– Но чем же я смогу вам помочь, господин Лейлер?
– Ты должен всего лишь воспользоваться вот этим ключом, – сказал гном, показывая ключ и приближаясь к двери. – Я выковал его сам и даже сделал специальное приспособление, благодаря которому могу отсюда донести его до замочной скважины и успешно привести в действие. Проблема была в том, что окошко в двери всегда закрыто с внешней стороны. Теперь оно открыто, и я могу сам освободить себя. Но на это уйдет лишнее время, а ты все сделаешь намного быстрей. Ну как, вампир, готов ли ты помочь старому гному-колдуну?
– Конечно, конечно же! Я и сам только что вышел из камеры. Давайте быстрее ключ.
Лейлер просунул сквозь прутья решетки ключ на длинной цепочке, состоящей из множества разных по длине и толщине металлических звеньев, и меньше чем через минуту вышел в открывшуюся дверь с небольшим, но увесистым мешочком в руках.
– Благодарю тебя, вампир Курт, – сказал он. – Ключ можешь оставить себе на память, он, кстати, заряжен моей собственной магией и наверняка подойдет не только ко всем камерам в этом заведении, но и ко многим другим дверцам. Мало ли, вдруг когда-нибудь пригодится. А взамен я попрошу отдать мне твои очки и плащ.
– Да, но как же тогда выберусь из тюрьмы я сам? – поинтересовался Курт.
– Улетишь – так же, как и твой друг, – усмехнулся Лейлер. – На твою рану я наложу обезболивающее заклятие, и у тебя вполне хватил сил, чтобы достичь безопасного места. Только затем, когда перекинешься обратно в человека – настоятельно рекомендую, – в течение трех дней как можно больше пить обычной родниковой воды и совершать как можно меньше движений. Особенно больной рукой. Осиновые соки, что попали в твою кровь, очень вредны для здоровья вампира. Понятно, человек-вампир?
– Понятно, гном-колдун!
– Тогда снимай плащ. За вещичками, что лежат в его карманах, наведаетесь в трактир дедушки Бо.
– Но разве стражники не заподозрят неладное? – на всякий случай задал вопрос Курт.
– Я сумею отвести стражникам глаза, и они не заметят не только того, что под плащом совсем не тот, кого они впускали в тюрьму, но и двух порхающих над ними летучих мышей.
* * *
Если пост внешней охраны герптшцогской тюрьмы госпожа Офла миновала без каких-либо затруднений, то с постом охраны внутренней все оказалось сложнее. Несмотря на по всем правилам оформленный пропуск, старший тюремный стражник заупрямился и никак не хотел ее допускать на свидание с узником. А ей так необходимо было это свидание!
– Но почему же, почему вы не хотите меня пустить к господину Малачу? – беспрестанно повторяла главный редактор журнала «Всегда своевременная информация». – Мне это так надо, так надо. Моему журналу «Всегда своевременная информация» срочно требуется разместить интервью с заключенным в тюрьму эльфом. Ведь это случается так редко, так редко, чтобы эльф оказался в тюрьме!
– Госпожа Офла, эльф Малач относится к категории особо опасных преступников и поэтому помещен в камеру смертников! – продолжал упорствовать Тасман Младший. – Кроме того, он обладает магическими способностями, значит, посещение становится вдвойне, втройне опасным.
– Так вот и хорошо, хорошо! Интервью с опасным преступником из камеры смертников, это же так интригующе!
– Для вас, госпожа Офла, это всего лишь интрига, а для меня, как для начальника ночной стражи…
– Как вас зовут, начальник ночной стражи? – ослепительно улыбнулась Офла, глядя ему прямо в глаза.
– Тасман, – сглотнул тот, – Тасман Младший.
– Какой же ты младший? – Офла положила ладонь на грудь стражника. – В этом заведении ты самый, самый главный…
– Поэтому, госпожа Офла, я и не могу вас пустить, я очень боюсь, что с вами что-нибудь случится.
– Что же, что же может со мной случиться в тюрьме, охраняемой таким строгим начальником? – Пальцы Офлы побежали вверх по груди Тасмана, коснулись шеи, погладили ее, отчего тело стражника пронзила дрожь. Чувствуя это, красавица притянула Тасмана к себе и впилась губами в его пересохшие губы. – Разве что я потеряю голову от близости с самым, самым главным начальником тюрьмы… – сказала Офла, отпуская Тасмана Младшего, у которого у самого закружилась голова.
– Хорошо, я разрешаю свидание, – пролепетал он. – Но только в моем присутствии. При мне будут защитные амулеты, и этот преступник не сможет сделать вам ничего плохого.
– Конечно, конечно же, вы должны сопроводить меня, – затараторила Офла. – Как же я без вас найду нужную камеру? Никак не найду. Так пойдемте, пойдемте же, господин Тасман главный!
Оставив на посту у входной двери двух младших стражников, Тасман повел сногсшибательную посетительницу на первый подвальный уровень. Он шел впереди и чувствовал, как Офла дышит ему в затылок, отчего по его коже бежали мурашки, а в мыслях было только одно – желание развернуться и заключить в объятия эту женщину, и сделать с ней все… а еще лучше – позволить ей делать с ним самим все, что она только пожелает. Но, судя по всему, Офла горела лишь одним желанием – пообщаться с заключенным эльфом.
– Разве вы не пустите меня к нему в камеру? – удивилась Офла, когда они остановились перед дверью, за которой томился Малач, и Тасман, открыв маленькое окошко, забранное решетками, отошел на шаг в сторону.
– Ни в коем случае! – твердо сказал стражник.
– Но как же, как я смогу разговаривать с ним через такое крохотное окно? – На глазах у женщины появились слезы. – Как я напишу об узнике, которого даже не могу как следует рассмотреть? Нельзя же так, господин Тасман главный, нельзя, нельзя…
– Хорошо, хорошо, – смилостивился Тасман, видя, что Офла вот-вот расплачется. – Я открою основную дверь, но больше ни о чем меня не просите.
– Да, да, да, – обрадовалась посетительница. – Я не буду, не буду больше ни о чем вас…
Слова застряли у нее в горле. Стражник выполнил обещание, открыв дверь, но, к огромному разочарованию Офлы, за ней оказалась еще одна – решетчатая, сквозь прутья которой не протиснулся бы и ребенок. Она с укором посмотрела на стражника, но тот лишь отрицательно покачал головой, после чего, скрестив руки на груди, отошел к противоположной стене коридора и уперся в нее спиной, всем своим видом показывая, что никакие просьбы не сдвинут его с места до окончания свидания.
– Зачем вы пришли сюда, сударыня?
Слова, прозвучавшие из глубины камеры, заставили Офлу забыть о Тасмане, прильнуть к решетке и протянуть через нее руки в зовущем жесте.
– О, господин Малач! Дорогой господин Малач! Несчастный, несчастный господин Малач, за что, за что они заточили вас в эту ужасную тюрьму? Расскажите же, расскажите мне, что случилось? Какое преступление вы совершили? Ведь это все неправда, да? Вас оклеветали, и на самом деле вы ни в чем не виноваты! Да? Но почему, почему вас поместили в камеру смертников?! Неужели это означает, что вас могут приговорить к смерти! К смерти?! Но как же так, как же так, господин Малач? Я намерена, намерена взять у вас интервью, чтобы вы все, все рассказали читателям журнала «Всегда своевременная…»…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
