А там — зима наступила. Снег идёт. А на что наступила зима — не видно. И куда снег идёт — тоже непонятно. Плохое самочувствие оделось потеплее и вышло во двор: с зимой да со снегом хотя бы разобраться, если уж дух потерялся.
— Привет, зима! Ты тут на что наступила–то? Эй, снег–снежок, куда пошёл?
— А ты соберись с духом да подойди поближе, может, само увидишь, — отвечает зима.
— Не могу я!
— Что так?
— Беда. Плохое я. Дух потеряло.
Пока они беседовали, снег незаметно подкрался к самочувствию, мокрый, хлопьями, да как облепит всё что там было. И хохочет, и хохочет, заливается, довольный…
Самочувствие совсем растерялось, сникло, стало похожим на маленький скорбный сугробик. Вот–вот расплачется.
Зима нахмурилась, как дунет взглядом на шалуна, тот сразу разлетелся, завьюжил по соседним дворам. А смех по–прежнему слышно. Не обидчивый. Знает, что всё равно простят.
— Не хнычь, самочувствие. Сейчас помогу.
— Что может помочь скорбному сугробику? Мне уже ничто не поможет… о–хо–хо…
— А ты не сугробик. Ты — вулканчик снежный. Смотри, как из тебя снежный дух сейчас повалит.
Дунула зима на самочувствие. И оно тут же почувствовало, как в нём появляется настоящий волшебный дух. Сразу. Отовсюду. Пушистый такой. Белый. Ласковый.
Много духу собралось. А когда ему уже негде стало помещаться, из самочувствия, как из вулкана, хлынули внезапные добрые воспоминания в виде сверкающих снежинками прозрачных облаков. Тут как раз из–за туч выглянуло зимнее раскрасневшееся на морозе солнышко. И в тот же миг всё вокруг самочувствия засверкало, заискрилось на солнышке! Ах, как красиво!
— Зимушка! Ты где!?
— Всюду я, внимательнее смотри!
Слышно, а самой — не видать. Вот чудеса.
Постояло самочувствие, полюбовалось снежинками и вернулось домой. К маме. Надо же поскорей рассказать о том, как тут хорошо! Своим хорошим самочувствием поделиться. Вместе по свежему снегу погулять. За ручку. Мама сразу всё объяснит: и на что зима наступила, и куда снег идёт. На то она и мама.
СОЛНЕЧНЫЕ ДРАКОНЫ
Когда–то все существа были крылатыми. Лошади слетались на Лошадиные острова, слоны — на Слоновьи, крокодилы — на Крокодильи, мышки–норушки — на Мышино — Норушечьи… И только драконы не умели летать. Но в душе они были очень хорошими, даже добрыми и щедрыми.
Только никто об этом не знал. Все радовались тому, что у драконов хотя бы крыльев нет. Иначе от них было бы невозможно скрыться: и они бы всех догнали и съели, наверное. Или нет? Никто этого не проверял, просто разлетались в разные стороны при появлении драконов — так, на всякий случай: лошади — в лошадиную сторону, антилопы — в антилопью, львы — в львовскую область.
Как–то раз слетелись все на свете на один огромный остров: день рождения Солнца справлять. А вот и Солнце! Пляшут все, радуются, мороженое едят, именинницу поздравляют, как самую красивую звезду. Солнце в ответ каждому спасибо говорит… а потом вдруг спрашивает задумчиво так про драконов: почему их нет на празднике?
— Так ведь у них крыльев нет, — отвечают крылатые радостно.
— Жаль. Им сейчас так одиноко без праздника. Позовите их.
— Хорошо, но они же все равно не смогут прилететь.
— Вы их боитесь? Почему? А кто–нибудь в душу драконью заглядывал?
Тут же произошло солнечное волшебство–приглашение: все драконы появились на острове. Испугались драконы от неожиданности, сбились в кучу, глазёнками хлопают, озираются.
И заглянули все крылатые в души драконьи. А там — только доброе, да такое наивное, доверчивое, сверкает, как сокровище.
Лошадки заржали тоненько от стыда, слоны уши на крылья свои сложили, хоботы опустили, медведи крылатые лапами глаза свои прикрывают: неудобно всем перед драконами за свое прежнее поведение.
Извинилось всё живое перед драконами, пригласили их в общий круг, чтобы Солнцу спеть песенку про «каравай — кого хочешь выбирай». Ну, и подарки, конечно, были. И торт с чаем — для всех.
А напоследок, когда Солнышко надо бы провожать, подошла одна молодая крылатая овечка к прекрасному юному дракончику и так застенчиво подала ему свои крылья:
— Проводи, пожалуйста, нашу именинницу до дома! Ты такой красивый!
И другие многие передали свои крылья и крылышки драконам. Всем драконы понравились.
