Дальше пошли одни девчонки — все семеро. Жребий, поставивший их подряд, основательно подпортил впечатление. Выступая цепочкой, они выглядели совершенными близнецами: похожие костюмы, мелодии, слова; жесты — и те одинаковые. В итоге девушки боролись в основном друг с другом, даже до Марата не дотянули.
Никита выступал последним… То, что случилось во время его выступления, СМИ потом просклоняли на все лады. Так вот я вам скажу точно — чушь это все. Чушь и выдумки малообразованных дилетантов. Никакой «фанеры» не было. Пели сами. Звукорежиссер давал только музыкальное сопровождение (ой, ладно, никогда не поверю, что кто-то всерьез воспринимает дергающихся статистов с бутафорскими гитарами). А пел Никита действительно здорово. Не знаю, кто из них лучше — он или Влада, но в тот момент я понял: мне до него далеко.
На середине второго куплета звук внезапно исчез. На полторы-две секунды, не больше. Но все успели услышать одинокий и какой-то беспомощный голос Никиты, который как раз выводил: «Эта любовь не на-а-авсегда». На втором «а» он услышал сам себя и от неожиданности споткнулся. Мы поняли: все. Песня сломана. Он тоже понял. На кураже, на сцепленных зубах выступил до конца, воинственно подергивая своей потрясающей косичкой. Поздно. Никто уже не вое принимал его всерьез. За кулисами даже начали перешептываться — песня «Валюша», еще недавно казавшаяся трогательным обращением к любимой девушке, сразу стала восприниматься по-другому. Валюша — сокращение не только от Валентины.
На радостях мы с Владой даже обнялись перед камерами. О втором месте я и думать не смел, даже после разговора с Артуром, потому и орал как оглашенный. Влада плакала. Помню, пытался ее успокаивать, хотя и сам чувствовал предательскую влагу в уголках глаз. (Много позже мне доводилось выступать с ней на» благотворительных» или юбилейных концертах. Надо признать, что более капризной и наглой стервы я не видел никогда. Ситуация усугублялась клиническими проявлениями звездной болезни. Но это так, к слову.)
Что стало с Никитой? Вроде бы поет сейчас по гей-клубам. Но редко, потому что пристрастился к какой-то тяжелой химии. Поговаривают и другое. Будто бы он уехал в Штаты и выступает на Бродвее с сольной программой. Можно поверить: петь Никита умел. И что не менее важно — умел вести за собой зал. Если не подводила техника.
А звукорежиссера уволили по состоянию здоровья. Ходят слухи, что в тот момент у него случился то ли микроинфаркт, то ли сосуд какой лопнул. Потерял сознание на мгновение, уронил голову на пульт, да и задел пару тумблеров.
Не повезло.
Прямо из здания телецентра Артур повез меня в ресторан — отмечать. Выпили, поулыбались друг другу через стол, закусили. Поговорили немного. Ясное дело, через несколько минут перешли к самому главному.
— Что вы решили, Саша?
Конечно, я согласился. А вы бы на моем месте долго раздумывали?
Чокнулись, еще раз выпили, уже как партнеры. И тут меня кто-то дернул за язык.
— А сколько положено вам? — совершенно искренне, без всякого подвоха спросил я. Спросил — и осекся. Да какое мне дело? Пусть хоть половину, хоть три четверти забирает. Человек предлагает золотые горы и вершины славы, а я? Вот сейчас пошлет меня куда подальше…
Я стал оправдываться:
— Поймите меня правильно, Артур, я ни в коей мере не собираюсь торговаться…
Он чуть заметно усмехнулся.
— Я знаю свое место и заранее согласен на все ваши условия. Мне просто интересно.
Артур изучающе посмотрел на меня:
— Интересно, да? Я буду получать двадцать процентов. Пятую часть.
— Так мало? — изумленно спросил я.
— Достаточно. Пятую часть со всего, понимаете, Саша?
Я кивнул.
— Отлично, — он поднялся, пожал мне руку. — Завтра я приеду к тебе с договором. А пока больше ни с кем не разговаривай. Ясно? Твой продюсер — я. И никто другой.
Я сразу же заметил смену тона и переход на» ты»: мол, все, тебя купили. ты мой теперь. И неопределенно пожал плечами, но Артур не отпускал мою ладонь.
— Да? Или нет?
От его взгляда почему-то кружилась голова.
— Да, — выдавил я.
— Вот и молодец.
Договор мы подписали утром, в том же ресторане. Я не слишком вчитывался в текст и хотел не глядя подмакнуть все бумаги, но Артур заставил меня изучить каждый пункт, скрупулезно ответил на вопросы. Оказалось, он уже успел организовать мне небольшую рекламу и даже запланировал первую концертную поездку. В Питер и в Нижний.
— Пока — по клубам, но то ли еще будет!
Когда я все подписал, он как будто расслабился, вздохнул удовлетворенно, на губах заиграла улыбка. Аккуратно сложил листки в пап — ку, сцепил руки на груди и сказал:
— Тебе нужен псевдоним. Что-нибудь короткое, звучное, в два-три слога, чтобы сразу бросалось в глаза с афиш. Ну и когда тебя начнут ставить на радио, ди-джеи не будут по три раза спотыкаться на твоей фамилии. Есть идеи? Кем ты видел себя в мечтах? И не говори, что ничего такого не было, все равно не поверю..
Тут он попал в точку. Еще до первого своего выступления в маленьком клубе мне грезилась залитая неоновым огнем сцена, фонтаны фейерверков по краям и голос: «А сейчас… ВОРОН! Встречайте!» Я появляюсь во всем черном, и зал взрывается приветственным ревом.
Выходит, я не оригинален. Все мечтают о чем-то подобном. Иначе откуда бы Артур узнал?
— Как насчет Ворона?
— Ворон? — он пожевал губами. — Гм… Простенько, конечно, но обычно как раз такие штуки и действуют. Хорошо, подумаю…
Мы уточнили еще несколько деталей предстоящей поездки. Почему-то мне казалось кощунственным говорить о ней так буднично: это же мое первое турне. Можно сказать, дебют. Артур же словно обсуждал какое-то повседневное, давно решенное дело. Пройденный этап, о котором и говорить не стоит. Но перед уходом он меня удивил. Он вообще удивлял меня каждый раз, как мы с ним разговаривали, но сейчас..
— Значит, ты уже видел себя на сцене, в ореоле славы и в отблесках неоновой подсветки? И фейерверки видел? Поздравляю. Но чтоб все это случилось на самом деле, нужно долго и упорно пахать. Понял, Саша? Пахать до седьмого пота, до потемнения в глазах, до обморока. А потом встать — и снова браться за работу.
Я кивнул.
— Нет, ты еще не понимаешь, пока для тебя это лишь слова. Запомни… Ворон, — Артур едва заметно усмехнулся, — я сделаю из тебя того, о ком ты грезил. За двадцать процентов.
— Нет, я…
— Сейчас ты согласен на все. И в первый год будешь настолько мне благодарен, что не захочешь ничего менять. Но потом… Потом ты начнешь задумываться, так ли тебе нужен какой-то там Артур? Кто на самом деле принес тебе имя, деньги и славу — я или твой талант и трудоспособность? Вспомни тогда этот разговор. Вспомни и не вздумай утаить от меня хоть что-нибудь. Пятая часть твоей славы и твоего успеха — моя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
