а натянуть простое утреннее платье и сама в состоянии. И только я, изогнувшись Алиной Кабаевой, застегнула последний крючок, как в гостиной яростно хлопнула дверь. Мы с Лушкой переглянулись и степенно, наперегонки, бросились туда. Я ожидала увидеть своего супруга, который холодной ночью всё осознал, проникся, и приполз мириться. Но столкнулась нос к носу со взбешённой Игрень. Интересно, а куда охрана смотрит?
– Ты-ы-ы, – наставила она на меня свой длинный крашеный коготь. Понятно. Распространение сплетен в действии. – Выдра иномирная! Ведьма! Выскочка! – визжала она во всю силу своих лёгких.
От этого визга все мысли, что обитали в голове, разлетелись. Я ошалело смотрела на побелевшую от злости девицу и усиленно искала способ её заткнуть. Иначе капец моим барабанным перепонкам. Земные уши не приспособлены для таких децибел.
– Я тебя сейчас уничтожу! Как ты посмела!
Она надвигалась тёмной тучей. Мне даже почудились вспышки молний. Ого! Это ж так её вштырило!
Игрень уже занесла руку с горящим проклятием, но тут пол заходил ходуном. Покои тряхнуло раз, другой, третий. Накатила дикая тошнота. Я порадовалась, что не успела позавтракать. Мы с драконицей упали на четвереньки и недоумённо уставились друг на друга. Резко стало темнеть и увеличилась сила тяжести. Мы уже не стояли, а влипли в пол. Трещали кости, в глазах замельтешили красные точки. Я укоризненно смотрела на соперницу: ну надо же рассчитывать свои силы!
– Это не я, – просипела девица и отключилась.
Глава 25.
В себя приходила долго. Несколько раз оказывалась на краю сознания и снова падала в пропасть небытия. Иногда прорывались какие-то звуки, пару раз слышала чьи-то рыдания, но всё тонуло в противном гуле, от которого ныли зубы. Потом разом всё стихло. А через несколько секунд начали восстанавливаться ощущения, осязание и другие чувства. Первым пришло чувство промозглого холода. Затем по запястья и шее полоснула ледяная боль. С трудом открыла глаза, проморгалась и офигела от увиденного. Мамочки, это где я? На первый взгляд – в своих покоях. А на второй – за окном что, апокалипсис? Просто окна зияли чернотой, да и в самой гостиной, где я сейчас находилась, свет издавал только небольшой тусклый шар. И холод. Невыносимый холод. А ещё почему-то не получалось встать. Сразу перехватывало горло.
– Не дёргайся, – услышала я хриплый голос, по которому с трудом узнала Игрень. – Хуже будет.
– Мы где? На нас напали? Кто?
– Дурная ведьма, – хмыкнула драконица. – Совсем ничего не соображаешь?
– Хотела бы я посмотреть на тебя, если бы тебя бросили в наш безмагический мир, – тихо огрызнулась я, осторожно поворачивая голову на голос. Надо же посмотреть, где эта ненормальная?
Увиденное поразило до самых печёнок. Игрень была прикована к стене за руки, ноги и шею. Причём вытянуть ноги сидя не позволяла длина цепи, а встать – длина такой же металлической привязи, только цепляющейся за ошейник. И руки – на растопырку, аки звезда в полёте. Короче, приходилось или сидеть на попе, чтобы колени отдохнули, но тогда руки находились в поднятом состоянии, или стоять на коленках, чтобы руки немного опустить и восстановить в них кровоснабжение. Жесть.
Жесть в квадрате, так как я тоже была прикована аналогичным образом. Вот поэтому-то и сжимало шею при малейшей попытке встать.
– И понесло же меня тебя убивать! – вяло возмутилась подруга по несчастью.
– Действительно, – отзеркалила я. – До вечера не могла дождаться?
– Я, как узнала, что Рэйнард на тебе женится, аж в глазах помутнело!
Я покосилась на драконицу. Наговаривает на себя, ей-богу! Вон, как сверкают глазищи «помутнённые»!
– И что он в тебе нашёл? – продолжала бухтеть эта помешанная. Нет, ну правда. Мы тут прикованы, не пошевелиться, а она, как глухарь на токовище, о своём талдычит! – Ни рожи, ни кожи, рыжая, на морде эти пятна, да ещё и ведьма! Тьфу! Все ведьмы – шлюхи! – самозабвенно выдала она оконцовку.
– Ага, прям щас и начну здесь кого-то очаровывать, – огрызнулась и озадачилась: – «Здесь» – это где?
– Ой, ду-у-ура, – девица театрально закатила глаза. – Мы в свёрнутом пространстве! Неужели ничего не понимаешь?
– Представь себе, не понимаю. Зачем кто-то его свернул и нас в придачу?
– Оу, – выдохнула Игрень. – И правда. Кому ты так помешала?
Впервые за несколько дней, прошедших с нашего фееричного знакомства, у неё в глазах помимо розовых сердечек проскользнула здравая мысль.
– Хотя, кому ты, вошь бездомная, могла помешать? Тебя ж одной левой можно упокоить! Это, наверное, по мою душу, – она задумалась. – Точно. Я же самая сильная соперница! И самая вероятная кандидатка в жёны будущему герцогу! А, возможно, и королю! Вот враги и подсуетились. Ну, я узнаю, кто это! В порошок сотру! Только выйду отсюда.
Мда, здравая мысль, похоже, только мимо проходила, заглянула в растёкшиеся в любовном киселе мозги, содрогнулась и ушла.
– Тогда и переживать нечего, – я кивнула головой, поморщилась от внезапно наступившей тошноты и прислонилась к прохладной стенке. – Твой папенька нас быстро отсюда вытащит.
– Н-у-у-у, не зна-а-аю, – приободрившаяся Игрень тут же, почему-то, скисла. – Мы ж в свёрнутом пространстве. Это значит, находиться можем, где угодно. Хоть в кармане похитителя, хоть в вазочке с сахарным песком.
Я на миг представила, как этот сахарный песок ложечкой перемещают в чашку с чаем, размешивают, а потом выпивают. И весь наш последующий путь – от горла до хм… понятно, до куда? Непроизвольно передёрнулась. Ужас. Хорошо, что на окнах вместо прозрачных стёкол чёрные листы какого-то вещества. А то бы любовались бы мы на … хм… вид с низу.
– Как это, вообще, работает? Ведь, наверное, все уже в курсе, что нас нет? Горничная так абсолютно, она же завтрак должна принести. А там целых покоев нет, – я показательно обвела рукой комнату, насколько позволила цепь.
– Дура, ты, ведьма, – неожиданно вполне нормальным голосом сказала Игрень. – Там сейчас наши фантомы. Вполне осязательные. Я чувствую, как с меня энергию тянут на их поддержание. Ни у кого пока не возникнет вопросов.
– Пока? – я с надеждой уцепилась за это слово.
– Ну да. Я же не могу покинуть твои покои. Вернее, мой фантом. Вот и придётся ждать, пока у кого-нибудь не возникнет подозрение, почему я так
