для маскировки. Главное, чтобы они поняли саму идею жизни общиной!
В тех условиях, в которых оказался Кампанелла, написать «Город Солнца» было проявлением исключительного мужества.
Когда Томмазо заканчивал свою работу, он был преисполнен непоколебимой уверенности, что грядущее человечество, слившись в единую дружную семью, будет жить счастливой общиной. Из своего века, еще полного невежества, мракобесия, кровавой борьбы, сквозь тюремные решетки и дым костров инквизиций он увидел зарю новой эры. Он не проклинал своего времени вопреки продолжавшейся власти тьмы, он разглядел в нем первые лучи света.
«В наш век совершается больше событий за сто лет, чем во всем мире совершилось их за четыре тысячи…» Он гордился своей эпохой. «В этом столетии вышло больше книг, чем вышло их за пять тысяч лет!»
Сколько сделано великих открытий! А разве изумительное изобретение книгопечатания, аркебузов и применение магнита не знаменательные признаки и в то же время средства соединения обитателей мира в единую семью?
В «Городе Солнца», так же как и в «Защитах», Кампанелла много писал об астрологии, но на последних страницах его взяло сомнение: поймут ли его правильно люди? Не станут ли они сомневаться в свободе человеческой воли? Разве его собственная судьба не служит доказательством, что нет на свете силы, которая бы заставила человека, твердо убежденного в своей правоте, поступать против желания? С гордостью вспоминая свою победу над палачами, Кампанелла написал: «Солярии неоспоримо доказывают, что человек свободен, и говорят, что если в течение сорокачасовой жесточайшей, пытки, какою мучили одного почитаемого ими философа враги, невозможно было добиться от него на допросе ни единого словечка признания в том, чего от него добивались, потому что он решил в душе молчать, то, следовательно, и звезды, которые воздействуют издалека и мягко, не могут заставить нас поступать против нашего решения!»
В свободе человеческой воли он видел залог счастья грядущих поколений. Люди, сознательно и упорно борющиеся за жизнь общиной, несмотря на все препятствия, добьются своего!
…Когда Джампьетро передал Дианоре последнюю страницу «Города Солнца», Томмазо почувствовал себя бесконечно счастливым. Душа его торжествовала. Люди восхищаются упорством, с которым он перенес сорокачасовую «велью». А не больший ли подвиг был в том, что он, почти умирающий от потери крови и мучительного жара, смог своими искалеченными во время пытки руками написать тайком от надзирателей «Город Солнца»?
Глава пятнадцатая
Неожиданные разоблачения
Кампанелла выздоравливал. Всем, кто видел его после «вельи», это казалось невероятным. Он, по его собственным словам, потерял во время пытки «фунт плоти и десять фунтов крови». Шипионе Камарделла не знал покоя ни днем, ни ночью стремясь спасти его. Он был очень опытным врачом и поэтому не приписывал чудесное выздоровление Кампанеллы своим травам, мазям и припаркам. Он был убежден, что Томмазо поборол смерть только благодаря своему редкому упорству и нечеловеческой воле к жизни.
Кампанелла, правда, еще не вставал. Отец и брат по-прежнему за ним ухаживали. С каждым днем к нему постепенно возвращались силы. «Город Солнца» стоил ему огромного напряжения. Но, закончив последнюю страницу, Кампанелла понял: лишь потому-то он и выжил, что, несмотря на страшнейшие мучения, не хотел умереть, не оставив людям «Города Солнца».
Малейшее движение причиняло ему боль. Ну и что с того? Ведь он не только победил своих палачей – обескровленный, искалеченный пыткой, трупу подобный, он смог своей непослушной и больной рукой написать «Город Солнца»! Он больше не думал о смерти. В голове опять рождались планы, один смелее другого. Он снова стал мечтать о побеге. Надо с толком использовать выигранное время. Когда он поправится и сможет ходить, все должно быть готово!
Он чувствовал себя счастливым. Дианора завершала переписку «Города Солнца». Дианора! Кто бы мог подумать, что именно здесь, заживо погребенный в темнице, он встретит девушку, которая принесет ему счастье настоящей большой любви! Он был ей бесконечно благодарен. Ему казалось, что никто на свете не может сравниться с Дианорой своей самоотверженностью, нежностью, бескорыстием. Ее любовь придавала ему силы в самые тяжелые минуты. Может быть, он вообще бы и не поправился, не будь рядом Дианоры? Не ее ли ванна, которую она передала Камарделле, явилась для него тем чудодейственным средством, благодаря которому в ходе болезни произошел перелом?
Томмазо был полон оптимизма. Тем неожиданнее пришла беда…
2 августа 1601 года Кампанелла, лежа на тюфяке, писал. Еще в Неаполе, до приезда в Калабрию, он начал философское сочинение под заглавием «Великий эпилог» и теперь с увлечением снова над ним работал.
Рядом сидел Джампьетро, а отец, как обычно, стоял на часах у двери, прислушиваясь, не идет ли надзиратель. В середине дня откуда-то снизу донесся необычный шум. Неужели драка? Кто там чего не поделил? По двору побежали солдаты. Вскоре все стихло. Томмазо снова принялся за работу.
Вечером совершенно неожиданно в коридоре загремели замки и послышался топот. Кампанелла мгновенно сунул рукопись брату и притворился спящим. Дверь распахнулась, и в камеру вошел сержант Аларкон с двумя солдатами и надзирателем. Обыск! Джампьетро, улучив момент, выбросил рукопись во двор. Солдаты перерыли всю камеру. Они не церемонились с больным – стаскивая одежду, грубо вертели его из стороны в сторону. Под матрацем нашли письмо, которое должно было ночью быть передано Дианоре для отправки друзьям. Но на этом неудачи не кончились. Аларкон был очень бдителен: то, что Джампьетро, когда открывали дверь, оказался у окна, вызвало у него подозрения. После обыска сержант вместе с солдатами спустился во двор.
У стены равелина он нашел целую тетрадь. Десяток страниц был исписан. Он немедленно передал рукопись кастеляну.
Весь вечер в тюрьме продолжалась суета. Обыск проводился с необычным размахом и редкой старательностью. По коридорам долго сновали солдаты и надзиратели, то и дело гремели замки и хлопали двери. Узников переводили на разные этажи, рассаживали по камерам, одних запирали в одиночки, других тащили в карцер.
Что же случилось? Им овладело беспокойство. Он надеялся, что ночью, когда все стихнет, его, как обычно, окликнет Дианора. Он напрасно не спал до рассвета. Голоса Дианоры он так и не услышал.
Весь следующий день Кампанелла с нетерпением ждал, когда на дежурство заступит Мартинес. Но тот не пришел. Вместо него дежурство принял новый надзиратель. Томмазо больше всего беспокоился за Дианору. Ее даже не было видно во дворе. Почему она молчит? Неужели в результате обыска в руки кастеляна попали какие-то особенно важные бумаги? Его злила неудача с письмом, но там не было ничего серьезного. Хуже, что солдаты подобрали рукопись «Великого
