– А вы знаете, откуда появляются лягушки? – начала Гиацинта. Когда ответа не последовало, она объяснила: – Из икры, как рыбы.
Голос ее звучал нервно и слишком бодро. Пусть дети радуются что они с ней, пусть у них сохранятся воспоминания об этом дне, чтобы когда-нибудь они сказали: «Мы отправились как-то с мамой в лес, и она рассказывала нам про лягушек».
– Да, как рыбы, – продолжила Гиацинта, – но у лягушек мелкая икра, и они откладывают ее весной.
Поскольку никакой реакции не последовало, Гиа спросила:
– А вы знаете, что некоторые лягушки могут лазать по деревьям?
– Это неправда, – возразил Джерри.
– Правда. Их даже называют древесными лягушками, потому что они живут на деревьях и на кустах. Весной они начинают громко квакать, и это означает, что зима закончилась.
– Ну и что?
– А тебя не удивляет, что лягушки ползают по деревьям? Тебе не интересно, как они это делают? У них есть крохотные подушечки на лапках, благодаря которым они держатся. У других лягушек таких подушечек нет.
Эмма заявила, что ей надоело сидеть, поэтому Гиацинта встала и повела детей назад. Они шли по шуршащим прошлогодним листьям.
– Посмотрите! – воскликнула Эмма. – Посмотрите, что нашел Чарли! Он от этого заболеет!
– Это желудь, дорогая, и Чарли не станет его есть. Их едят белки, а не собаки. Пусть он с желудем поиграет. Кстати, если посадить желудь в землю, то через какое-то время вырастет дуб – такой, как вон тот, вдвое выше нашего дома.
Джерри что-то пробормотал, какую-то грубость. Он и в самом деле зашел слишком далеко, и Гиацинта пришла в отчаяние. Вероятно, сам Джерри тоже был в отчаянии. И хотя он сопротивлялся, Гиа притянула его к себе.
– Скажи мне, – мягко спросила она, – почему ты сегодня выглядишь таким несчастным?
Джерри помотал головой, и Гиацинта сказала:
– Ты сердишься, потому что несчастлив. Это ведь так?
– Я тоже несчастлива! – воскликнула Эмма и засопела.
Все почувствовали важность и значительность момента. Ощутили что-то настоящее, глубокое, такое, что трудно выразить словами.
– Это из-за Арвин и Чарли? – спросила Гиацинта, понимая, что причина гораздо глубже.
– Мы больше не хотим там жить! – выпалила Эмма. – Тэсси говорит, что ты плохая мать, и так оно и есть. Ты не позволяешь нам остаться в нашем собственном доме, а я так люблю свою комнату и шкаф с игрушками.
Как объяснить ей все это? Объяснять нужно слишком много: и то, что шкаф с игрушками встроенный и его нельзя передвинуть, и что Тэсси не следует верить. Все было дьявольски сложно, и Гиацинта не знала, с чего начать.
Джерри поправил сестру:
– У мамы больше нет того дома. Разве ты не знаешь, что она живет сейчас в Нью-Йорке, в квартире, где мы с тобой были? Помнишь, мама водила нас смотреть динозавра и еще мы ели обед из омаров.
– Ну, тогда я хочу жить все время там, – сказала Эмма. – Я хочу туда.
– А разве тебе не нравится твоя школа? – спросила Гиацинта.
– Это новая школа, – ответил Джерри. – Мы там еще даже не были. Мы должны оставаться в школе весь день до обеденного времени, а потом Тэсси будет укладывать Эмму в постель, потому что у нас нет няни. Я ложусь сам, и мне не нужна няня. Я уже большой.
«Прошло почти четыре года. Время летит, только я стою на месте».
– А вам возьмут другую няню?
– Папа кого-то собирается пригласить, чтобы он занимался нами по субботам и воскресеньям – катал нас и все такое. Пока папа все время занят.
– С Арвин?
– Да. И еще с другими людьми. Он ездит на вечера с девушками, катается на лодках. Так говорит Брюс.
– Кто такой Брюс?
– Это мой друг. Ты никогда не помнишь имен моих друзей. Их двор рядом с нашим. Но он живет с матерью, не так, как мы. Отец у него плохой. Он ненавидит отца.
– Это очень печально. Детям нужны папа и мама. Ты не должен ненавидеть отца. Надеюсь, это не так.
– Нет, но мы больше не развлекаемся вместе. И мне не нравится, что я единственный, кто не живет с мамой. Правда, есть еще Донни, но это совсем другое дело, потому что его мама умерла.
– Но почему мы не живем с тобой? – спросила Эмма. – Ты могла бы жить в нашем доме. В нем много-премного комнат.
– Она не может, глупышка, – возразил Джерри. – У папы уже есть женщина. Или ты думаешь, что он хочет иметь двух женщин? Может, конечно, папа и хочет, но мама не из таких. – Джерри засмеялся. – Ты не смотришь кабельное телевидение, иначе знала бы.
Гиацинта поинтересовалась, когда он смотрит кабельное телевидение.
– Ночью, когда папы нет, а Тэсси находится в своей комнате. Я иногда встаю и смотрю. Ну потеха!
Она должна не выдать себя. Это то, о чем должен позаботиться Арни. Наверняка он сделает это. И Гиацинта спокойно сказала:
– Это нехорошо с твоей стороны. Я не хотела бы, чтобы ты это делал впредь.
– Я живу не с тобой и не должен тебе подчиняться.
– Гадко говорить мне такие вещи, Джерри.
– Вовсе нет. Это ты ведешь себя гадко. Ты должна разрешить нам жить в той квартире, где мы останавливаемся. Мы могли бы видеть динозавра, кататься с горки и все такое.
Гиацинта почувствовала себя в ловушке.
– Я должна работать, – возразила она, – по крайней мере сейчас.
Лицо Эммы выразило недовольство.
– Тебе незачем шить эти платья. Ты даже не ездишь кататься с нами.
– Я не умею, – промолвила Гиацинта.
– Дядя Арни тебя научит. Он всегда говорит, что хочет научить.
– Ладно. В следующий раз я приду посмотреть и возьму первые уроки.
– Обещаешь?
– Да.
– А ты обещаешь переехать жить в наш дом во Флориде?
– Я тебе уже говорил, что мама не может! – выкрикнул Джерри.
– Довольно обещаний на сегодня, – оборвала сына Гиацинта. – Я поеду с вами кататься и…
Из глаз Эммы брызнули слезы.
– Ты не любишь меня! – проговорила она сквозь рыдания. – Не любишь! Не любишь!
Они вернулись к пруду. Гиацинта села на пень и раскрыла объятия.
– Посидите со мной – Джерри с одной, ты с другой стороны. Я расскажу вам, как сильно вас люблю. И тогда нам всем станет легче.
– Ты тоже плачешь? – насторожился Джерри. – Похоже, что так.
– Ну, самую малость.
– Я не плачу. Мальчики не плачут. – Голос Джерри дрогнул.
– Кто так говорит?
– Папа.
Это так похоже на Джеральда – сделать из Джерри совершенство, как он это понимает! И Гиацинта твердо заявила:
– Папа не прав. Мальчики иногда плачут.
– Я бы не плакал, если бы ты согласилась жить с нами.
– Я постараюсь. А теперь отправимся домой и испечем на ужин торт?
Дотошная Эмма возразила:
– Ты не пообещала, а только сказала, что постараешься.
– Я сделаю все возможное.
Это была уловка, но никто не поймал ее на этом, и они пошли домой.
