— Вы думаете, они чувствуют себя виноватыми?
— Понятия не имею. Я бы чувствовала. И мне бы хотелось, чтобы было такое место, куда я могу привезти своих детей и знать, что каждый хорошо проводит время, занимается своими делами и в то же время все они вместе.
Он улыбнулся:
— Вам следует иметь детей. Вы будете хорошей матерью.
Лора вспыхнула:
— Мы говорим о «Дарнтоне».
— Хорошо, — поддержал он. — О «Дарнтоне» с мальчиками и девочками из состоятельных семей, резвящимися на лужайках. Мне это нравится. Вы поражаете меня, Лора. Мне симпатична женщина, которая считает, что у нас все это может быть. — Они продолжали свой путь, и он украдкой посмотрел на нее. — А что же вы? Когда у вас будет все это вместо работы все вечера напролет?
— Я делаю то, что хочу! — сказала она. — Я могу задать вам тот же самый вопрос. Когда вы с Келли проводили последний раз вечер не на острове?
— Она не хочет. Единственное, о чем она думает, так это об этом проклятом курорте, чтобы расширить его, чтобы он приносил больший доход… Как бы там ни было, мы говорили о вас. Почему вы никуда не ходите или…
— Я сказала, что делаю то, что хочу!
— Эй, — сказал он, отступая назад и поднимая руки в притворном страхе. — Не кусайтесь, мисс Фэрчайлд, вы меня так испугали!
— О, черт, Джон, пора повзрослеть! — И сразу услышала голос Розы: «Леди не ругаются, моя юная мисс, и не теряют самообладания, о чем я говорила уже много раз».
— Извините, — пробормотала она, сама не зная, перед кем извиняется — перед Розой или Джоном.
Клэю Джон очень нравился. Они часами возились с целым парком машин Дарнтона, после того как Клэй провез Джона по острову и тот объявил его превосходным водителем. С тех пор когда Клэй не бывал занят в службе размещения, он посвящал все время машинам, они были его страстью, но на первом месте были женщины, которые состояли в штате. Особенно ему нравились инструктор по теннису, ее звали Мирна — длинноногая и опытная, из тех женщин, к которым был неравнодушен Клэй.
Любимой машиной Клэя, которую он предпочитал «лассалю» 1920 года и «паккарду» 1923 года, был серебристый «роллс-ройс» выпуска 1927 года. За этой машиной Клэй ухаживал, заботился о ней больше, чем о любой женщине, которою он когда-либо знал. Каждый раз, когда он любовно прикасался к деталям из красного дерева с позолотой, к обтянутому кожей рулю и сиденьям в мягких чехлах, он был уверен, что создан для самых прекрасных вещей. Беда была в том, что почти все прекрасные вещи избегали его в последнее время. У него не было даже своей квартиры, как в Филадельфии.
— Для того, кто не знал ничего лучшего, сошло бы и это, — ворчал он, меряя шагами маленькую гостиную, которая соединяла его комнату и комнату Лоры, глядя на старую мебель и домотканые хлопчатобумажные коврики. — Если бы не эта скотина, мы были бы сейчас на Бикон-Хилл, вместе со всем, что перешло к нам. Я-то знаю, что происходит: мы движемся в обратном направлении. Боже мой! Живем в маленькой квартирке вдвоем, точно как пять лет назад, в Сентервилле в квартире над гаражом. У нас все было неплохо, а сейчас все, что мы имеем — эта чертова маленькая…
— Это — дом, и нам повезло, что он есть, — выпалила Лора. Потом она обняла его. — Я знаю, что ты расстроен, Клэй, но я хочу, чтобы ты узнал как можно больше и многому научился, пока мы здесь, и разреши мне позаботиться о будущем. Я много думаю о нас и собираюсь так или иначе заняться Феликсом. А ты можешь помочь.
Он рухнул в кресло и вытянул ноги.
Лора оглядела комнату:
— Как ты думаешь, можно разжечь камин? Он в порядке?
— Я не знаю. В доме Оуэна за каминами всегда следил управляющий. Как узнать, можно им пользоваться или нет?
— Разжечь огонь.
— Но ведь вся квартира может оказаться в дыму.
— Тогда мы будем знать, что камин не работает. Клэй рассмеялся и вскочил, чтобы поцеловать ее.
— Ты знаешь, что ты замечательная? Мне и правда нравится быть с тобой. Я не хочу, чтобы ты думала, что я не ценю того, что ты делаешь: устраиваешь дом для нас, и какого черта? — ты знаешь, что я имею в виду. Пойду, принесу немного дров, хорошо? Сейчас вернусь. — Он ушел, думая о том, что ему очень хотелось бы сказать Лоре, какая она необыкновенная, и при этом не смущаться. Она действительно была умной и доброй и заботилась о нем. Она была так несчастна все это время, после объявления этого проклятого завещания, а он был так зол на эту семью, что совсем ничего не сделал, чтобы помочь ей. У него даже не было работы. Он ушел из отеля, прежде чем Феликс успел уволить его. Так они и жили, вместе, вдвоем, со своими проблемами, и он продолжал сердиться и высказываться вслух, но Лора почт не говорила. И почти не плакала, ее лицо было словно каменное, и она проводила много времени одна, просто гуляя по городу.
Она была очень несчастна, и Клэй знал это. Но он не мог найти слова, которые были бы уместны, поэтому оставил ее в покое. Он знал, что она что-нибудь да придумает, как это было всегда. Казалось, что ей не так уж и нужен кто-то.
Она сказала, что он ей нужен, потому он и был здесь. Он поехал в Бостон, а из Бостона на этот чертов остров. Хотя ему ужасно хотелось поехать в Нью-Йорк, он поехал за ней, потому что Лора сказала, что он ей нужен, он — ее семья. Он пока подождет. Здесь была Мирна, и шикарные машины, и Джон Дарнтон, которому он нравился и который обещал повысить ему зарплату, если сезон будет удачен. Кроме того, они были совсем недалеко от Нью-Йорка, и он сможет время от времени ездить туда на выходные дни.
Как бы то ни было, где еще ему следовало быть, как не здесь? Он не поедет к Бену, он не доверяет ему. Конечно, он волен ехать куда ему угодно, ему двадцать один год, он сильный, здоровый и свободный, и перед ним — весь мир, но он решил еще на какое-то время остаться с Лорой. Не так уж плохо иметь свою собственную семью.
— Вы не хотите рассказать о своих поездках в Бостон? — спросила Келли как-то утром, наполненным весенней мартовской свежестью, когда они сидели на веранде. — И почему вы вскакиваете каждый раз, когда у вас в офисе звонит телефон, будто ждете чего-то?
— Я хотела бы, Келли, очень. И я расскажу, но не теперь.
— Вы живете, как в раковине, — заметила Келли как бы между прочим. — Я ведь здесь, вы знаете, и готова выслушать.
— Знаю, спасибо.
Келли налила кофе из термоса-кувшина, который они взяли на кухне.
— Единственное, что хорошо — вы выглядите спокойнее, чем когда приехали сюда. Я надеюсь, что мы тоже имеем к этому отношение.
— Да, это так, — ответила Лора с улыбкой. — Больше, чем кто-либо или что-либо. — Ее внимание вновь переключилось на блокнот, лежащий на коленях, открытый на чистой странице. — Мы еще не закончили список вин.
