Римские термы, и в особенности гигантские термы Каракаллы, Диоклетиана и Константина, являются, в противоположность Пантеону, представителями светской, рационалистической тенденции римской архитектуры. Они разрабатывают новую проблему внутреннего пространства, предназначенного для вмещения больших людских масс, но в своем понимании и истолковании этих внутренних пространств восходят к греческой классической и эллинистической традиции, воспринятой и продолженной в Риме.
Blouet A. Les thermes de Caracalla. Paris, 1828; Paulin E. Les thermes de Diocletien. Paris, 1890; Pfretzschner E. Die Grundrissentwicldung der romischen Thermen. Strassburg, 1909; Krencker D.. Krűger E. Die Trierer Kaiserthermen. Augsburg, 1929 (cp. Weigand E. [Deutsche Literaturzeitung, 53], 1932); cp. Gerkan van A., Krischen F. Thermen und Palastren (Milet, II, 9). Berlin, 1928; Hartmann R. Das Laconicum der romischen Thermen (Romische Mitteilungen, 25); Negrier P. Les bains a travers les ages. Paris, 1925.
Септицониум Септимия Севера в Риме (203 г.)
Септицониум был величественным декоративным архитектурным сооружением, примыкавшим к Палатинскому холму около Большого цирка. Обращенный лицевой стороной к городу, он замыкал собой Аппиеву дорогу, одну из самых значительных дорог Италии, которая шла через город прямо на площадь перед Септицониумом. Септицониум до нас не дошел и известен только по старым рисункам (рис. 239). Это было роскошное трехъярусное декоративное сооружение, по типу нимфеев и театральных сцен (рис. 190 и 191), которое сплошь состояло из колоннад, помещенных тремя все уменьшающимися по высоте ярусами друг над другом. Вся лицевая сторона членилась на экседры и выступы, образующие вместе цельную композицию. Трудно судить о первоначальной форме сооружения, которая различными учеными реконструируется по-разному (рис, 240). За Септицониумом находились на Палатине сохранившиеся в незначительных фрагментах новые дворцовые корпуса, построенные Септимием Севером, свидетельствующие о росте в его время (193–212 гг.) светской тенденции к украшению столицы общественными и дворцовыми зданиями. О том же говорит и роскошная арка Септимия Севера, поставленная им на республиканском форуме около Капитолийского холма, на противоположном, по отношению к арке Тита, конце форума.
Рис. 240. Рим. Реконструкция СептицониумаDombart. Das Palatinische Septizonium. Mbnchen, 1922; Rodenwaldt G. Eine Ansicht des Septizoniuins (Archaeologischer Anzeiger — Jahrbuch des deutschen archaeologischen Instituts), 1923–1924.
Арка Септимия Севера
Эту арку Вёльфлин противопоставляет арке Тита как произведение живописного стиля, считая, что между арками Тита и Септимия Севера отношение такое же, как между зданиями ренессанса и барокко. Выше уже было указано, что, в силу совершенно различной постановки больших основных проблем архитектурно-художественной композиции, всякие сравнения римских зданий с произведениями ренессанса и барокко могут иметь только очень условный характер.
Различие стиля арок Тита (рис. 166) и Септимия Севера (рис. 241) очень велико. По сравнению с аркой Тита в арке Септимия Севера прежде всего бросается в глаза интерес к разложению массы и к образованию внутренних пространств. Пролеты занимают, по сравнению с общим массивом арки, гораздо больше места. Расстояние между вершиной средней арки и верхней границей аттика значительно меньше; система трех пролетов, ограниченных довольно тонкими столбами, сильно разлагает массу. Пролеты глубоки и похожи на самостоятельные пространства, перекрытые полуцилиндрическими сводами. Но особенно существенно, что в двух столбах-стенках, отделяющих друг от друга три пролета арки, проделаны проходы, так что внутри массива арки образуется целая система пространств. Остающиеся между арками и антаблементами плоскости целиком покрыты динамическими рельефами, изображающими массовые сцены, и фигурами летящих Викторий. Рельефы разлагают массу, что еще усиливается круглыми колоннами, поставленными перед массивом арки и заменяющими его для зрителя. Гораздо легче и воздушнее, по сравнению с аркой Тита, также и аттик, совершенно гладкий и сильно растянутый в ширину.
Рис. 241. Рим. Триумфальная арка Септимия СевераВёльфлин очень удачно замечает, что поперечные пролеты в стенках между тремя пролетами арки дают живописные картины при рассматривании арки в три четверти и что эта точка зрения является для арки Септимия Севера самой выгодной, в то время как арка Тита рассчитана больше на фронтальное созерцание спереди. Действительно, в арке Септимия Севера только с точки зрения в три четверти получается богатая пересечениями композиция пролетов трех различных высот, а кроме того, только с этой точки зрения развертывается все богатство пересечений свободно стоящих перед массивом арки колонн и самого массива за ними, а также пересечений рельефов колоннами. В этом сказывается усиление картинности и зрительного характера форм. Дорога на форум со стороны Капитолия, по которой подходили к арке Септимия Севера, подводит к ней зрителя сбоку, так что он самую арку все время видит в три четверти. Аналогичные наблюдения над усилением картинности в архитектуре можно сделать и в главных залах терм, где с годами все более развиваются боковые добавочные помещения, соединяемые в конце концов (в термах Диоклетиана) друг с другом пролетами (рис. 236), аналогичными пролетам между проходами арки Септимия Севера. В термах с течением времени живописные просветы становятся все богаче.
