Кубарев не знал, что Петр Федорович решил использовать опыт, который в иной реальности уже приводил к тому, что японцы открывали все свои порты и входили в сферу интересов САСШ, а после Великобритании. Стоило адмиралу Рэйлли несколько дней подвергнуть бомбардировке японские города, как Япония «гостеприимно» раскрыла свои двери для зарождающейся американской колониальной империи. Получится ли в этой истории повторить незамысловатую американскую комбинацию? Император был уверен, что, да.
Андрей Леонтьевич Кубарев не был столь уверенным, но демонстрировал полную солидарность с волей императора. И сейчас русские корабли били по Эдо. Может, не столько по самому городу или наиболее жилым кварталам, до некоторых пушки должны были добивать, но по порту были пущены бомбы, так же и по дворцу сегуна. И главное во всем этом, что никакого противодействия японцы придумать не смогут.
Вместе с тем, несмотря на невозможность японцам что-либо противопоставить русской эскадре, Матушкин приказал не терять бдительность и смотреть во все четыре стороны. Илья Иванович допускал, что японцы могли бы совершить самоубийственную атаку на джонках. В таком случае русские корабли потопят плавательные средства японцев. А если таких джонок будет тысяча, две? Хватит ли снарядов, да пороха их отбивать?
— От жеж, мать! — выругался пробегавший мимо капитанского мостика кондуктор, когда выстрелила пушка с парохода Мирный.
Это была КП-2 и такие орудия в Тихом океане только появились. Пушка била чуть громче, чем иные, вот кондуктор и отреагировал на звук, немного постеснявшись офицеров, иначе словесный загиб был бы куда изящнее.
Пароходов прибыло в Тихий океан всего четыре, хотя предполагалось больше. Пришлось эскадре столкнуться с английской эскадрой у берегов Флориды, где пароходы запасались углем. Два парохода из десяти потоплено, один остался на приколе в Луизиане, чуть дотянув до русской земли в восточной Америке. Остальные, кроме тех, что обогнули-таки Южную Америку, остались бить расплодившихся пиратов в Карибском море и в Мексиканском заливе.
Но и эти четыре парохода были большим подспорьем в деле «открытия» двух азиатских империй: Японии и Китая. Хотя какая там Япония империя, так, сегунат при живом императоре, да отдельные острова, которые между собой все меньше кооперируют из-за действий русского флота.
— Прикажите кораблям с десантом отойти на двадцать километров и высадиться! — приказал Кубарев.
— Простите, господин командующий, километров? — недоуменно спросил Матушкин.
— А Вы, сударь, еще не используете императорские меры длины? — строго, словно профессор студенту на экзамене, спросил генерал-губернатор.
Контр-адмирал закатил глаза, видимо, стал переводить километры то ли в английские морские мили, то ли в русские версты.
— Будет сделано! — сказал Матушкин и пошел к офицеру связи, объяснять, что именно нужно будет показать на соседних кораблях.
— Вот же! Он еще и считает с трудом! Уточню, где такого вот молодца морскому делу учили! — проворчал Кубарев, но, на самом деле, не собирался ничего проверять.
Не так, чтобы и много офицеров, отучившихся еще до 1747 года в гардемаринской роте, хорошо знали науки. Тут уже люди больше на опыте выезжают, что так же неплохо, но лучше, когда и то и другое, так и опыт быстрее приходит. Это позже, с назначением Михаила Михайловича Голицына главой Адмиралтейств-коллегии, образование становилось все более системным и глубоким.
Десант высадился без особых проблем, если не считать того, что одна из лодок, на которых плыли морские пехотинцы, оказалась дырявой и на полпути до берега ялик потонул, а среди морской пехоты оказалось, что три человека из плутонга, что и плыл на лодке, не умеют плавать. Потонули трое, остальные лишись оружия, скоростных, между прочим, штуцерных ружей. Но проверка по этому делу будет, виновные найдутся.
Японцы сделали робкую, неумелую попытку отбить берег. Именно так показалось Матушкину, который также высадился на берег, чтобы проверить морскую пехоту, он знал, что японцы далеко не дураки и сражаться умеют, но тут просто погибали. Естественно, это у самураев не вышло. Когда же два фрегата стали по обеим сторонам от плацдарма для десантирования, начали отсекать всех, кто приближался к русскому десанту, стало ясно — пожелай Россия, так и Эдо, столицу взять можно.
Прибывшие с Кубаревым русские офицеры, впервые оказавшиеся у японских берегов, разуверились в том, что самураи достойные воины. Зря, конечно, дух воина в японцах жил в не меньшей степени, чем в русских. Однако, техническое превосходство России было неоспоримо. Какой бы ты не был смелый, умелый воин, на мечах, или с копьем, картечь не станет огибать твою плоть, а вопьется и прорежет пламенное сердце, иногда и навылет.
* * *
Эдо. Дворец Сегуна.
14 ноября 1762 года 21:30
Сегун Такугава Иэхару пребывал в приотвратнейшем состоянии духа. Он, потомок великих военачальников и правителей Японии, сидит в своем дворце! Уважительно, со всеми поклонами, в рамках этикета и понятий чести, но сегуна оттерли от принятия решений относительно образовавшейся проблемы.
— Все это твое наследие отец! И я прошу богиню Аматерасу помощи! — взывал Иэнари.
Сегун, ставший таковым чуть более двух лет назад, неоднократно обвинял своего, уже умершего отца в том, что именно с его правлением сегунат, как институт государственной власти, сильно поблек. Сейчас можно вот так, — оттереть сегуна, как славный предок Токугава отдалил от власти императора, и не получить проклятия богов.
— Вели прийти ко мне родзю, — потребовал Иэхару своего слугу [родзю — глава правительства].
Голос был столь жестким, ледяным, что слуга не стал ничего уточнять, но понял, что если он не исполнит волю сегуна, то его жизнь быстро прервется.
Такугава Иэхару был не совсем прав. Его не отлучили от власти. Он сам, подспудно, но правил так, как и его отец. Токугава Иэсиге всю жизнь страдал даже не дефектами речи, но ее отсутствием, он, скорее всего, был аутистом и плохо понимал многое, но умел быстро считать цифры и играть в умные игры. Вот и правили Японией разные люди: от проходимца-секретаря, до главы правительства — родзю. Иэхару привык к такому положению дел при отцовском дворе и не стал ничего кардинально менять.
Иэхару и был уверен сперва, что так и должно быть, у него долго сохранялась иллюзия, что именно он правит. Может так и было, до того момента, как сегун не приказал напасть на деревни айну и разграбить их, в отместку за то, что японские торговцы были частью выгнаны из острова Эдзо, а иные и убиты. Иэхару не желал никого слушать, что именно японские купцы стали нарушать правила торговли, и не только. Что русские спасли от японской банды одну деревню, при этом потеряли троих своих воинов. После подобного японцев всех поголовно вырезали и запретили появляться на острове Эдзо, в живых остались лишь те, кто успел уйти в море.
Иэхару не получилось отомстить, напротив, именно с той неудавшейся экспедиции японских воинов, когда им даже не позволили высадится на острове Эдзо, русские и стали превращать жизнь в Японии в ужас. Рыбакам не дают выйти в море, уже рыбный рынок даже в Эдо почти пустой, а то, что еще появляется в лавках, скупают по огромным ценам.
Прервалась связь между островами, почти, некоторым лодкам все же удается прорвать блокаду, но местные феодалы начинают задумываться: а нужна ли центральная власть. Нет контроля, нет силы, и любая система даст трещину, даже такая традиционная, как японская.
— Повелитель, мне передали, что ты хотел меня видеть. Я бросил все дела. Я тут, перед тобой, готов смиренно услышать волю господина, — говорил в поклоне, не разгибая спины, родзю Танума Окицугу.
Многоопытный, расчетливый политик уже видел все те решения, которые необходимо было принимать. Вот только озвучивать их Окицугу, дайме Сагара-хана, а еще и глава правительства, не собирался. Тот, кто скажет о необходимости Японии меняться и идти на все условия русских, тот будет казнен, или именно на него будут вешать все ярлыки. Родзю не хотел быть в понятии общества предателем, паникером, трусом, а после Окицугу лишат жизни, или заставят совершить сеппуку.
