Я осторожно высвободила руку из-под одеяла и показала Федьке кулак с оттопыренным большим пальцем.
— Проволоку-то экономь, ага?
— В смысле «экономь»? — не поднимая головы, ворчу я. — Мы, блин, растяжки вешаем или шары на елку? Как Пашка мне показывал, так и кручу.
— Не знаю, чего тебе взводный показывал, — раздраженно говорит Серега, — но моток этот последний, так что учитывай.
— Угу.
Судя по голосу, Серега здорово нервничает. Да и мне самому, если честно, тоже не по себе. А все из-за этого клятого тумана — видимости метров на семь-десять от силы, вдобавок он еще и звуки скрадывает.
— Ну скоро ты?
— Щас…
Я заканчиваю привязывать свободный конец проволоки к чеке. Ставлю на землю — грунт мягкий, остро заточенный колышек легко протыкает дерн, уходя вниз. Да, пожалуй, самое то — есть небольшой провис, ну так он и должен быть. Еще вот листиков понакидаем, и готов очередной сюрпризец для того, кто, гуляя по тропам в «зеленке», будет невнимательно смотреть под ноги.
Когда зеленый ребристый корпус гранаты окончательно исчезает под желто-красным опадом, я выпрямляюсь, и как раз в этот момент из тумана впереди беззвучно проявляются темные фигуры. Одна, две, три… пятеро! Бороды, камуфло чужой расцветки… Б…!
Они тоже не ждали этой встречи, первый миг — это взаимная оторопь. Но мой «калаш» на плече, а Серега — вот придурок! — когда привязывал свой конец проволоки, закинул автомат на спину и так и не достал обратно. А их стволы были наготове, и когда чичи понимают, они дружно начинают скалиться улыбками.
…! …! …!
Прыгнуть? За дерево? Патрон у меня дослан, предохранителем щелкнуть и… но рядом из деревьев лишь хлипкая осинка, от пяти автоматов за ней даже мышь не укроется. …, Серега, ну куда ж ты смотрел!
Решение вспыхивает неожиданно и ослепительно ярко, будто сигналка посреди ночи. Я опускаю глаза…
… и что есть сил бью ногой по растяжке.
Только вот бить приходится с неудобной левой. Нога скользит, я с размаху опрокидываюсь на спину и, глядя на ворох взметнувшихся листьев рядом, вижу, что промахнулся. Слишком хорошо замаскировал. А ударил по касательной, задев лишь проволоку, и граната, вместо того чтобы улететь к чичам, по-прежнему торчит здесь… но уже без чеки.
…!
Чичи явно не поняли, в чем дело, и мое время еще не кончилось — запал эфки горит четыре секунды, целая вечность. Схватить, бросить…
Я знаю, я точно знаю, что нужно сделать, но мышцы словно окаменели, не шевельнуть рукой… не могу… не могу! …!
За окном уже светало, однако вставать с петухами мы вроде не собирались, поэтому неурочная побудка меня не обрадовала. Да еще такая.
В прошлый раз было то же самое — спящий Саня начал мотать головой, дыхание становилось все более частым и хриплым, глаза быстро подергивались под закрытыми веками. Потом парень стиснул кулаки и подтянул их к груди, заскрипел зубами, забормотал что-то невнятное, изредка прорывающееся отрывистыми, на удивление четкими матерными словами. Еще минута-другая — и он заорет дурным голосом, забьется, будто в эпилептическом припадке… и проснется с таким искаженным лицом, словно в его расширенных зрачках еще отражается заглянувшая в них смерть.
— Сань… — приподнявшись на локте, растерянно окликнула я. — Ты чего? Может, не надо, а?
Он меня не услышал. Ушел так далеко, что даже за плечо трясти бесполезно — это я уже тоже знала.
— Ну и что мне теперь с тобой делать?
Я робко коснулась черных встрепанных волос, пахнущих сигаретным дымом, неуклюже погладила. Потом, решившись, осторожно подсунула руку под его голову, притянула к себе, уткнулась лбом и зашептала:
— Сань, успокойся, все хорошо… ты не там, ты здесь, со мной — хоть у нас тут тоже дела не сахар, но все равно, наверное, лучше… честное слово, тебе это просто снится, все уже давно закончилось… ну, пожалуйста, тихо, тш-ш-ш-ш…
Болезненно тянущиеся секунды перемешались с дыханием, раздробились ударами сердца. Вдох-выдох, сначала в такт с ним, потом со мной, ровнее, ровнее… пока единственным звуком в комнате не остался мой шепот.
Санино лицо разгладилось, кулаки разжались. Парень глубоко вздохнул, перевернулся на бок и еще теснее прижался ко мне, для верности положив сверху руку. Кажется, он даже не проснулся — и уж тем более не понял, что ему привиделся кошмар.
Я замолчала, недоверчиво глядя на мирно посапывающего Саню. Нет, вроде все. Пронесло. Или у него не всегда до крика доходит, и я напрасно волновалась? Вот проснулся бы и услышал, что я тут за чушь несла…
Смутившись, я попыталась высвободиться, но парень ревниво закинул на меня еще и ногу. Вот влипла… Только и оставалось поскорее выбросить из головы все мысли и снова заснуть.
Два
Посиди со мной —просто так, без пошлого…В мраке за спинойвьются тени прошлого.Лица, именасмертью в память врезаны…Нынче ты однамостик мой над бездною.Дым от сигарет —крепкой и ментоловой.Тусклой лампы светвысеребрил головы…Мне не нужно слови не нужно жалости.Я к боям готов,я привык к усталости.Ввек не заслужитьмне покой упущенный,Научиться б житьне былым, а будущим.…Полночь. Ветра шумплещется над крышами.Посиди, прошу, —просто меня выслушай…
Глава 8
Лично я совершенно не жалею, что люди не летают, как птицы!
Л.
Страшнее обезьяны с гранатой только блондинка с обрезом!
С.
Я не сразу понял, отчего проснулся. Вроде все как всегда: кровать, плед… ну и стены с потолком — но при этом изнутри грызет странное тоскливое чувство. Словно потерял что-то важное и вдобавок позабыл — что.
Дурацкое ощущение.
Перекатившись на живот, я зарылся лицом в подушку — и та вдруг отозвалась тонким, как женский волос, ароматом. То ли шампунь, то ли духи…
Лена!
В пыльное окно уже вовсю пыталось достучаться бледное осеннее солнышко. Блин, это ж сколько я продрых-то? Отрубился на раз, будто прикладом по затылку оприходовали. А главное — действительно выспался, до кончика ногтя, на все сто. Подобный подвиг мне последний раз удавался черт-те когда, так что и не помню. Обычно же уже часов через пять-шесть меня выдергивало из кошмарно-кровавого забытья и хорошо, если не заодно с половиной квартала. Мышцы узлом, нервы струной… а тут приткнулся к теплому женскому боку и задрых, словно младенец. Не, прав был наш батальонный Гиппократ, когда говорил, что для снятия постбоевого стресса ничего лучше «наркомовских» ста грамм и секса человечество так и не придумало. Да… он-то был прав, а вот я идиот! Снял один такой… стресс! Воспользовался шоковым состоянием, напоил и… бли-и-ин, чего теперь делать-то?! Попробуй теперь доказать… доказать, что это была вспышка не просто желания, а намного большего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