С той поры крылатые солнечные драконы сопровождают нашу звезду по всей Вселенной. Они очень гордятся своей работой. Несёт их солнечный ветер, сверкают их чудесные крылья, охраняя покой Солнца и Земли, и всех, кому они принадлежали когда–то.
ЛЮБИМАЯ ИГРУШКА
Жил–был царь–царевич–король–королевич такой молодой, что ножками ходить и ручками всюду доставать уже умел, а говорить словами человеческими — ещё нет. Присматривали за ним семь шустрых остроглазых нянек. Царевич–королевич правил своей страной с утра до вечера. Даже в обед. Все игрушки в царстве–государстве принадлежали только ему, только его и слушались, а он их везде разбрасывал, потому что ему с ними было скучно, неинтересно. И никто не мог понять: почему?
Няни пожимали плечами, гадалки гадали, учёные спорили, генералы рвались в бой. А королевич–царевич брал очередную новую игрушку в ручки свои государевы сахарные и бросал её далеко–далеко без всякого интереса. Ни одной не щадил ни лаской, ни вниманием.
Но вот однажды, прогуливаясь с войсками и сопровождающими учеными и няньками по старинному городскому парку, царевич–королевич повстречал простое некоролевское дитя по имени Малышок.
Малышок тоже прогуливался по парку. С мамой. Он улыбался солнышку, птичкам–невеличкам, листочкам и хвоинкам, и, конечно, маме, которая всегда рядом. Но самое главное: у него в руке была удивительная волшебная погремушка! От её шорохов всё вокруг радовалось и расцветало! Царевич–королевич, словно околдованный, потянулся обеими ручками к игрушке Малышка, всем своим видом указывая подданным: «Дай! Дай–дай–дай!!!»
Но Малышок не захотел отдавать свою погремушку. И тогда царевичу–королевичу не стало покоя ни днем, ни ночью. И все вокруг сразу поняли, что самая любимая и желанная игрушка — та, которую не дают!
К маме Малышка приходили с огромными деньгами и лестью, с просьбами и угрозами. Ей предлагали все игрушки мира — всё для Малышка взамен его погремушки. Мама показала королевские игрушки своему сыночку, и он сразу согласился поменяться на что–нибудь.
Щедрый царевич–королевич от счастья такого отдал ему все свои игрушки сразу и навсегда. А сам — схватил желанную погремушку Малышка, начал трясти ею и грызть от радости — со всех сторон!
Долго Малышок перебирал королевские подарки, а потом они с мамой решили раздарить их всем на свете детям. Так и сделали. Каждому по подарку досталось.
А погремушка вскоре вернулась к Малышку. Няньки её обратно принесли, потому что царевич–королевич наигрался ею и уснул спокойно. А когда проснулся — то даже не вспомнил о погремушке.
Как же он теперь — неужели совсем без игрушек?
Очень даже нормально: сидит на полу в королевской кухне и играет настоящими блестящими кастрюлями, кастрюльками и сковородками, крышками стучит–гремит, смеётся — довольный! Взрослый такой!
ВЕСЁЛАЯ КАРАБУМБА
И тут на них напала сушеная карабумба. Вы, конечно, спросите: как же она могла напасть, если — сушёная? А так. Запросто. Взяла и напала. Где вы видели, чтобы сушёная карабумба — мокрая была? Какая уродилась, такая и живёт. Вот они и разбежались.
Вы спросите, конечно, кто они? Зачем бегут? Кого боятся? Трусы они, вот кто. Нечего бояться сушёной карабумбы. У неё даже ног нет: всё равно не догонит. Только ласты, и то — сухие. А зовут этих трусливых — анасы, банасы, какаки всякие. Вот как их теперь зовут: после такого позорного бегства. Прежние имена их забыты напрочь.
Карабумба так расхохоталась, когда увидела их беготню: даже зубы выпали. Долго собирать пришлось. И песенку хорошенькую вслед им пропела:
«Жил полковник, славный располковник,
Песню пел про дальние края:
«Эх, мачача, ты моя мачача,
Добрая, хорошая моя!»
Попрятались какабасы в кустиках, хвостиками не машут, боятся: сдаться хотят сушёной карабумбе. Бессовестные, так ведь и говорят: «Давайте, сдадимся карабумбе проклятой!» Почему же она проклятая? Она — сушёная и всё. И никаких.
Обиделась карабумба. Улетела. Ходит–то она плохо. А летает на ластах хорошо, как на лыжах. Если надо. Только не всем об этом рассказывает, а то испугаются и близко не подпустят.
Обрадовались какабасы, что сдаваться не надо и, вообще, оказывается, всё понарошку. Стали опять храбрыми. Поют, танцуют, маракасами балуются. Далеко слыхать. Услышала сушёная карабумба, как маракасы трясутся, вернуться решила.
