Сторонний наблюдатель наверняка был бы поражен той ловкостью, с какой эти толстые, белые пальцы управлялись с колодой. Со знанием дела, без излишней суеты и сосредоточенно наморщив лоб, мистер Джарвин совершенствовал свои умения, приговаривая во время сдачи карты: «Я выиграю!» или «Ты выиграешь!» или же «Он выиграет!»
Закончив сдавать, шулер переворачивал карты, и надо отметить, что ошибался он в своих прогнозах он крайне редко, не чаще, чем в одном случае из десяти. Но лучше всего он умел вытаскивать карты из колоды. На этом поприще ему удавались поразительные вещи. В то время, как верхние две или три карты оставались на месте, он ловко вытягивал карты из середины или с самого дна колоды, проделывая это с такой поразительной быстротой, что заметить это было не под силу даже самому искушенному наблюдателю.
И тем не менее, он недовольно ворчал в полголоса. Потратив полжизни на овладение всеми тонкостями шулерского дела, мистер Джарвин тем не менее был глубоко убежден, что он все ещё не достиг желаемого идеала. Как и все великие люди, он когда-то поставил себе цель, к которой можно было приблизиться, но достижение её все-таки казалось делом совершенно невозможным. Тем не менее он продолжал терпеливо двигаться в заданном направлении.
— Эй, Питер! — окликнул Джарвин. — Какая дрянная, все-таки стоит погода, а?
Питер, лежа в гамаке под окном, повернул голову и спокойно взглянул на своего работодателя.
— Душно очень, — согласился он.
— Хуже, чем в душегубке, — с душой объявил мистер Джарвин. — Обмылок, принеси мне попить!
— Мне некогда! — фыркнул в ответ Обмылок.
На что мистер Джарвин раздраженно взревел.
— Слушай, а почему бы тебе не сказать этому своему негру, чтобы он выполнял и мои приказания?
— А зачем? — удивился Питер. — Ведь не может же Обмылок служить двум хозяевам одновременно.
Лицо гневно побагровело. Ярость закипала в нем, слова уже теснились в горле, собираясь слететь с языка и заставляя дрожать его толстые губы, когда, сделав над собой некоторое усилие, ему удалось подавить этот порыв. Тяжело встав со стула, он прошел в угол комнаты, где налил себе кружку нагревшейся на жаре воды и залпом осушил её, продолжая свирепо поглядывать в сторону парочки, расположившейся за окном.
Они даже не изменили своего положения. Питер лежал в гамаке, закрыв глаза, а рядом устроился Обмылок с зажатым в руке обрывком старой, пожелтевшей газеты, которую он приспособил в качестве веера, неторопливо перегоняя горячий воздух. Время от времени мулат протягивал свою огромную ручищу, чтобы отогнать докучливую муху, нахально норовившую сесть на лицо его покровителю.
По началу Джарвин едва сдерживался, чтобы не расхохотаться при виде столь трогательной заботы, проявляемой Обмылком о Питере, глядя на то, как мулат возится с ним, словно мать с малым ребенком, или же как верующий, преклоняющийся перед божеством. Тем не менее дни шли, а положение дел оставалось прежним. Все прочие, с не меньшим интересом наблюдавшие за происходящим, тоже перестали улыбаться. Главным образом потому, что делать это в присутствии Обмылка всегда было далеко небезопасно. К тому же стало ясно, что это отнюдь не проходящая прихоть Обмылка, который относился к калеке с нескрываемым обожанием. Целый день он не отходил от Питера ни на шаг, тенью следуя за ним повсюду. Его беспокойные глаза преданно заглядывали в лицо хозяина, желая предупредить малейшее желание Питера.
Кое-кто из окружающих считал, что Обмылок просто выжил из ума. Другие же исходили из того наблюдения, что Питер очень странный парень, и от него можно ожидать и не такое!
Глядя на эту идиллию, мистер Джарвин раздраженно проворчал:
— Чертовы карты совсем не слушаются!
— Послушай, — сказал Питер, — что ты так злишься?
В ответ на это Джарвин разразился бранной тирадой.
— И вообще, с чего ты взял, что я злюсь? — заключил он.
— Ты суетишься со вчерашнего вечера. Ведешь себя, как беспокойный ребенок, — ответил Питер.
От такой дерзости мистер Джарвин едва не схватился за пистолет. Но замешкался. Горящий, немигающий взгляд Обмылка был устремлен в его сторону. Джарвин передумал. Ничто не действовало на него столь обескураживающе, как этот неподвижный, змеиный взгляд!
Питер тем временем продолжал:
— Ты что, плохо спал? Или, может быть, живот разболелся?
И тогда Джарвин неожиданно простонал:
— Питер, это все из-за призрака!
Широкие ноздри Обмылка задрожали, а глаза округлились ещё больше.
— Призрак! — стонал Джарвин. — Вчера, когда мы с вами все втроем проезжали сквозь заросли кустарника, я оглянулся и мне показалось, что в тени стоит человек… без шляпы… бледный, седые волосы… и он… он был похож… на кое-кого.
Джарвин замолчал, и его испуг был очевиден.
— Я тоже кое-что припоминаю, — сказал Питер. — Когда мы так поспешно выметались из Лоусон-Крик, то на крыльце лавки стоял парень, в точности похожий на того, которого ты только что описал.
Шляпу на нем не было, а длинные седые волосы развивались по ветру. И он стрелял нам вслед, что у него получалось гораздо лучше, чем у всех остальных! Он показался мне самым опасным из той толпы. Знаешь, ведь это его пули угодили в нашу повозку.
— Черт возьми, — вскричал Обмылок, — мистер Хейл, судя по вашим с боссом рассказам, очень похоже на то, что старина Сэм Дебни встал из могилы и вернулся…
— Заткнись, придурок! — истерично взвизгнул мистер Джарвин, вскакивая на ноги. — Я разнесу тебе башку, если ты снова протянешь свой поганый язык.
Он снова застонал.
— Я и сам подумал об этом! — прошептал Джарвин. — Все сходится… такое же белое лицо!
Точно, восстанавливая в памяти облик человека с винтовкой, увиденного им на ступеньках лавки в Лоусон-Крик, Питер вспомнил, что лицо незнакомца поразило его своей необычной бледностью. Но он тогда просто подумал, что это из-за того, что позади него находился ярко освещенный дверной проем.
— Вот так так! — шепотом сказал Обмылок. — Снова начинается. Он всегда был одержим идеей, что Дебни вернется, чтобы отомстить ему!
Глава 43. ДУХ МЩЕНИЯ
Незаметно подкрался вечер, и по склонам гор поползли длинные тени. Но света угасающего дня было вполне достаточно, чтобы проникать в комнату через окно и освещать стол, за которым Майк Джарвин терпеливо корпел над колодой карт. По мере того, как сгущались продолжали сгущаться, он трижды просил Обмылка зажечь ему лампу, но Обмылок оставался совершенно равнодушен к его распоряжениям, а Питер, по-видимому, и не собирался вмешиваться.
— Обмылок работает на меня, — сказал Питер, — и это означает, что он не обязан обслуживать других людей, если сам того не хочет. Все, Джарвин, разговор окончен. Я, кстати, уже неоднократно говорил тебе об этом!
