Эжен громко расхохотался.
— Вот! Вот за это я люблю его, мадемуазель! Кроме латинской и греческой грамоты, которая его губит, Валлюр способен на нормальный мужской поступок. Только поэтому мы друзья!
Меллиса бросила быстрый взгляд на "своего" из двоих маркизов. Валлюр сразу отвёл глаза, делая вид, будто занят фамильной шпагой.
В приятной компании двоих очень разных кавалеров Меллиса провела несколько часов, размышляя над тем, что трудно найти двух более непохожих и внешне, и по темпераменту маркизов во всей великой Франции, да еще и способных мирно ухаживать за одной и той же дамой. Потом она сказала, что должна уходить. Уже вечер.
Валлюр, как ни странно, первым вызвался проводить ее. Соржюс успел только открыть рот, чтобы предложить себя в попутчики, но было поздно.
— Я скоро вернусь, — сказал де Валлюр, усадив тем самым вставшего было приятеля, на прежнее место.
— Я не задержу вашего друга, — подтвердила Меллиса.
Соржюс обиженно нахмурился, но пожелал графине приятного вечера, всего самого наилучшего и скорейшей встречи.
Когда они вышли из дверей "Жемчужины", Меллиса снова надела маску, а Валлюр поправил на плече плащ и предложил даме руку.
Они совсем недолго шли рядом. Маркиз остановил встречный экипаж и, дав кучеру золотой, просил отвезти даму, куда она скажет.
— Я не хочу, чтобы вы разорились, так настойчиво пытаясь избавиться от меня, — заметила Валлюру Меллиса по поводу щедрой платы.
— Это пустяки, мадемуазель, не беспокойтесь, — ответил он, помогая ей сесть в экипаж. Немного помедлив, Валлюр спросил, может ли он рассчитывать встретиться с Меллисой завтра?
— Вы считаете, нам есть о чём говорить, маркиз?
— Может быть.
— Хорошо, я согласна. Где и когда?
Он усмехнулся, услышав ясную пародию на свой собственный холодный деловой тон.
— Приглашаю вас на завтрак, в десять утра. Апельсинов, к сожалению, на десерт обещать не могу.
— Простите, маркиз, где вы остановились?
— Там же, на улице Сен-Север.
— Я вам не верю.
— Зря. Я действительно жил в гостинице, но сегодня утром вернулся к Жорансам. Мои комнаты оказались незаняты, и я поселился на прежнем месте. Не может быть, чтобы вам и не сообщили об этом.
— До завтра, — вместо ответа сказала Меллиса, захлопнув дверцу кареты и поспешно задёрнув половину шторы.
Но в щель она видела, как маркиз иронично поклонился вслед ее экипажу и снова спустился в винный подвальчик.
* Орлеанский дом — младшая ветвь правящей династии Бурбонов и Валуа. Французские принцы крови.
* 23 августа 1628 года герцог Бэкингемский убит одним из своих офицеров.
* госпожа д’Эгильон (1604–1675) — племянница герцога де Ришелье.
Глава 31
На другой день Лоранс с утра укатила в Пале-Рояль. Меллисе пришлось брать наёмный экипаж, чтобы добраться до улицы Сен-Север.
Но Лоранс вовсе не возражала против этого визита и узнала о нём еще вечером накануне. Она не рассказала Меллисе подробностей, но намекнула, что, возможно, здесь затевается крупнейшее дело. И касается оно друга Валлюра — маркиза Соржюса. Неплохо бы разведать всё поточнее.
Меллиса приняла к сведению новый намёк подруги, способный еще раз и, кажется, серьёзно столкнуть их с Валлюром. Но когда она явилась в квартиру маркиза, охота говорить о делах совершенно пропала.
Из чувства внутреннего протеста Меллиса специально опоздала на встречу. Она явилась к половине одиннадцатого. Дюфор встретил ее крайне удивлённо, даже испуганно; похоже, хозяин не предупредил его о визите подобной гостьи. Но, тем не менее, дворецкий учтиво проводил Меллису в гостиную, где был накрыт маленький столик на двоих.
По реакции Валлюра нельзя было понять, ждал он ее слишком долго или отчаянно надеялся, что она не придет. Он просто встал ей навстречу. Поцеловал руку.
