Все действительно произошло довольно быстро. Буська обернулась на раздавшийся треск и увидела, что льдина, обволакивающая ее брата, лопнула, превратившись во множество сверкающих осколков, осыпавшихся к ногам Мэвера. То же самое секундой позже случилось с Тубузом, затем с Шермиллой и всеми остальными, в том числе и с замороженными кагами. Поляну заполнили кашель, хрипы и стоны. Хуже всех пришлось Итдфику, но Шермилло, оказавшийся к нему ближе других, вовремя подхватил с рогатульки конец кола и отодвинул его на безопасное расстояние.
Финал заклинания магистра Ордена монахов-рыболовов ознаменовался оглушительным грохотом со стороны озера. Все, кто был в состоянии, обратили на озеро взоры и увидели зигзагообразную трещину, взявшую начало от берега, пробежавшую через пробитые рыбаками лунки и потерявшуюся где-то на противоположном конце водоема. Магистр Пропст открыл глаза, подмигнул ошарашенной Буське и устало произнес:
– А вот теперь можно и нормально рыбки половить, а то чего-то очень кушать хочется…
Глава девятнадцатая
ОШИБКА МЕТРДОТЕЛЯ
ВАТРАНГА СЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТОГО
Усадьба бывшего метрдотеля ресторана «Золотой шлем герптшцога» гнома Ватранга Семьдесят четвертого считалась одной из самых богатых во всем гномьем квартале Фалленблека. И пусть располагалась она на самой окраине города, зато – на знаменитой улице Дарош, на которой вели торговлю почти все гномьи лавки, в том числе и соседствующая с имением Ватрангов лучшая лавка рыболовных товаров «Настоящая магическая рыбалка», хозяином которой был господин Казимир.
Главное же достоинство расположения усадьбы было в том, что огромный дом клана Ватрангов примыкал тыловой стороной к высоченной скале, которая являлась началом горного хребта, тянущегося на запад на многие и многие мили. И прямо в эту скалу из разных частей дома имелось несколько дверей, открывающих входы в гномьи пещеры и коридоры, которым не было числа. Не напрасно клан Ватрангов считался в гномьей среде одним из самых значимых не только в Фалленблеке, но и во многих других местах.
Со стороны улицы Дарош усадьба была огорожена каменной изгородью с массивными деревянными воротами, в которых было прорублено три калитки – специально для посетителей разного роста: для гномов, лекпинов и гоблинов, для людей и эльфов, а также для троллей. Надо сказать, что Ватранг Семьдесят четвертый был не только метрдотелем, но еще и известным общественным деятелем, входящим в Совет мудрейших гномов из-под Горы, а также доверенным лицом самого герптшцога Ули-Клуна. Соответственно в доме у него имелся свой кабинет для приема важных гостей, к какой бы народности те ни относились.
Но сейчас, несмотря на то что слуга доложил о посетителе, Ватранг Семьдесят четвертый не спешил занять место в кабинете за своим рабочим столом. Так же, как и днем, во время прихода первого посетителя, бывший метрдотель остался в кровати.
Днем его навестил придворный виночерпий герптшцога Ули-Клуна гоблин Пшенг. Визит его оставил в душе гнома двойственное впечатление. Виночерпий не столько справлялся о здоровье гнома, желая, как принято, скорейшего выздоровления, сколько – наоборот, убеждал его в опасности полученных многочисленных ранений и настойчиво просил избрать для себя постельный режим как минимум на несколько дней, а лучше – на недельку-другую.
Ватранг же возражал, что чувствует себя достаточно бодро и даже весело, а единственным его желанием было не валяться в кровати, а посетить ближайшее питейное заведение. Столь резвый настрой раненого не на шутку встревожил Пшенга. Теперь виночерпий не столько убеждал, сколько требовал от гнома не вставать с кровати, намекая, что таково же требование и самого Ули-Клуна. Более того, низкорослый Пшенг выудил откуда-то из складок своего плаща довольно внушительную флягу, сказав, что это вино – подарок герптшцога, за здоровье которого, а также за здоровье больного им необходимо выпить.
От выпивки Ватранг не отказался, но почему-то уже после третьей рюмки провалился в глубокий сон. Либо вино оказалось слишком крепким, либо прав был Пшенг, говоря, что Ватранг слишком ослаб и ему необходим покой. Во всяком случае, как виночерпий с ним прощался, гном не помнил, а разбудил его теперь уже вечерний звонок в дверь.
Дверь спальни приоткрылась, и сначала показался толстый живот гнома, а затем и все остальное тело господина Дроба, на лице которого расплылась елейная улыбка.
– Жив, жив, голубчик! – воскликнул толстяк, от переполнявших чувств ударяя себя кулаками в грудь. – Ну как ты, как?
– Да вроде бы в порядке все со мной, – проворчал Вартанг и повысил голос: – Эй, кто-нибудь, пива мне и моему гостю!
– Ну и хорошо. А то ведь я тогда поверил, что все, убил тебя этот мерзкий эльф! Да и господин Пшенг рассказал сегодня всем во дворце, что ты в очень-очень плохом состоянии…
– Как видишь, в нормальном я состоянии. Голова, правда, чего-то побаливает…
– А голова-то, голова-то почему? – удивился Дроб, подходя ближе.
В это время дверь в спальню открылась, и в нее протиснулся молодой слуга-гном с четырьмя кружками, наполненными до краев пенистым пивом, – по две в каждой руке. Он сноровисто поставил кружки на журнальный столик рядом с кроватью, затем помог своему хозяину приподняться и усесться так, чтобы опираться спиной на подложенные подушки, вручил ему одну из кружек и бегом бросился из спальни. Не успела дверь за слугой закрыться, а Ватранг уже вытер рукавом бороду от попавшей на нее пены и передал опорожненную кружку гостю, знаком попросив подать вторую – полную. Что Дроб и выполнил, после чего тоже завладел кружкой с пивом и угодливо чокнулся с больным.
– Голова-то почему болит? – вновь спросил он, не торопясь осуществить первый глоток. – Тебе же профессор Малач грудь проткнул! Ну ничего, он за свои злодеяния ответит! Завтра же – на эшафот!
– Грудь проткнул? – удивился Ватранг и осмотрел себя. – То-то я гляжу – весь в бинтах. Но я не чувствую там никакой боли, и мне кажется, нет там никакой раны…
– Есть рана, есть, – снисходительно улыбнулся Дроб и не без удовольствия сделал из кружки несколько больших глотков. – Вот давай я тебя сейчас разбинтую, и сам все увидишь.
– А вот давай, – неожиданно для Дроба согласился его приятель. – Давай разбинтовывай!
И, отставив наполовину опустевшую кружку, Ватранг Семьдесят четвертый сам принялся нетерпеливо срывать с себя повязки. Дроб поспешил ему помочь, и его удивило то, что на лоскутах белой материи не оказалось ни одной капельки крови. Но в настоящий шок его повергло то, что на разбинтованном теле больного и в самом деле никакой раны не оказалось. Лишь в одном месте загрубевшая кожа гнома была слегка розоватой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
