Но вот хлеб кончился, пастбища тоже кончились, и теперь Хёрдис шагала по первому отрогу Рыжей горы. И чем ближе она подходила, тем огромнее, величественнее, загадочнее казалась гора великаньего святилища. Уже была отчетливо видна ровная площадка на вершине, окруженная продолговатыми, вытянутыми вверх серо-черными валунами. Хёрдис остро чувствовала волшебную силу этого места; казалось, сам воздух вокруг нее сгущался. Обычный человек начинал испытывать нечто подобное только на самой вершине Раудберги, но Хёрдис уже сейчас ощущала подавленность, как перед лицом силы, неизмеримо превосходящей ее собственную.
Ей давно надоела пляска красных огоньков на зеленом мху, ноги гудели, живот настойчиво твердил, что рабский кусок хлеба явно маловат для могучей великанши. А искры все бежали и бежали вперед. Хёрдис уже начала на них сердиться. Утешало ее только то, что на пути стали попадаться лепешки навоза, подсохшие, но посвежее тех, что на пастбище.
– А ведь потом еще тащиться в такую даль со стадом! – ворчала Хёрдис себе под нос. – Проклятые коровы. И куда…
И замолчала, не договорив. Впереди показалась пещера.
Солнце садилось, прячась в серых облаках и окрашивая небо в тревожный багровый свет. Отроги Раудберги, покрытые густыми ельниками, уже казались черными и напоминали шерстистые спины дремлющих чудовищ. Ветер шевелил макушки елей, и издалека казалось, что чудовища двигаются, просыпаясь, чтобы выползти на ночную охоту. Медный Лес жил своей обычной жизнью, не замечая ее, и Хёрдис вдруг стало очень неуютно. Всю жизнь она проводила в одиноких прогулках, в том числе и в долинах Медного Леса, но сейчас вдруг с особенной остротой ощутила свое одиночество. Она, крошечная искорка горячего человеческого духа, была затеряна в неоглядных просторах, где скалы и валуны, ели и кусты можжевельника, вереск и мох были в родстве между собой, но страшно чужды ей. Черный зев пещеры в рыжем теле отрога, на который она поднималась, показался Хёрдис открытой пастью горы. Только войди – и пасть захлопнется, разжует каменными зубами…
Повеяло теплым коровьим духом. Искры метнулись к пещере и тут же отлетели назад, как хлопья снега в метель. Упав на кремневую гальку, они стали медленно гаснуть. Путь был окончен.
Запах коров – свидетельство близости цели – подбодрил Хёрдис и отогнал страх. До черного зева оставалось не больше пяти шагов, как вдруг в глубине сумеречного провала возникло движение.
Словно от сильного толчка, Хёрдис вздрогнула всем телом и застыла на месте. Острый ужас пронзил ее с головы до ног – чем-то диким, древним, как сами горы, темным и холодным, как подземелья Нифльхейма, повеяло на нее из глубины пещеры. Показалось, что горный тролль, родич холодных бурых валунов, сейчас высунет свою уродливую голову из-за каменистых уступов и глянет на нее круглыми желтыми глазами. Или дракон, шурша жесткой чешуей, поползет ей навстречу… А какой из нее Сигурд? Вопреки всем своим успехам, Хёрдис ощутила себя маленькой, слабой, жалкой перед той темной силой, которая крылась там, в теле горы. Человек, даже искусный колдун, всего лишь букашка рядом с древней силой Медного Леса, земли великанов, которая была до человека и будет после него…
Наваждение продолжалось какой-то краткий миг и тут же прошло, словно холодная волна накатилась, накрыла с головой и схлынула, снова пустив к испуганному телу свет, тепло и воздух. Хёрдис перевела дух и ощутила боль в ладони – она с такой силой сжала в руке огниво, что края впились в кожу.
И тут же она рассердилась на то неизвестное, что пряталось в глубине пещеры. Захотелось поднять первый попавшийся камень и бросить туда – пусть знает!
– Эй! – резко и требовательно крикнула Хёрдис. – Кто там прячется? А ну, выходи!
Она не ждала быстрого ответа и набиралась духа, чтобы самой идти в пещеру, тем более что оттуда шел ощутимый запах скота, живого и теплого. Но в сумерках пещеры снова что-то зашевелилось, на сей раз не такое уж и большое, и на свет показалась человеческая фигура.
Грозно нахмурившись, Хёрдис окинула ее пристальным взглядом. Этого человека она не знала – в окрестных усадьбах не было никого похожего. Ростом чужак был выше среднего, в плечах широк, и вся его фигура казалась плотной, неповоротливой. Черные волосы были нечесаны, кажется, со дня рождения, черная борода, не слишком длинная, но густая, почти скрывала черты лица. Довольно-таки тупые и невыразительные черты, как отметила ехидным взглядом Хёрдис. Она затруднилась бы определить, сколько лет обитателю пещеры, но назвать его молодым было никак нельзя. Правда, седины, морщин или иных признаков старческой дряхлости тоже не наблюдалось. Глаза чужака на миг удивили Хёрдис – они казались совсем пустыми, как будто это и не глаза вовсе, а так, два потухших угля. Не придурок ли он вовсе?
– Ты кто такой? – строго спросила Хёрдис. – Что молчишь, отвечай! Или наши коровы оттоптали тебе язык? Откуда ты взялся?
Одежда незнакомца была сшита из плохо выделанной кожи, плечи его покрывала накидка из старой и потертой медвежьей шкуры. Так мог одеваться человек, очень долгое время вынужденный жить один, вдали от людей. И Хёрдис сообразила, кто это такой. Подобравшись – такая встреча может быть весьма опасной, особенно для женщины, – она, однако, не испугалась и не собиралась отступать.
– Ах, вот что за гость пришел в наши края! – ядовито сказала она. – За что тебя объявили вне закона? [24]Не иначе за кражу! И поделом – такой жадности не встретишь даже у горных троллей! Зачем тебе целое стадо? Другие беглые украдут одну корову и едят ее всю зиму. Из-за одной коровы даже мой прижимистый хёвдинг не стал бы поднимать шум. Да ты тоже догадался – воровать у Фрейвида Огниво! Ну, что молчишь, как свартальв под солнцем? – прикрикнула она, видя, что незнакомец молчит и рассматривает ее с каким-то тупым увлечением, как будто впервые в жизни встретил женщину и не знает, что это за существо. – Ты хоть помнишь такие слова? Или хоть какие-нибудь? Или ты совсем одичал здесь? Ну, говори!
Она крепче сжала огниво в руке и даже топнула ногой. Что она, с камнем разговаривает?
– А… – Открыв наконец рот, незнакомец издал странный звук, очень гулкий, как будто говорил в бочку. Но лицо его оживилось, глаза потихоньку начали блестеть. – Какая ты…
– Какая я? – грозно спросила Хёрдис, надеясь вызвать его на перебранку. – Ну, ну, скажи!
– Краси… вая… – выговорил чернобородый, как будто вспомнил это слово по частям.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
