- Бледноватое оно какое-то, - проворчал главный финик, - Правильное золото должно быть более жёлтым - вот как тот песок, который перебрали мои люди.
- Но ведь и не белое же, есть желтизна?
- Ну, есть небольшая.
- Расплавилось?
- Ну да, расплавилось, я сам видел.
- Тяжесть металла правильная?
- Правильная.
- Ну так и чем это тебе тогда не золото? Не нравится - давай сюда, - финикиец инстинктивно отдёрнул руку с отливкой, наши расхохотались, да и эдемцы тоже втихаря прыскали в кулаки. Наши уже сгребали с "противня" оставшийся на нём платиновый песок и слипшиеся комки губчатой платины, а он всё ещё буравил глазами свою золотую отливку, силясь разгадать, в чём же тут всё-таки подвох...
- А зачем вам этот никудышный белый металл? - спросил он наконец.
- Какая тебе разница? Я же не спрашиваю тебя, зачем тебе это золото. И тебе, и вашему Совету Пятнадцати достаточно знать то, что нас этот металл интересует. Для вас он бесполезен, но он всё равно будет оставаться у вас после отделения от него нужного вам золота, и ты знаешь теперь, как это легче и удобнее сделать, а мы согласны покупать его у вас по цене хорошей меди.
- Серебра! - вздумал торговаться этот прохвост.
- Нет, это было бы слишком дорого. Нам выгоднее тогда будет сплавать сюда и наменять его у дикарей за бесценок самим - вместе с золотом, кстати - мы ведь уже и сами знаем теперь, куда плыть и с кем торговать. А по цене меди мы этим даже утруждать себя не станем, если сможем купить этот металл у вас. Не жадничай сверх меры, вам ведь остаётся золото, если мы сойдёмся с вами в цене вот на этот бесполезный для вас металл.
- Ты предлагаешь нам медь, но она у нас есть и своя, - заметил финик, - Дай нам тогда хотя бы уж бронзу вместо меди. Тебя это не разорит, а нам бронза нужнее её. Ты же видел наше железо - мягкое, быстро тупится, легко ржавеет. Разве покупали бы мы ваше оружие, будь наше не хуже? В этих странах всё, что можно, надо делать из бронзы, как ваши громовые трубы. Только из бронзы можно здесь делать шлемы и доспехи, да и твой кольчатый доспех разве не бронзовый? У тебя и твоих друзей даже мечи и кинжалы из бронзы! Нам тоже нужна бронза, а вы привозите её мало. Не надо меди, дай нам бронзу!
- Верно, у вас нет олова, а без него вам не выплавить бронзы, - согласился я, - Хорошо, так будет справедливо - мы получаем то, что нужно нам, вы - то, что нужно вам.
- Ты не слишком щедр к этим финикийским крохоборам? - съязвил Серёга, - Я понимаю, что уподобляться им в падлу, но не до такой же степени! Ты хоть понимаешь, что только что уступил им монополию на колумбийское золото?
- Ещё один, гы-гы! На себя взгляни - далеко ли сам от их крохоборства ушёл?
- По-твоему, это крохи?
- Это хороший куш, и именно страх его потери надёжнее всего удержит их от задирания цен на платину и на кое-что ещё, что понадобится нам из этих мест. А золото - ну не уподобляйся ты этому финику, в натуре! Если уж нам мало будет того, которое мы зарабатываем на торговле, так ты у нас геолог или нахрена? В одной только Колумбии оно имеется, что ли?
- Не только, конечно. Есть и на Кубе, и на Гаити, но тамошние россыпи гораздо беднее, а главное, ты же сам говорил, что сибонеи - никуда не годные рабы.
- А я тебе вовсе и не на Кубу с Гаити намекаю. Только у себя нам ещё массовой "золотой лихорадки" не хватало! Забыл уже, из-за чего реальная Испания при Габсбургах в жопе оказалась? Вот как раз из-за этого, ну и из-за обезьяньих имперско-гегемонских амбиций, конечно, а развились и поднялись на их золоте с серебром - какие-то торгаши и мануфактурщики ннидерландские. К ним, считай, те испанские драгметаллы из Америки утекали в уплату за их ширпотреб. Работать надо и развиваться, и тогда драгметаллы сами к тебе потекут от их отсталых добытчиков. От тех же гребипетских Птолемеев и от тех же римлян. А по эту сторону Атлантики - вот от этих эдемских фиников, которые - прикинь, сами то золото у тутошних колумбийских дикарей наменяют и сами его на Кубу привезут. А если мало тебе ещё и их золота окажется, так Мексика на что?
- Так а у кого ты там золото менять собрался? Сам же говорил, что у майя его нет, ольмеки его не ценят и не собирают, а ацтеков и даже тольтеков и самих ещё нет и в помине. Сапотеки разве что? Так они ближе к тихоокеанскому побережью...
