я стала аррововой ведьмой?! Прислушалась к себе… нет, все чувства такие же. Ничего не изменилось. Крови не захотелось, на луну выть тоже, и умирать я не хотела. Даже зайка-алкоглик не вызывал никаких новых чувств. Все как обычно… вроде бы… потому что, что-то было не так. Как будто бы где-то далеко на грани слышимости звучал неясный шепот. А на грани видимости, сновали какие-то неясные тени. Я даже головой повертела, стараясь нащупать направление звука и эти тени. Ничего не получалось, но чем больше я прислушивалась, тем сильнее звучали голоса. А вдруг это и есть мир мертвых? Кошмар меня подери! Как же жутко! Я зажмурилась от страха и закрыла уши руками, желая, чтобы голоса стихли. Хотя, конечно, слышала я тоже совсем не ушами. Но стало легче. Голоса замолкли, а тени пеерстали мотаться на периферии взгляда.
Когда Вилина зашла кормить меня завтраком, я старательно заглядывала ей в глаза, надеясь, что если стала арровой ведьмой, то она увидит смерть в моих глазах и скажет мне об этом. Но Вилина вела себя как ни в чем ни бывало. А спросить я не решились. Струсила. Страшно оказаться полуживой-полумертвой.
Последние пару часов до конца срока, я просидела в одиночестве. Так хотелось на свободу, даже про свои страха забыла. И когда за дверью раздались шаги господина Гририха, готова была прыгать и визжать от радости. Наконец-то я вернусь домой, и меня там ждет чистая одежда и бочка с водой. Ура! На свободу с чистой совестью!
– Выходи, Малла, – господин Гририх тоже довольно улыбался, выпуская меня из заточения, – твое наказание исполнено.
От радости я кинулась обнимать председателя, а потом бегом побежала к выходу, очень уж домой хотелось.
Глава 39
На крылечке возле правления меня, радостно улыбаясь, ждали сестры, Глая, Варла и мои девочки из бригады.
Я кинулась обниматься с сестрами, но Варла была быстрее всех. Она повисла на моей шее и запричитала:
– Малла, они великолепны! А особенно мамочка! Она же чистопородная скирла. Она прекрасна! Идеальна! Восхитительна!
– Варла, – Салина и все остальные улыбались во все тридцать два зуба, – да, погоди ты! Дай нам Маллу обнять и освобождением поздравить.
Я так растрогалась, чуть не до слез. Наобнималась со всеми. Как же я соскучилась по подружкам. Кажется не три дня не виделись, а целую вечность. Когда очередь снова дошла до Варлы, она опять запричитала про каких-то скирл.
Рыска неожиданно подмигнула мне и обратилась к нашей подружке-пастушке.
– Варла, ты бы объяснила Малле про что ты говоришь. Она-то не поймет ничего.
И подруга снизошла до объяснения, сияя широкой, счастливой улыбкой:
– Овцы, Малла. Ты купила не смешных лысых овец, ты купила самую редкую, самую уникальную породу овец. Скирл охраняют как казну государства. И такого ягненка ни купить, ни украсть невозможно. Их держат в горах, на самых отдаленных пастбищах, под магической охраной. И про них почти никто не знает.
– Про лысых овец? – удалось мне вставить слово.
– Нет! Про скирл. Скирлы! У нас в колхозе скирлы! Мне до сих пор не вериться! – Варла закружила по крыльцу. А потом вдруг остановилась и спросила встревоженно, – Малла, ты же их для колхоза купила? И если даже нет, ты же позволишь мне за ними ухаживать?
– А они кому-то нужны? Я же их пожалела просто, Варла. Все смеялись же…
– За одну такую овцу можно половину бывшей лавки Варна купить, вместе с товаром, – серьезно ответила Салина. С такими вещами она никогда не шутила, – а за стадо – весь колхоз. Вместе с домами и жителями. – И вдруг расхохоталась, – вот мужик продешевил!
А я долго не думала. Зачем мне овцы? И если их в колхоз хотят взять, то почему бы не отдать? Колхоз-то и мой тоже. Хотя…
– А может нам их продать? Раз уж они такие дорогие?
– Нет, – с сожалением вздохнула Салина, – продать их, зная, что это скирлы, мы не можем. И еще как только станет известно, что у нас появились эти животные, нам придется держать ответ перед Оракулом, что мы не знали, кого ты покупала.
– Почему?
– Малла, – Варла улыбалась, – я же говорю, скирлы охраняемая порода. У моего отца дар побольше моего, он пастухом работал у семьи Великого Мастера Скирла, который эту породу создал. А я видела их за всю жизнь пару раз всего. И так потом огребала, что сидеть не могла.
– Ничего себе, – удивилась я. Вот же, не было печали, купила баба порося… нет, овцу лысую. – и что мы теперь с ними будем делать?
– Разводить, – Варла довольно улыбалась, – они очень быстро размножаются, в еде и уходе нетребовательны. Мне папа говорил.
– А потом? – я посмотрела на всех. Ну, не может же быть, что никому не пришла в голову такая мысль.
– До этого еще долго, – вздохнула Салина, – и еще неизвестно какими свойствами будет обладать их кожа. Они же не чистопородные… Обычно кожа скирл идет на доспехи для одаренных воинов. Она очень прочная, а вместе с Даром делает воина почти неуязвимым. А еще кожа скирл способна поддерживать нужную температуру и влажность. В таких доспехах не будет жарко в самую жару и не будет холодно в самый сильный мороз. Спрос на кожу скирл огромный. Семья Великого Мастера нарочно ограничивала количество животных, чтобы поддерживать цену на кожу.
– А ты откуда все знаешь? – удивились все едва ли не хором.
– Мой отец, – смутилась Салина, – торговал кожей скирл. И всегда возмущался, что из-за высокой цены, доспехи из кожи скирла есть не у всех воинов. Говорил, что если бы не великая жадность Великого Мастера, то можно было бы одеть в доспехи всех воинов королевства.
– Салина, – ахнула Варла, – так ты знала, что это скирлы?
– Нет. Конечно же нет! – возмутилась Салина, – я даже представить не могла, что скирлы – это лысые овцы. Мне казалось, что это какие-то другие животные. Ну, вроде есть овцы, есть коровы, а есть еще и скирлы… Я же раньше только шкуры видела, а целую скирлу ни разу.
– Малла, – Варла обняла меня еще раз, – я очень рада, что ты, наконец-то вышла. Я хотела было к тебе прийти сразу, как их увидела, когда Салина в стадо пригнала, но меня господин Гририх не пустил. Ты подумай, что с ними делать будешь… все же дорогие они очень. Мы всем колхозом будет год работать, чтобы с тобой за этих овец расплатиться. А я побежала. А то я скотину на бабку Ланку оставила…
Варла
