эпилога». Трудно поверить, что подобное пишет сумасшедший! И это его мало тревожило: никто не видел, что он писал «Эпилог» вчера. Столько же резонов думать, что «Эпилог» был написан давным-давно, еще до того, как он сошел с ума!
Кампанелла не любил обольщать себя пустыми надеждами. Тем не менее действительность превзошла все его самые страшные опасения.
Никогда еще ни один из обысков, проведенных в Кастель Нуово, не давал такой богатой добычи. Кастелян тут же отправил наиболее интересные находки вице-королю. Чего только здесь не было! Часть «Великого эпилога», записки, стихи, копии запрещенных сочинений по некромантии, магические заклинания. В камере Дионисия Понцио нашли целый сундучок с разной всячиной. Ересь была налицо! А сколько захватили писем, которые не успели отправить! У одного лишь Пьетро Престеры отобрали целых четыре, адресованных в Калабрию семье Престиначе!
Под матрасом у Пьетро Понцио была найдена маленькая корзиночка, где хранился тщательно переплетенный в пергамент сборник стихотворений Кампанеллы, аккуратно переписанных его верным другом.
В руки вице-короля попали важнейшие материалы. Он внимательно прочел отрывок «Великого эпилога». Хорош сумасшедший, который пишет трактат по философии!
Ересью будут заниматься инквизиторы. Вице-королю было достаточно и других разоблачений. Раньше он был уверен, что узникам в Кастель Нуово обеспечен подобающий суровый режим. А что выходит? Они связались с целым рядом людей, живущих в крепости, и используют их в своих целях. Не приходится удивляться, что они различными средствами затягивают процесс. Мало того, что они постоянно информируют друг друга о ходе следствия, они еще в курсе всех новостей, о которых говорят в городе. Узники, которые должны содержаться в условиях строжайшей изоляции, нелегально отправляют десятки писем, прославляют в Калабрии героизм Кампанеллы, распространяют по всему Неаполю его стихи. Чем они только там не занимаются— заводят любовные интрижки, упражняются в оккультных науках, переписывают сочинения по некромантии и соблазняют стражу!
В сборнике стихов Кампанеллы вице-король открывал для себя одну неожиданность за другой. Он был поражен числом людей, с которыми этому хитрецу Кампанелле удалось вступить в тайные и преступные сношения. Вот, оказывается, кто помогал ему и своей болтливостью так мешал ведению процесса!
Особенно сильное впечатление на графа Лемоса произвели имена. Он нашел среди них даже имена своих родственниц. Более того, сам Трояно Маньяти, служивший в отряде его личных телохранителей, носил своей матери, Ипполите Каванилья, благодарственные стишки арестанта.
Все это творилось под носом у кастеляна. Дон Мендоза-и-Аларкон ничего не видел. Его собственная теща, донна Анна – старая дура! – была без ума от Кампанеллы. А сколько их было вокруг него! Анна, Мария, Флерида, Олимпия, Джулия!
Трибунал выбивался из сил, чтобы разоблачить симулянта, безуспешно искал хоть каких-то письменных улик, не давал покоя надзирателям, подсылал экспертов-врачей, а в то же самое время Кампанелла чуть не каждый день сочинял своим благодетельницам сонеты, и ни одна из них не выдала его! Вице-король совершенно потерял самообладание, когда дошел до стихов, посвященных Дианоре. Власти специально создают для Кампанеллы тяжелейшие условия, лишают самого необходимого, держат впроголодь, а он не только не падает духом, а даже умудряется затеять в тюрьме роман! Вначале он просит и получает от Дианоры прядь волос, потом она передает ему груши, носящие следы ее зубов, наконец она, обезумев от любви, ночью пробирается к Heмy в камеру – девушка, монахиня, францисканка!
Чем так мог приворожить ее этот грязный арестант, симулирующий сумасшедшего?! Или он вправду связан с дьяволом и тот открыл ему секрет, как побеждать женщин?
Все думали, что Кампанелла после «вельи» умрет. Но этого не случилось. Хирург Камарделла излишне старался его выходить. Он скрыл, что Дианора передала для больного ванну, в которой обычно купалась сама.
Вице-король решил навести порядок. Он не стеснялся в выражениях, когда отчитывал кастеляна. Невиданный скандал! Родственницы дона Алонзо оказывают содействие еретику! А тот воспевает в стихах донну Анну. Говорят, что это теща кастеляна, – граф Лемос не удержался от иронии, – а может быть, под этим именем скрывается младшая сестра дона Мендовы или его красавица жена? Ведь их тоже зовут Аннами!
Скандал замяли. В нем были замешаны члены многих знатных фамилий. Всех основных заговорщиков распихали по одиночкам. Из камеры Кампанеллы – пусть он, беспомощный и неподвижный, сгниет заживо на своем тюфяке! – увели отца и брата. Камарделла получил нагоняй. Тюремщик Мартинес был уволен. А монахиню-францисканку Дианору Баризана спешным порядком сослали в отдаленный монастырь под строгий надзор начальства.
У него не было сил, чтобы встать и подойти к окну. Он ничего толком не знал о случившемся, но по энергичным мерам, принятым кастеляном, видел, что произошли какие-то важные события. Страшно было подумать, что с Дианорой может стрястись беда. Неизвестность увеличивала тревогу. Он ненавидел свою беспомощность.
Первые известия принес Камарделла. Дианору вынудили покинуть Кастель Нуово! Сердце сжала невыносимая боль. Каким коротким было украденное у судьбы счастье!
Прошло много времени, пока Томмазо удалось с помощью племянника Камарделлы снова наладить связь с Дионисием. Лишь теперь узнал он подробности того, что произошло.
Все началось с пустяка. В одной камере с Пьетро Понцио, Битонто и Петроло сидел Феличе Гальярдо. Друзья избегали в его присутствии обсуждать планы побега. Иногда по утрам двери некоторых общих камер оставляли открытыми, и арестантам разрешалось ходить по коридору.
2 августа Пьетро Понцио попросил надзирателя, чтобы Гальярдо перевели в другую камеру, поскольку тот нечист на руку. Находившийся поблизости Адимари ввязался в разговор: в их камере и так слишком тесно! Они начали спорить. Адимари полез в драку. Пьетро, недолго думая, закатил ему пощечину. Поднялся невероятный шум. На помощь Адимари выскочили его приятели. Выручать Пьетро ринулись Битонто и Дионисий. Вражда, давно уже существовавшая между ближайшими друзьями Кампанеллы и теми, кто хотел, предавая других, выгородить себя, вылилась в отчаянную драку. В ход были пущены скамейки, поленья, ремни. Монахи не уступали мирянам. Началась дикая свалка. Надзиратель бросился наутек. Были подняты на ноги солдаты. Они с трудом растащили дерущихся. Многие оказались в крови. Особенно пострадал Дионисий. Ему чем-то тяжелым разбили голову – на лбу зияла огромная рана. Пришлось вызывать хирурга. Даже сам Дионисий не знал наверняка, кто его так разукрасил.
Вечером Солданьеро, один из изменников, желая отомстить монахам, подал донос, где утверждал, что Дионисий и его товарищи хранят в своих вещах кучу запрещенных рукописей, и советовал немедленно произвести обыск. Аларкон получил приказ перевернуть вверх дном всю тюрьму, но найти писания, которые прячут монахи.
В камере Дионисия обнаружили запертый на замок маленький дорожный ящик. Его тут же отнесли кастеляну. Ключа у Дионисия не
