имеющего покушение на его власть, на его место, или как на свою жертву; он хочет на просителе, или просто на человеке, поставленном с ним в сношения, выместить все свое отчуждение от общества, мало – все, что он терпит от своего начальства и от своей жены. Конечно встречаются и между ними люди умные, образованные, честные, но все это отлито у них в такую форму, что самим немцам становится от них жутко. Легко себе представить, каково приходится от этих господ иноплеменным подданным Австрии. Сословие военное и сословие чиновничье в Австрии составляют как бы две различные касты.
Глава VIII
Антивари; его положение, число жителей и их происхождение. – Политическая возможность и естественная потребность присоединения Антивари к Черногории. – Дорога в Скутари. – Трудности перехода по наводненной долине. – Скутари – город и крепость. – Великолепный вид и обыкновенная история.
Антивари, расположенный на возвышении, окруженный прекрасной долиной с фруктовыми и оливковыми деревьями, составляющими главный доход жителей, и с развалинами цитадели, господствующей над всей окрестностью, представляет весьма живописный вид из загородного дома, где мы жили; но внутри – город грязен, тесен, с улицами, по которым едва пройдут три человека рядом, – одним словом – Антивари даже хуже многих других турецких городов. В нем около 4 т. жителей, по свидетельству Гекара, французского консула в Скутари, изучавшего край в течение нескольких лет и издавшего в последнее время подробное его описание[40]. – Из этого числа около 2.500 мусульман, а остальные, православные и католики, кажется, в ровном числе. Лев св. Марка, уцелевший кое-где на обломках камней и стен, и гербы древних фамилий Венецианских патрициев сопутствовали нам и здесь.
Антивари отстоит верстах в пяти от моря и от своей гавани, куда еженедельно заходит пароход Ллойда, и где, кроме дома его агента и самого отвратительного хана, нет никакого жилища. Говорят однако, что прежний Антивари стоял на берегу моря, но беспрестанные нападения и грабежи пиратов заставили его отодвинуться подалее от враждебной для него стихии.
В первый раз имя Антивари упоминается в актах Далматийского собора, бывшего в 877 году; в то время он уже служил местопребыванием епископа, который зависел от митрополии Диоклейской. Впоследствии он подвергался всем превратностям здешнего края; находился под скипетром греческих императоров; несколько раз составлял одну из отдельных республик, которых было много здесь, и из них еще некоторые уцелели, хотя в измененном виде; признавал над собой власть сербских королей; наконец в начале XIII века добровольно подчинился всесокрушающей силе Адриатической республики, и хотя потом подпадал под временную власть королей Венгрии и Бальшов, владетелей Зеты, но все-таки возвращался к Венеции. Последняя половина XV и первая XVI века была эпохою мира, тишины и благосостояния Антивари, в то время довольно значительного и богатого города. В 1570 Антивари, предательством венецианского генерала Донато, который вывел отсюда свои войска, узнавши о приближении неприятеля, подпал под иго турок. Правда, город сдался на весьма выгодных условиях, но известно, что турки признают и соблюдают те только условия, которые выгодны для них. Впоследствии некоторые венецианские правители Далмации пытались возвратить независимость Антивари, но попытки их оставались безуспешны.
Для Антивари еще возможны и прежняя его деятельность и прежнее благосостояние, но конечно при других условиях существования, чем нынешнее. Демаркационная комиссия Черногории и Турции, состоявшая из представителей пяти главнейших держав, конечно могла убедить свои правительства, что самое точное определение границ Черногории (если оно только возможно в натуре) не обусловит еще политического существования ее и не водворит в ней мира. Действительно, нормально ли положение страны, для которой, при первом на нее неудовольствии двух соседственных держав, часто по капризу паши, закрывается выход из нее жителям, не имеющим у себя первых потребностей существования. Сколько раз, по случаю невыдачи какого-нибудь беглеца, которого может быть не могли и отыскать в Черногории, по случаю потравы полей черногорским скотом, ссоры двух пограничных племен, закрывались для всех черногорцев, без изъятия, те немногие базары, которые ей открыты в австрийских и турецких владениях, – и страна, среди всеобщего мира, гибла от голода или принуждена была по необходимости добывать себе хлеб и соль силою оружия. Если подобный порядок вещей не повторяется беспрестанно, то причиной тому еще слабость местных пограничных Черногории властей и сочувствие к ней народа, который боятся раздражать.
Трудно дать правильную организацию стране, не обеспечив ей даже физического существования. Предоставьте свободный исход ее деятельности, и она конечно променяет ружье на менее безопасное орудие для добывания средств жизни. Посмотрите, много ли черногорцев умирает своею смертью, и неужели это обстоятельство не заставит призадуматься европейских дипломатов. Разбейте же эти железные затворы черногорцев, дайте им море, дайте хоть один порт, куда бы они могли безбоязненно, во всякое время, привозить скудные свои произведения и где бы могли запасаться всем необходимым для первых своих потребностей. Это народ здоровый, сильный, мужественный; борьба с морем заменит ему вечную борьбу на земле и доставит гораздо больше выгоды. Конечно, он предпочтет первую, потому что она и прибыльнее для него и все-таки не подвергает жизнь такой опасности. Вспомните, как еще недавно процветали здешние приморские республики: Рагуза, Каттаро, Антивари; не говорю уже о всесильной некогда Венеции. Море было источником их богатства.
Во время продолжительных войн в начале нынешнего столетия, город Каттаро, завоеванный со всею приморскою страною французами, был, наконец, исторгнут из рук их черногорцами, при незначительном пособии русских. В продолжение всей войны черногорцы принимали деятельное участие, помогая союзникам; они же взяли приступом Рагузу, и в то время, когда французы всюду торжествовали, один владыка Черногории, Петр Негуш, по сознанию самого герцога Мармонта, ни разу не потерпел поражения; но это торжество куплено большими пожертвованиями; много крови было пролито на стенах Каттаро, и потому, по взятии его, он был сдан святопочившему Петру, как законная его принадлежность. Владыка перенес сюда из Цетина свое местопребывание.
Личный характер владыки совершенно соответствовал этому назначению. Умный, храбрый, деятельный, бескорыстный, он приобрел к себе безграничную любовь и доверенность черногорцев и соседних приморян, и по смерти причислен к лику святых всею страною. Край начал свое перерождение. Прекрасная будущность развивалась перед ним, как вдруг, без согласия страны, без всякого участия со стороны Черногории, которые пролили столько крови своей в защиту общего дела, – европейский конгресс, при заключении мира в Вене, определил отдать Бокко-ди-Каттаро, вместе со всею Далмацией, – Австрии. Замечательно, что именно только австрийская кровь и не проливалась в этой стране, и потому тем больнее было для нее подобное решение.
