– Нет, не могу я так... – пробормотал он и сунул шприц обратно в карман.
Сейчас туман полностью заволок поле зрения, в коридоре стемнело. Чувствовалось, как вновь засыпает мой разум. «Нет!» – отчаянно хватался я за остатки сознания, но они песком просачивались между пальцами. Мир исчез остался один только великий, ритмичный гул. «Сердце», – мелькнула смутная мысль.
Кто-то приподнял уже не мое, чужое тело. Его куда-то несут... Я открыл и тут же захлопнул глаза, чуть ли не до рвоты оглушенный калейдоскопом красок и форм. Тошноту удалось подавить, я дал себе слово больше не падать в обморок.
Какой-то лязгающий звук, затем холодный воздух лизнул лицо. Через прищуренные веки я вижу иссиня-черный купол неба. Кристально чистые созвездия то прячутся, то вновь выглядывают из-за рваных туч, несущихся на ветрах-невидимках.
Я глубоко вдохнул, стараясь прочистить мозг. Подскакивая на неровностях и похрустывая гравием, кресло-коляска держала курс на внедорожник. Странно, что сейчас все мои чувства невероятно остры, как бритва. Я слышу шорох ветвей на ветру, в носу щекочет сыроватый запах суглинка. Царапины и потеки грязи на «лендровере» кажутся огромными, словно континенты.
Дорожка вела на холм, и я слышал, как сопит Генри, толкая коляску. Очутившись наконец у машины, он остановился, глотая воздух. Я понимал, что надо попытаться еще раз, но до рук и ног эта идея не доходила. Отдышавшись, Генри решил добраться теперь до кабины. Придерживаясь за каталку, он обогнул ее деревянными, неуклюжими шажками и, обливаясь потом, обессиленно плюхнулся на подножку. Даже в лунном свете заметно, насколько бледна у него физиономия.
Натужно хрипя, он вскинул взгляд. Наши глаза встретились, и Генри слабо усмехнулся:
– Что... очнулся? – Не поднимаясь с подножки, он нагнулся вперед и просунул руки мне под мышки. – Итак, Дэвид, выходим на финишную прямую. А ну-ка...
Несколько лет, проведенных в инвалидной коляске, не прошли даром, и теперь в руках Генри скопилась изрядная сила. Мои бока словно зажали в клещи. Крякнув, он оторвал меня от сиденья и попытался затащить в машину. Я тут же уцепился за дверцу и повис на ней, раскачиваясь.
– Дэвид, прекрати, что за глупости, – пробурчал он и, посапывая, принялся отгибать мне пальцы.
Я угрюмо держался.
– Да ты отцепишься наконец или нет?!
Он меня одолел, дернув так, что я лицом приложился о кромку дверцы. Вспыхнули звезды, и секундой позже я очутился на жестком стальном полу «лендровера».
– Ох, Дэвид, видит Бог, я не хотел, – сказал Генри, вынул платок и стал промокать мне лоб. Ткань тут же окрасилась темными, влажно блестевшими пятнами. Он некоторое время смотрел на них, потом откинулся спиной на дверную стойку и закрыл глаза. – Господи, что за бред...
Голова звенела от боли, но она была колючей и чистой, как ледяной душ, смывавший наркотический туман.
– Генри, нет... не делай этого...
– Ты думаешь, мне нравится? Я просто хочу поставить точку, сейчас. Разве я многого прошу? – Он устало качнулся. – Господи, это так утомляет... Я собирался отвезти тебя к озеру и там все закончить. Сесть в лодку, добраться до Мейсона... Да, видно, не судьба...
Генри перегнулся надо мной и, пошарив рукой в глубине салона, извлек оттуда кусок резинового шланга.
– Вот, из садика взял, пока тебя не было. Вряд ли он еще сгодится Мейсону... – Попытка мрачно пошутить не удалась. Он обмяк. – Суеты, конечно, не оберешься, когда они тебя здесь найдут. А с другой стороны, может, и повезет. Сочтут самоубийством. Вариант не идеальный, да что делать...
Он захлопнул заднюю дверцу, и «лендровер» погрузился во мрак. Щелкнул замок, за бортом машины послышались шаги. Я попробовал было сесть, однако вновь накатило головокружение. Я оперся на ладонь и тут же ощутил нечто плотное, шерстистое. Да это же одеяло! А под ним что-то есть. Ледяной волной хлынуло прозрение.
Дженни.
Собравшись в комок, она лежала за пассажирским сиденьем. В полумраке кабины я еле-еле различал светлое пятно ее белокурых волос. Встрепанных, перепачканных чем-то темным. Девушка не шевелилась.
– Дженни! Дженни!
Даже сдернув одеяло у нее с головы, я так и не добился ответа. Кожа – холоднее снега. «О Боже! Пожалуйста, нет!»
Внезапно распахнулась водительская дверца. Покряхтывая, на сиденье вскарабкался Мейтланд.
– Генри... пожалуйста, помоги.
Слова потерялись в визге стартера. Двигатель успокоился, перешел на глухое ворчание, и Генри, приоткрыв окно, обернулся к нам. В темноте едва прорисовывались черты его лица.
