чем думал Климов, было написано на его физиономии, то ли (милиционер — он и в Африке милиционер) в лейтенанте проснулось профессиональное любопытство (чего это мужик так испугался?), то ли попросту сработал собачий нюх, но лейтенантик насторожился.
Нюх, однако же, был и у Климова, он поспешил обогнуть стража порядка и, стараясь ступать как можно более непринужденно, зашагал прочь из двора, не обращая внимания, на настойчивые просьбы милиционера: «Остановитесь, гражданин». Нет, этого гражданина теперь остановить было уже нельзя. Он, наоборот, резко прибавил шаг, не оглядываясь назад, но понимая, что милиционер следует за ним.
В конце концов не выдержав и обернувшись, Климов с испугом обнаружил, что лейтенант оказался гораздо ближе, чем можно было предположить. Саша побежал. Милиционер тоже, сопровождая свое движение все теми же призывами остановиться. Прохожие, расступаясь, с удивлением поглядывали на бегущего незнакомца и его преследователя.
Оба, точно сберегая силы для последнего рывка, бежали не в полную силу. Климову мешал возраст и отсутствие тренировок, а лейтенанту — его неуемная говорливость в попытках убедить преследуемого остановиться. Неизвестно, сколько это продолжалось бы, но вдруг Саша увидел, как с противоположной стороны улицы на перерез ему устремились двое патрульных в пятнистой униформе. Саша, резко остановившись, крутанулся на месте и рванулся в обратном направлении, обрушившись всей своей массой на несчастного лейтенанта, которого смял, как КрАЗ легковушку, опрокинув бедолагу на асфальт.
Омоновцы бросились вдогонку за нарушителем.
«Хорошо, что попить не удалось, — мелькнуло в голове у Климова, который помчался по тротуару с такой скоростью, точно решил поставить мировой рекорд по бегу на среднюю дистанцию. Он понимал, что шансов сделать ее длинной, как и возможности выиграть состязание с молодыми тренированными парнями, у него нет, но все равно упрямо, изо всех сил, бежал вперед. — Все равно надолго меня не хватит, дыхалка сдохнет…»
Прохожие отскакивали в стороны, тех, кто не успевал сделать этого, Саша сбивал с ног. В глазах у него стало темнеть, дыхание участилось, ноги перестали чувствовать асфальт. Беглец не понимал, далеко ли омоновцы, или в следующую секунду они, догнав его, собьют с ног и будут старательно и с наслаждением пинать тяжелыми шнурованными армейскими башмаками? Он не слышал, что кричали ему преследователи, наверное, то же самое, что и любопытный лейтенантик, Саша бежал, бежал, бежал, точно стремился обогнать время и убежать от судьбы.
Внезапно до Александра донесся свист тормозов, и он не сразу даже понял, что его зовет женщина, высунувшаяся из открытой правой дверцы остановившейся в нескольких шагах впереди белой «восьмерки», приглашая сесть в свою машину. Климов, точно зверь, почувствовавший, что для спасения требуется только сделать один последний, отчаянный прыжок, вскочил, нет, скорее влетел в салон машины, которая, рванув с места, немедленно набрала скорость, оставив с носом, почти уже настигших свою жертву омоновцев. Один из них успел, передернув затвор, вскинуть автомат и дать по колесам «восьмерки» короткую очередь, никакого вреда, впрочем, автомобилю не причинившую. Обернувшись, Климов сделал выразительный жест, которого его преследователи увидеть просто не могли, потому как «восьмерка» уже скрылась за поворотом.
— Привет, — сказала Нина и усмехнулась. — Я едва догнала тебя.
— Привет, я тут обычно тренируюсь, — тяжело дыша ответил Климов и, расплываясь в улыбке, добавил: — Отлично выглядишь.
— Ты тоже, — в тон ему ответила Нина.
* * *
— Так прямо и сказал? — задумчиво произнес Орехов, выслушав доклад майора, который явился к нему почти сразу же после звонка Климова. Задержало его только то, что, последовав совету взбешенного приятеля, Богданов немедленно связался с Центральным отделом милиции и узнал, что натворил его друг. Испытывая весьма неприятные чувства, он обо всем рассказал начальнику.
— Прощай, мол, и все… Хм, а подробности письмом? — Генерал сделал паузу и добавил: — Молодец, однако, в дураках тебя оставил. Сбежал, и все тут. Прямо из участка.
— От нас не сбежит, Всеволод Иванович, — твердо заявил майор. — Я велел слежку установить за квартирой.
— Не сбежит, говоришь? Да он уже сбежал, — ухмыльнулся генерал. — Уедет из города и тогда — привет, как говорится. Потом объявится, но нам он сейчас нужен. Мехметов странно себя ведет, он уже должен был на твоего этого приятеля выйти, захватить или… Чего он выжидает? Лапотников и Носков погибли, как теперь узнать, кому в Москве эти деньги предназначались? Вот главный вопрос… И никто нам на него при нынешнем раскладе не ответит. И все-таки, надо нам брать Мехметова, на чем угодно застукать, на любой афере. А он затаился, даже и денег вроде бы не ищет. А ведь не настолько он щедр, чтобы ими швыряться.
— Климов из города не уедет, — уверенно произнес майор. — Он на мели. Кое-какой товар у него остался, да получить за него раньше, чем в субботу, он не сможет, а на рынок я пару человечков пошлю. Есть еще машина, но за ней уже приглядывают, так что…
— А если он у подруги какой-нибудь засядет? — не сдавался генерал. — Что тогда? Уедет на чью-нибудь дачу? Да мало ли вариантов, а?
Возражения Орехова выглядели более чем резонно, и все-таки Богданов упрямо возразил:
— Нет. Знаю я Сашку, Всеволод Иванович, не может он долго в окопе просидеть. Его стиль — лихая кавалеристская атака.
Генерал сердито свел брови.
— Что? Какой окоп? Какая атака?
— Это я образно, — спохватился майор. — Он человек действия, не может долго на одном месте просидеть. А что касается Мехметова, тот ищет варианты, пытается наладить новые связи, а Климова… Насчет Климова он еще не решил, не уверен, что тот взял деньги или знает, где они, а шум Адылу Садыковичу, — Богданов едва заметно улыбнулся одними только губами, — не нужен, вот он и осторожничает. Хочет знать точно. Узнает — зашевелится, будьте спокойны. Кроме того, Мехмета, как и всех нас, интересует, кто же все-таки убивает…
Генерал тяжело вздохнул. Весь город только и говорит о маньяке. Один народный целитель, маг и чародей с довольно странной для русского слуха фамилией, которую Орехов почему-то никак не мог запомнить, хотя и обожал смотреть по телевизору его выступления, как и вся большая генеральская семья, намекал на то, что по городу бродит оборотень — волколак или еще черт его знает кто. Волк это, конечно, все чушь, а вот оборотень…
Оборотень? Какие-то давние воспоминания зашевелились в генеральской голове. Точно животное, мирно дремавшее под грудой старого запыленного хлама, проснулось и пожелало вдруг, высунув нос на свет Божий, напомнить хозяевам, что оно еще живо. На секунду прикрыв глаза, Орехов увидел вдруг ровную пустынную дорогу и врезавшийся в тяжелый грузовик
