– Ну, что ты там возишься! – крикнула Хёрдис в пещеру. Ей показалось, что она слишком долго ждет.
В ответ послышалось неразборчивое гудение его голоса и жалобное коровье мычание. Вскочив с камня, Хёрдис вбежала в пещеру. Через вход проникало еще достаточно света, и она увидела такое, чего не видела никогда в жизни.
Все стадо было здесь, и тридцать коров были связаны хвостами в три связки по десять штук. Они толкались в общей куче, тянули в разные стороны, недоуменно и обиженно мычали.
Незнакомец старательно отвязывал хвосты, торопился и нетерпеливо дергал. Раздавалось жалобное мычание. Хёрдис прислонилась к стене пещеры, исчерпав все силы, отпущенные на удивление. По крайней мере, на сегодня.
– Это ты зачем? – бесцветным голосом спросила она.
– А так удобнее, они не… ну, не разва… не разбегаются, – смущенно ответил незнакомец, с неловким усердием дергая хвосты.
Обратно они шли вдвоем. Незнакомец грубым громким голосом покрикивал на коров, как заправский пастух, и они не разбредались, а послушно шли стадом. Уже стемнело, но луна, почти полная, заливала долины желтым светом, так что каждый камешек на дороге был виден.
Когда впереди показался Кремнистый Склон, незнакомец остановился и виновато посмотрел на Хёрдис.
– Я дальше не пойду, – сказал он. – Нельзя.
– Уж конечно, нельзя! – одобрила Хёрдис. – Хёвдинг тебя не погладит по головке за такое бесчинство. Ступай себе.
Чернобородый вдруг вздохнул, посмотрел на нее глазами одинокой собаки, и Хёрдис стало его жалко. Раньше она никогда никого не жалела – ее бы кто пожалел! – и новое чувство смутило ее, встревожило, как признаки опасной болезни.
– Ладно, ты приходи когда-нибудь к нам на пастбище! – торопливо сказала она, надеясь этой жертвой прогнать тревожащее чувство. – В усадьбу не лезь, а на пастбище приходи. Я там буду – молока тебе дам, еще чего-нибудь…
– Ты будешь? – оживился незнакомец.
– Буду, буду! – заверила Хёрдис, уже торопясь поскорее от него отделаться. – Иди себе.
Незнакомец вздохнул.
– Как тебя зовут? – спросила Хёрдис.
Он помедлил, потом ответил, словно вспомнил:
– Берг [25].
Нечего сказать, подходящее имя для такого увальня!
– А тебя как? – с надеждой спросил он.
Как же, не на такую напал! Станет она открывать настоящее имя кому ни попадя!
– Хэкса! [26] – тут же ответила Хёрдис.
Берг кивнул, нисколько не удивленный таким странным именем.
– Иди, иди к своему Прародителю! – Хёрдис махнула ему рукой, и он послушно повернулся.
Хёрдис сделала несколько шагов к воротам, чтобы постучать. Сзади было как-то тихо, ни единого звука шагов по кремневым обломкам не долетало до нее. Хёрдис быстро обернулась.
Желтый лунный свет ярко заливал долину Кремнистого Склона, но Берга нигде не было. На миг Хёрдис стало страшно – не под землю же он провалился!
Но уже скрипели ворота, во дворе гомонили работники и женщины, светили факелы. Хёрдис со свистом рассекла воздух хворостиной, громко закричала на коров. Нечего копаться, Хёрдис Колдунья, победительница фьяллей, вернулась домой!
Фрейвид хёвдинг на этот раз выполнил все свои обещания: он принял Хёрдис обратно в дом, оставил ей огниво и даже не стал любопытствовать, каким образом ей удалось так быстро найти и вернуть стадо. Остальные же просто не решались расспрашивать ее ни о чем, хотя многие разделяли подозрения фру Альмвейг, что сама Хёрдис и увела коров, а потом якобы нашла и вернула, чтобы снова втереться в доверие. Лишь Асольв, по простоте душевной, пошутил, не у троллей ли она отбила скотину, но Хёрдис ответила ему только загадочным движением бровей. Много выдумывать ей сейчас не хотелось, а рассказывать, по правде, было почти нечего. Коровы, дескать, были в пещере у одного беглого придурка, я велела ему вернуть их, он и вернул. Сагу сложить не о чем.
Но терпеть Хёрдис в усадьбе фру Альмвейг решительно отказалась, другие домочадцы тоже сторонились ее, и Фрейвид счел самым разумным отправить ее на пастбища.
– Раз она так ловко отыскала наших коров, пусть и охраняет их! – решил хёвдинг. – Пусть смотрит, чтобы тот, кто их украл, не сделал этого еще раз.
При этом Фрейвид так странно глянул на Хёрдис своими холодными голубыми глазами, что у нее опасливо дрогнуло сердце. Похоже, он знает больше, чем говорит. Может, ему известен этот берсерк, или кто он там?
На Пастбищной горе стояло несколько полуземлянок для пастухов – крошечных, три-четыре шага в длину и в ширину. Без окошек, с дерновыми крышами, густо поросшими травой, со стенами, сложенными из замшелых камней, они сильно напоминали жилища троллей. Никто из пастухов не захотел обитать с Хёрдис под одной кровлей, и одна из хижин досталась ей в полное владение. Еще год назад пастухи передрались бы за такой случай – авось что и выйдет, но теперь ее слишком боялись, и колдунья заслонила девушку в глазах всех домочадцев.
Неожиданно Хёрдис понравилось жить на пастбище. Здесь она была избавлена от косых взглядов, от шепота за спиной, от скучных домашних дел. Доить коров ее не пускали, боясь дурного глаза, и целыми днями они с Серым могли свободно бродить по окрестным горам, не опасаясь упреков в безделии. От вольной жизни и обильной еды Хёрдис стала быстро поправляться, худоба и бледность исчезли, волосы снова заструились красивыми волнами.
Однажды рано утром, когда только начало светать, Хёрдис разбудил бешеный лай Серого за стенами хижины. Мигом сбросив с себя сон, она села на травяной подстилке, прижимая к себе овчину-одеяло и прислушиваясь. Голос верного соратника и ярла показался ей странным: в нем были ярость и страх, он лаял, словно гнал прочь собственную боязнь, но она прорывалась сквозь лай жалобным повизгиванием. И снова Хёрдис вспомнилось тревожное и пронзительное чувство, испытанное в горах во время поисков стада. В вечерних или в утренних сумерках Медный Лес яснее напоминал о своей колдовской силе, скрытой от людей. Час, когда встречаются свет и тьма, жизнь и нежить, дает богатые возможности тому, кто сумеет ими воспользоваться.
Хёрдис торопливо обулась, просунула голову в дыру накидки – близилась осень, и по утрам ощутимо холодало – и выскочила из полуземлянки. Серый был недалеко; с лаем припадая к земле, стуча хвостом, он вертелся и прыгал перед грудой камней. Сначала Хёрдис ничего не увидела, но, моргнув и вглядевшись получше, она вдруг различила мощную человеческую фигуру, прижавшуюся спиной к стоячему бурому валуну, и удивилась, что не заметила ее сразу. В глаза ей бросились грива нечесаных черных волос, черная борода и знакомое уже лицо с грубыми и невыразительными чертами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