— Завтрак будет готов ровно через минуту, — после обычного приветствия сказал маркиз. — Располагайтесь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Меллиса, оглядев комнату, подошла к высокому витражному окну и села в мягкое кресло. Спиной к окну, лицом к середине комнаты, боком к маркизу.
— Ничего не изменилось, — мечтательно сказала она, имея в виду обстановку в квартире.
— Некому было менять, — откликнулся де Валлюр, усаживаясь на ближний край дивана, в метре от Меллисы.
— Откуда вы взялись, маркиз? Вас давно не было, — с явным любопытством поинтересовалась Меллиса.
— Откуда сейчас все мужчины возвращаются в Париж, — негромко ответил он.
— Из Ла-Рошели? Не может быть! Не станете же вы уверять, будто участвовали в боевых действиях?
— Нет, мадемуазель, — чуть нахмурившись, ответил Валлюр, — не стану.
— Я только хочу сказать, странно, что мы не встретились там, — серьёзно пояснила Меллиса, видя, что шутить ее собеседник почему-то не расположен.
— А я, напротив, не удивлён. Странно, если бы встретились. Я ведь находился при штабе Бассомпьера, в его особом отряде, как переводчик и дипломат. Участвовал в переговорах. Потом, сопровождал обозы с провиантом, после подписания капитуляции, когда открыли ворота города.
— Вы были в Ла-Рошели уже после снятия осады?
— Довелось побывать… — кивнул маркиз, и стало ясно, что Валлюру не хочется дальше развивать эту тему.
— По-вашему, лучше, чтобы пали французские береговые крепости? Сен-Мартен, например? — сурово спросила Меллиса.
— Что для людей — лучше, для войны — нет, — философски откликнулся маркиз. — Если бы англичане захватили нашу военную крепость, то можно было требовать оставить ее, в обмен на снятие осады с города… Но Монсеньор на это не согласился бы. Даже на временное отступление. Такой вариант обсуждался в штабе.
— Вы больше сочувствуете осаждённым гугенотам, чем своим гибнущим на крепостных стенах единоверцам, — предупреждающе заметила Меллиса, снова намекая маркизу, что его откровенность может быть опрометчива, но Валлюр не собирался лицемерить.
С тех пор, как Меллиса официально разоблачила его как шпиона иноземной державы, маркиз обрёл привилегию говорить своей гостье правду в глаза, хотя он и раньше особенно не стеснялся своих политических взглядов.
— В наших крепостях и полках — солдаты, вооружённые мужчины, выбравшие свою судьбу. А не старики и не младенцы, так и не доросшие до серьёзного понимания большой государственной политики, потому что они умерли от голода под крышей собственных домов, в своём родном городе.
Меллиса сказала примирительно, меняя тему:
— Вы настроены слишком мрачно, маркиз, и выглядите больным. Оттого, наверно, что у вас неприятности по службе. Что вы собираетесь делать теперь, когда Бэкингема нет больше?
— Мое положение не зависело от воли герцога, — возразил ей Валлюр. — У него лично я не служил.
— Тогда в чём причина? Вы еще менее любезны со мной, чем обычно. Что-то не даёт вам покоя?
— Нет, всё как всегда, мадемуазель. А если вы правы, отчасти, то причина эта совсем не духовного свойства.
— Вы были ранены? — догадалась Меллиса. Она подумала об этом еще вчера, когда маркиз завязывал плащ. Он свободно действовал только левой рукой.
— Пустяки. Шальная пуля. На войне, знаете, как на войне.
— Жаль, я не видела, как вы истекаете кровью! — не сдержалась Меллиса.
Валлюр слегка улыбнулся.
— Не повезло вам. Упустили момент.
— Отчего же, маркиз. Мне, думаю, еще представится удобный случай.
— Может быть. Мне так лестно, мадемуазель, что вы не забываете меня. Такое внимание к моей скромной особе! Вы уже разыскиваете меня по трактирам, а ведь мы даже не помолвлены!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Меллиса хмыкнула, что могло означать: "Вот это наглость!" Но могло означать и другое: "То ли еще будет, маркиз!"
31(2)