- В ближайшие годы - ни у кого. Говорю же, на хрен нам не надо этой грёбаной "золотой лихорадки". Кто работать станет и нормальную жизнь обустраивать, если можно будет тупо накупить бус с колокольчиками и зеркалами и сплавать золота на них у чуд в перьях наменять? А на перспективу, когда понадобится - всегда можно будет показать и мексиканским красножопым образцы песка и самородков, чтоб въехали, на чём они могут наши ништяки честно зарабатывать. Въедут - начнут ценить и собирать, сами разведают, нароют и намоют...
- Стоп, а у майя точно золота нет? - спросил Володя, - Вроде ж, было в реале?
- Ага, в последнюю пару веков перед Конкистой немного появилось. Те крохи, которые они не утопили в сенотах в жертву богам и не зарыли с высокопоставленными покойниками, испанцы выменяли у них на безделушки в первых же экспедициях. Всё оно было у них привозное - из Мексики и Панамы, а своих месторождений на Юкатане нет. Прикинь, этих майя испанцы открыли первыми, а завоевали - последними. Кортес взял Теночтитлан в двадцать первом, на третий год экспедиции, и это с самого начала считаем, включая первый поход и "Ночь Печали".
- Тыща пятьсот двадцать первый? - уточнил спецназер.
- Ага, шестнадцатый век. При этом юкатанские майя открыты ещё до него, а сам он благополучно пересёк весь Юкатан, когла подавлял бунт одного из своих офицеров в Гондурасе - там какое-то своё золотишко водилось, и было из-за чего собачиться, а с майя взять было нечего, и на них даже не отвлекались. Даже Тайясаль ихний Кортес знал и посещал, но пренебрёг им.
- А почему "даже"? Чем этот Тайясаль так знаменит?
- Потерпи маленько, дойдём и до него. Это, значится, двадцатые годы - ага, того самого шестнадцатого века. Тридцатые, первая половина - это поход Писарро, уже окончательный, когда он инков завоевал. Тоже, кстати, где-то за три года управился, как и Кортес в мексиканском Анауаке. Вторая половина тридцатых - Кесада муисков тутошних завоёвывает, колумбийских, и тоже где-то к сороковому году справился. И собственно, на этом халява кончилась, все жирные сливки сняты теми, кто успел, а опоздавшие к захвату и дележу благородные доны либо ищут Эльдорадо, кто подурнее, либо выхлопатывают себе асьенду с пеонами, кто попрагматичнее. Вот тут-то они только и заинтересовались наконец теми юкатанскими майя...
- Так погоди, разве Монтехо вторгся туда не в конце двадцатых? - вмешался Серёга, - Там ведь и до сорокового месиловка была ещё та. Две экспедиции майя выгнали взашей, а в сороковые была уже третья.
- А сколько там участвовали в тех первых двух экспедициях? Сотни ведь по полторы, не больше - сравни с пятью сотнями Кортеса, с которыми он начинал. Писарро, правда, начал с двумя сотнями, но неоднократно получал сильные подкрепления. Кесада вообще привёл в страну муисков человек девятьсот, а выступило с ним из Перу гораздо больше. А Монтехо и в сорок первом повёл на Юкатан где-то человек четыреста - и это из Мексики, где испанцев тогда была уже не одна тысяча, а завоёвывать из вкусного было уже нечего. Это и есть по-твоему признак интереса к майя?
- Ну так майя ж и сопротивлялись так, что не очень-то и тянуло с ними воевать. Дважды ведь уже выгоняли на хрен этого Монтеху. Только в сорок шестом, кажется, он их и покорил окончательно - пять лет, считай, покорял.
- Не без того, но это не от их силы, а от их раздробленности. С ацтеками и инками ведь как было? Захватил в плен их царька, и дело в шляпе, возглавить войну с тобой и сопротивление больше некому, и ты тупо давишь местные неорганизованные выступления. А у майя раздробленность - привычный образ жизни. Ты разгромил одного царька, а его вояки убежали к соседнему, ты на него пошёл, а у него уже и ветераны с опытом войны против тебя имеются. Бьёшь этого - у третьего ветераны уже и от первого, и от второго, и каждого следующего из-за этого бить труднее, чем предыдущих. Но - побил наконец и их всех, партизанщина шелупони - уже не в счёт. А теперь - внимание, начинается самое интересное. Проходит после завоевания десять лет, все майя покорены, крещены - сам Диего де Ланда постарался, поделены по асьендам и послушно вгрёбывают как папа Карло на благородных донов. Тишь, да гладь, да божья благодать, короче. И тут вдруг начинаются массовые волнения, да ещё и с отступничеством от христианства и со стремлением восстановить прежнее великое государство - ага, которого на самом деле у них никогда и не было, и существует оно только в их сильно приукрашенных преданиях. Ну, типа, рассказывают старики, что в годы их молодости и трава была зеленее, и небо голубее, и вода чище, и у самих у них и хрен стоял, и деньги были. И выясняется, что не только те старпёры мутят воду, а ещё и чья-то зловредная агентура, и когда кого-то из неё ловят, пытают и раскалывают, то оказывается, что где-то в глубине полуострова есть ещё один городишко майя, никем не завоёванный оттого, что находится совсем в гребенях, и о нём хрен кто знал. А теперь там возомнили себя наследниками великой цивилизации.