– Мне очень жаль, Дэвид, честное слово. Только я не вижу другого выхода.
– Побойся Бога!
– Прощай, Дэвид.
Он неуклюже сполз из кабины и хлопнул дверцей. Через секунду что-то просунулось через щель над приспущенным окном.
Резиновый шланг. Теперь ясно, зачем он оставил двигатель включенным...
– Генри! – закричал я, подхлестнутый страхом. За лобовым стеклом мелькнула тень человека, идущего к дому. Я завертелся как червяк и попытался открыть заднюю дверцу салона, хотя и так знал, что она на замке. Безрезультатно, даже не шелохнулась. Кажется, я уже чувствую запах выхлопа. «Ну же, думай!» Я пополз к кабине, к торчащему из окна шлангу. На пути непреодолимой баррикадой высились кресла. Придерживаясь за одну из спинок, я рискнул было встать, однако глаза тут же застило облако и тело мешком осело назад. Вот-вот потеряю сознание... «Нельзя! Не смей!» Я повернул голову, увидел недвижную фигуру Дженни и поборол накативший мрак.
Так, попробуем еще раз. Между сиденьями есть некоторый зазор... Удачно просунув в него руку, я зацепился за какую-то железяку и, напрягая последние силы, слегка подтянулся. Перед глазами замерцал обморочный туман, готовый поглотить меня в любую секунду. Я замер в ожидании. Господи, как ноет сердце... Когда немного отпустило, я стиснул зубы и рывком подтянулся еще чуть-чуть. «Лендровер» заходил ходуном. «Давай же!» Теперь я сплюснутой сарделькой торчал между сиденьями, больно сдавившими грудь. В замке зажигания болтались ключи, но с таким же успехом они могли бы висеть за милю от меня. Я отчаянно зашарил рукой в поисках кнопки открывания окна, заранее зная, что ничего не выйдет. В голове все кружилось и вертелось. Из окна зловеще выглядывал черный зев резинового шланга. А может, я успею до него дотянуться и выпихнуть наружу? Хм-м, и что потом? Генри просто засунет его обратно, если, конечно, не потеряет терпение и не вколет мне остатки диаморфина.
Что же делать? Ухватившись за рычаг ручного тормоза, я еще глубже протиснулся в щель и тут за лобовым стеклом вдруг заметил силуэт Генри. Тяжело опираясь на кресло-коляску, он медленно толкал его к дому.
Ладонь по-прежнему лежит на ручнике. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я отпустил тормоз.
«Лендровер» вздрогнул и не двинулся с места, хотя стоял на пологом скате, ведущем к дому. Я рывком бросился вперед, стараясь раскачать машину и преодолеть инерцию. Увы, ничего не вышло... Так, а это что такое перед глазами? Рычаг автоматической коробки? Да, стоит в парковочном положении, пока двигатель работает и качает выхлопные газы в салон.
Вытянувшись до отказа, я толкнул рычаг, и передача включилась.
«Лендровер» тихонько тронулся с места. Зажатый между креслами, я увидел, как дернулся Генри, заслышав приближающийся гул мотора. Он обернулся и изумленно разинул рот. Скатываясь, машина набирала скорость, хотя все равно у него есть еще масса времени, чтобы убраться с дороги. Почему же он не отходит? Наверное, израсходовал последние силы, а может, ноги просто не в состоянии быстро реагировать... Как бы то ни было, на секунду наши глаза встретились, и в следующий миг «лендровер» наехал на Генри.
Глухой удар, и мой враг исчез из виду. Словно переваливаясь через бревно, машина подскочила раз, другой... Потеряв равновесие, я попытался было ухватиться за ручник, но опоздал. Дом вдруг внезапно вырос за лобовым стеклом, последовал резкий удар, скрежет, и меня вышвырнуло из щели. Оглушенный, лежал я поперек одного из сидений, прислушиваясь к глухому рокоту двигателя. Затем я протянул руку, выключил зажигание, выдернул ключи и ватными пальцами нажал на ручку дверцы.
В кабину хлынул свежий воздух. Жадно глотая холодные струи, я вывалился на землю. Спину больно колол острый гравий, но с минуту я просто набирался сил. Потом, перекатившись на живот, уцепился за подножку и встал на ноги. Перебирая руками на манер Генри, нащупывая опору, я добрался до задних колес.
Мейтланд лежал в нескольких ярдах за машиной: темная недвижная фигура в обнимку с раздавленной коляской. Впрочем, что о нем думать? У меня нет на это времени. После нескольких попыток ключ попал в замок, я открыл заднюю дверь и полез в салон, к Дженни.
Она даже не шелохнулась, когда я неловкими, нескоординированными движениями стянул с нее одеяло. «Пожалуйста, прошу тебя, будь живой!» Кожа холодная и бледная, однако Дженни все еще дышит: звук хриплый, с присвистом, а в воздухе разносится характерный, предательски сладкий запах ацетона. «Ну слава Богу...» Захотелось обнять ее, хоть немножко согреть своим теплом, однако ей срочно нужно нечто большее.
