-старому, как…, - тут его одёрнул капитан и Серхай замолчал, проглотив окончание фразы.
Интересно, что хотел сказать брат? И что будет по-старому? Слишком много вопросов и никаких ответов.
Задумавшись, я не заметила, как в комнате воцарилась напряжённая тишина. От меня чего-то ждали. Но сказать мне было нечего. Потеряв нить беседы, я в очередной раз оказалась под прицелом множества взглядов. Было очень неловко… Но потом я решилась.
— В чём дело, уважаемые лары? Что опять делаю не так? Можете объяснить? Нет? В таком случае, я повторюсь: у меня не было ни малейшего желания видеться с вами снова. Всё, что от вас требуется, это моё жалование. На этом мы распрощаемся, — я прислушивалась к тому, что говорила и гордилась сама собой. Кортко, ясно и очень корректно.
Мои слова не произвели на слушателей никакого впечатления. Капитан, глубоко вдохнув воздух, как будто собирался нырять, быстренько выпроводил братьев, не забыв вручить им подносы с грязной посудой и решительно подошёл ко мне. Прежняя Лисисайя испугалась бы, но мне уже было всё равно. Как оказалось впоследствии, зря. Взяв меня за руку и пристально глядя в глаза, Грайх довольно резко заявил:
