Чем дольше Рис молчал, тем больше она тревожилась. Страх глодал ее, проникая повсюду, лишая возможности двигаться, разъедая изнутри.
— Я люблю тебя, Рис, — повторила она и сжала его запястье трясущейся рукой. — Рис, пожалуйста… скажи что-нибудь.
После долгого мучительного молчания он произнес лишь одно слово:
— Дьявол.
Мередит кивнула. Это было не то, на что она надеялась, но вполне подходило к ситуации.
— Дьявол, — повторил он на сей раз гораздо громче, так что это слово эхом прокатилось по всему подвалу. — Почему ты мне не сказала?..
— Прости. До вчерашнего дня я понятия не имела, что ты во всем винишь себя. Думала, ты считаешь пожар следствием несчастного случая. Потому что так и было. Глупый и трагический несчастный случай…
Рис поднял голову.
— Как ты могла скрыть это от меня? Неужели не понимаешь, что если бы я знал, то все было бы по-другому?
— Что знал? Что это я бросила лампу? Или что люблю тебя?
— И то и другое. Можешь ли представить… — Он издал какой-то странный звук. — О Господи, вся моя зря растраченная жизнь!..
— Мне очень жаль, Рис. Нужно было сказать тебе раньше, но…
— Но что, Мерри? Ты ведь могла сказать мне раньше. Когда я впервые сделал тебе предложение. По крайней мере о своей любви могла бы сказать.
Сердце Мередит болезненно сжалось. Встав на колени, она повернулась к Рису и обняла его плечи. Ей просто необходимо быть с ним рядом!
— Я говорю тебе об этом сейчас, Рис.
Он словно окаменел.
— Я сказал, не прикасайся ко мне… в этом месте.
— Хорошо, я понимаю.
Она неохотно опустила руки и снова устроилась на полу.
— Ты ничем мне не обязан. Но обязан себе. После стольких лет такой боли ты обязан найти свое счастье. Если сумеешь обрести здесь мир и покой… О, я ничего не хочу сильнее, чем разделить его с тобой. А если нет… — Губы ее дрожали, но она старалась говорить отчетливо и убедительно. — Тогда тебе нужно уехать, Рис.
Он молчал. И дышал так, словно у него был жар. Встав, он отряхнул брюки, швырнул в огонь доску и вытер пыль с очередной бутылки бренди.
— Не хочешь потолковать об этом, Рис?
Горлышко бутылки с грохотом отлетело в сторону.
— Потолковать? О чем? — сухо спросил он, наливая бренди в чашку.
— О тебе. О нас. О прошлом. О будущем. — Сможет он простить ее или нет?
Рис, не отвечая, выпил.
Она заставила себя быть терпеливой. В конце концов, она ведь обрушила на него столько всего… Правду о пожаре и о своих чувствах. И изменила все, что он знал о себе, о прошлом. Все, что знал о ней. Должно быть, он ошеломлен и пытался разобраться во всем. И в довершение всего… они сейчас заперты там, где он вынес столько боли. Возможно, не стоило заводить этот разговор здесь.
Но и ей приходилось нелегко. Опираясь о ближайший ящик, она поднялась, хотя ноги ее не слушались.
— Ты расстроен… — осторожно начала она.
— Я не расстроен.
— Конечно, расстроен. — Как он мог отрицать очевидное? — Расстроен и зол, как сам дьявол. Не стесняйся это показать.
— К чему мне злиться?
Он взмахнул рукой, и бренди выплеснулось из чашки. Несколько капель брызнуло на руку Мередит, остальные вспыхнули в костре яркими искрами.
— Значит, пожар начался не по моей вине? И ты говоришь, что всегда меня любила? Выходит, последние четырнадцать лет мучений были огромной ошибкой… Мне следовало быть счастливым, не так ли? Следовало пребывать на седьмом небе. Тогда перестань твердить, что я зол.
— Прекрасно. Ты не зол.
Последовало напряженное молчание.
— А чего ты ожидала? — спросил он наконец. — Какой реакции? Мне полагается впасть в бешенство и разбить все ящики о стену? Или положить голову тебе на колени и рыдать, пока ты будешь утешать меня и гладить по волосам? О, знаю!.. Ты надеялась, что я задеру твои юбки и наброшусь на тебя, как животное. И не слезу с тебя всю ночь? Ты думала, что несколько часов любовных игр сотрут годы ада на земле? — Он покачал головой. — Ты хороша, Мередит, но не настолько…
— Поверь, Рис, я не ожидаю от тебя ни истерики, ни любовных игр. Но тебе есть о чем подумать. А это место… оно кого угодно с ума сведет. — Она снова потянулась к нему, стремясь ощутить его близость. — Рис, мы вместе пройдем через это. Сядь рядом, и давай переждем ночь.
— Я же сказал, не прикасайся ко мне! — Он отступил от нее и с угрозой в голосе добавил: — Я не шучу, Мерри. Держись от меня подальше. Я себе не доверяю.
— Хорошо. — Слезы жгли ей глаза. — Хорошо, больше я тебя не побеспокою.
Мередит легла на бок и обхватила плечи руками. Рис уселся поодаль, прислонился спиной к бочонку и сложил руки на коленях.
Пламя и дым, казалось, плясали вокруг его лица, искажая черты. Руки Риса были по-прежнему сжаты в кулаки. Он был ужасно напряжен, и Мередит видела, как он содрогался от ярости.
Она чувствовала происходившую в нем борьбу. Он вел битву с самим собой. Со своими демонами. С ней. Может, даже и с самой яростью… И Мередит точно знала: он не позволит ему помочь. Даже не подпустит к себе.
Должно быть, она все-таки заснула. Потому что пробудилась от стука камней.
Мередит вздрогнула. Огонь погас, и во сне она сбросила с себя меха, которыми укрывалась.
Сначала она даже не поняла, где находится, но потом обнаружила: хотя костер погас, было достаточно светло, чтобы разглядеть окружающие предметы. Да, сейчас в подвале было почти светло.
Но где же Рис?..
— Рис, ты здесь?!
Она с трудом поднялась. Как бы он ни был зол, он не оставил бы ее здесь одну. Или… оставил бы?
— Рис!
Ее крик эхом прокатился по подвалу. Но ответа она не дождалась.
Сердце Мередит тревожно забилось. Ноги запутались в юбках, и она попыталась расправить их.
Тут с лестницы донеслось кряхтенье, сопровождаемое оглушительным грохотом.
— Рис!
Пыль мгновенно набилась в легкие, и Мередит почти ощупью добралась до лестницы. Когда облака пыли осели, она увидела силуэт Риса в только что пробитом проходе. Он пытался откатить последний камень. Подсунул лом под булыжник и налег на лом изо всех сил. Отверстие уже было достаточно велико, но Мерри не вмешивалась, молчала. Было ясно: по какой-то причине Рису хотелось очистить весь проход. Последним отчаянным усилием он перевернул булыжник, толкнул его и откатил в сторону.
— Ну вот, — выдохнул он, утирая со лба пот. Костяшки пальцев у него были в кровавых ссадинах. — Наконец-то с этим местом покончено.
В словах Риса звучали нотки обреченности. Но что это означало? Он покончил с этим жутким подвалом? Или с Нетермуром?
А она?.. Он покончил и с ней?