Однако и в термах, даже в поздних, и в арке Септимия Севера живописные картины вносят только известный оттенок в общее впечатление, производимое композицией целого. В арке Севера фронтальный мотив тройного прохода (средний пролет для проезда, боковые для прохода, что подчеркнуто лестницами только перед боковыми пролетами) господствует над живописным боковым видом в три четверти. Совершенно так же в термах спокойная симметрическая композиция главного зала не растворяется, а только оживляется видом в боковые помещения. В обоих случаях массив оболочки охватывает и оформляет превращенное им в статическую геометрическую форму пространственное ядро. Только сама оболочка начинает стягиваться в столбы и разлагаться пролетами и рельефами.
Минерва Медика
Минерва Медика — развалины значительного купольного здания в Риме, неизвестного назначения и неизвестного времени, по-видимому светского общественного здания, может быть Нимфея (рис. 242 и 243). Они позволяют детально изучить римскую бетонную технику, носят на себе следы переделок и добавлений IV века и замечательны тем, что в них перекрытая куполом многогранная центральная часть окружена полуциркульными нишами, завершенными конхами. К сожалению, неизвестен план всего здания, а также не установлено, как сохранившаяся его часть соединялась с соседними помещениями. Конструкция сводчатого здания на столбах достигла большого совершенства, ниши, окружавшие среднее пространство, совершенно разлагают массу. Минерва Медика очень важна для византийской архитектуры VI века.
Рис. 242. Рим. Так называемая Минерва Медика Рис. 243. Рим. Минерва Медика«Всеобщее обеднение, ухудшение путей сообщения и сношений, упадок ремесла, искусства, уменьшение населения, упадок городов, возвращение земледелия на низшую ступень — таков был результат римского мирового господства» (Энгельс Ф. Происхождение семьи. 1932. С. 149).
Хозяйственный и социальный кризис, разразившийся с огромной силой в Римской империи в III веке, является очень существенным поворотным пунктом в ее истории. Преодоление этого кризиса связано в последней четверти века с переустройством всей римской жизни на новых началах в реформах императора Диоклетиана (284–305 гг.), которые свелись к признанию и узаконению процесса феодализации, зародившегося уже в I веке, развившегося во II веке, но только в III веке обнаружившегося и приведшего к коренной ломке всех стародавних жизненных устоев. После Каракаллы наступает пора бесконечных междоусобиц и смут из-за верховной власти (217–284 гг.), которые отражают расстройство всей хозяйственной жизни страны, ярко проявившееся в расстройстве государственных финансов и денежной системы и в возвращении к натуральному хозяйству. Постоянные гражданские войны, раздиравшие страну, а также расстройство денежного обращения привели к полному упадку торговли и обмена между провинциями, к колоссальному обеднению населения, обострявшемуся с каждым годом, к упадку всякой материальной, а с ней и духовной культуры. Римский мир (pax romana), дававший Италии и провинциям возможность процветать, — которым так восторгался Плиний Младший и другие образованные люди II века, — был нарушен, и каждый думал только о том, чтобы прокормиться и не погибнуть. Причиной всему были внутренние противоречия рабовладельческого способа производства, приводившие ко все большей концентрации земельных богатств в немногих руках и к обеднению колоссальных слоев населения. Времена стали настолько неспокойными, что все, кто мог, начали окружать себя крепостными стенами, из боязни грабежа и насилия (рис. 244 и 245). Даже столицу, до того совершенно незащищенную, что свидетельствует о спокойствии и мире, пришлось окружить при императоре Аврелиане стенами (271–276 гг.). Как это всегда бывает в неспокойные периоды смут и междоусобиц, всеобщая нужда и недовольство были необычайно благоприятной почвой для распространения всякого рода религиозных учений и верований. Люди, измученные жизнью, искали обновления в потустороннем и мечтали о радостях и спасении в загробной жизни. Столица и провинции прямо-таки кишели всевозможными сектами и мистическими течениями. Различные восточные культы широкой волной хлынули в Рим. Чем таинственнее они были, тем большим успехом они пользовались и тем шире распространялись. Особенно популярна была секта христиан, которая, в силу своей очень большой организованности, проникала в самые различные слои населения и захватывала самые широкие массы. Правительство, стоявшее на точке зрения официального язычества, по временам запрещало эти секты и даже преследовало их, особенно христиан, с которыми велась упорная и систематическая борьба. Но от этого популярность христианства еще больше возрастала.
