– Нет, хорошо, – ответила я, улыбаясь дрожащими губами.
Лука улыбнулся в ответ и повторил движение, вызвав еще одну искру. Он накрыл мои губы своими. Я не знала, сколько он еще будет придерживаться медленного ритма, но мне было больно, и я знала, что не кончу, даже близко не была, несмотря на периодически вспыхивающие искры удовольствия. Тупая боль все еще перекрывала все приятные ощущения. Я не знала, как сказать то, что должна была, но, наверное, он заметил что-то в выражении моего лица.
– Ты в порядке?
Я прикусила губу:
– Как скоро ты?
– Скоро, если буду двигаться немного быстрее.
Он просканировал мое лицо, и я кивнула. Лука приподнялся на локтях и толкнулся быстрее и сильнее, отчего я сжала губы, уткнулась лицом ему в шею и крепче вцепилась в спину. Боль вернулась, но я хотела, чтобы Лука кончил.
– Ария? – отрывисто произнес Лука.
– Продолжай. Пожалуйста. Я хочу, чтобы ты кончил.
Он зарычал и ускорил толчки, врезаясь глубже, чем раньше, и я укусила его за плечо, чтобы не заскулить от боли. Лука напрягся со стоном, вздрогнул; я чувствовала, что он становится еще больше, заполняя меня, пока уже не была уверена в том, что не разорвусь на части. Он перестал двигаться, прижавшись губами к горлу. Чувствовалось, как он смягчается внутри, и я почти вздохнула с облегчением, держась за Луку, наслаждаясь его быстрым сердцебиением и звуком частого дыхания.
Лука отстранился, лег рядом, притягивая меня в свои объятия, и убрал волосы с моего потного лица. Я чувствовала, как что-то сочится из меня, и неловко поерзала.
– Принесу полотенце. – Лука поднялся с кровати, и скрылся в ванной.
Мне сразу стало холодно без него. Вытянув ноги, я поморщилась, села и широко открыла глаза. На бедрах, на простынях была кровь, смешанная со спермой Луки. Он встал коленями на матрас рядом со мной, на нем крови не было, должно быть, он помылся.
– Тут гораздо больше крови, чем в поддельной сцене, которую ты создал во время нашей первой брачной ночи. – Мой голос дрожал.
Лука раздвинул мои ноги и прижал теплое влажное полотенце между ними. Я втянула носом воздух.
– Ты оказалась гораздо уже, чем я думал, – тихо сказал он и поцеловал мое колено.
Он убрал полотенце, я покраснела, но оно полетело на пол, и Лука даже не взглянув на него положил руку мне на живот.
– Насколько все плохо?
Я положила голову на подушку:
– Не так уж и плохо. Как я могу жаловаться, когда ты покрыт шрамами от ножей и пуль?
– Мы говорим не обо мне. Я хочу знать, как ты себя чувствуешь, Ария. По шкале от одного до десяти, насколько больно?
– Сейчас? Пять.
Лука напрягся, опустился рядом со мной, обнял и внимательно осмотрел мое лицо.
– А во время?
Я избегала его взгляда:
– Если десять – это сильнейшая боль, которую я когда-либо чувствовала, то восемь.
– Правду.
– Десять, – прошептала я.
Лука сжал челюсть:
– В следующий раз будет лучше.
– Не думаю, что могу снова так скоро.
– Я не имел в виду сейчас, – твердо сказал он, целуя меня в висок. – Некоторое время тебе будет больно.
– По шкале от одного до десяти как быстро и сильно ты двигался? Правду, – подражала я его словам.
– Два.
– Два?
Должно быть он заметил мой шок, потому что Лука погладил меня по животу.
– У нас есть время. Я буду очень нежен.
– Не могу поверить, Лука-Тиски-Витиелло сказал «нежен», – сказала я, поддразнивая, чтобы разрядить обстановку.
Лука усмехнулся, погладил меня по щеке и наклонился:
– Это будет наш секрет.
Мою грудь переполняли эмоции.
– Спасибо, что был нежен. Никогда не думала, что будешь.
Лука хрипло рассмеялся:
– Поверь, никто не удивляется этому больше, чем я.
Я перекатилась на бок, поморщилась и прижалась к его плечу:
– Ты никогда не был нежным с кем-то?
– Нет, – с горечью ответил он. – Наш отец учил Маттео и меня, что любая нежность – это слабость. И в моей жизни не было места для этого.
Даже если слова хотели застрять у меня в голе, я произнесла:
– А как насчет девушек, с которыми ты был?
– Они были средством достижения цели. Я хотел трахаться, поэтому искал девушку и трахал ее. Это было жестко и быстро, определенно не нежно. В основном я трахал их сзади, поэтому мне не нужно было смотреть им в глаза и притворяться, что мне не насрать на них.
Он говорил холодно и жестоко. Я поцеловала его татуировку, желая, чтобы он вернулся к тому, каким только что был. Он крепче прижал меня к себе.
– Единственным человеком, который мог бы научить меня быть нежным, была моя мать. – Я затаила дыхание. Он расскажет мне о ней сейчас? – Но она покончила с собой, когда мне было девять.
– Мне очень жаль.
Меня подмывало спросить, что произошло, но не хотелось давить и заставлять прятаться за холодной маской. Я погладила его по щеке, похоже, жест его потряс, но отстраняться он не стал. Облизнув губы, постаралась засунуть подальше собственное любопытство.
– Все еще больно? – спросил он вдруг.
Я не сразу поняла, о чем он. Лука провел рукой мне по животу.
– Да, но разговоры помогают.
– Как это может помочь?
– Это меня отвлекает. – Я собрала свое мужество. – Можешь рассказать больше о своей матери?
– Мой отец бил ее. Он ее изнасиловал. Я был маленький, но понимал, что происходит. Она больше не могла выносить моего отца, поэтому решила наглотаться таблеток и порезать себе вены.
– Она не должна была оставлять вас с Маттео одних.
– Я нашел ее.
Я вздрогнула и уставилась на него.
– Ты нашел свою мать после того, как она порезала себе вены?
– Это
