Катя отметила про себя, что за прошедший год Василий Владимирович сильно сдал. Он полностью поседел, весь покрылся морщинами, как крокодил. Взгляд у спонсора был отсутствующий, блуждающий, как у наркомана. Сергей тоже заметил это, но вида не подал. Они встретили спонсора, когда выходили из концертного зала после выступления. Трубецкой узнал их, кивнул, и Сергей тут же кинулся в бой. Василий Владимирович, как и в прошлый раз, был членом жюри концерта с правом решающего голоса. Компания решила зайти в бар, промочить горло, для чего сначала надо было спуститься в холл на первый этаж. Катя ничего не говорила, чтобы не помешать тонкому процессу обработки спонсора, лишь улыбалась время от времени.
– Нет, «КБ» меня разочаровали, – говорил Василий Владимирович, когда они вышли в холл. – Их явно поразила звездная болезнь, ну что это за игра… Они хоть раз, интересно, репетировали?
Сергей незаметно подмигнул Кате и сказал:
– В общем да, мне тоже резануло уши. Но есть у них и удачные находки – этот проигрыш в «Дуре», вы слышали?
– На одних проигрышах альбом не построишь, – сказал Василий Владимирович нравоучительно. – Прошу прощения за каламбур, я боюсь, что этот их проигрыш не спасет их от проигрыша…
Он замолчал на полуслове. Навстречу им шел «Колотун Бабай» почти в полном составе – с музыкантами не было только их Бабая. Кате показалось, что Рикошет при виде их посмотрел по сторонам, словно ища, куда бы улизнуть.
– Какие люди! – завопил Сережа, энергично встряхивая руку Орешка. – И без охраны!
– Привет, привет, – сказала Лена.
– Витек, не смотри волком, – сказала Катя, улыбаясь. – Кто старое помянет, тому глаз вон…
Рикошет чуть улыбнулся, а Сергей сказал:
– Конечно, Витек. Кто бы из нас теперь где ни играл, мы всегда останемся в хороших отношениях. Это же жизнь, кто-то уходит, кто-то приходит…
– Вы Решетников? – спросил Василий Владимирович, услышав прозвище музыканта. Тот кивнул. – Вы знаете, нам надо с вами поговорить. Мне поручено вам кое-что передать от организаторов фестиваля…
Рикошет хмуро посмотрел на него, неохотно кивнул.
– Пойдем туда, – сказал бас-гитарист «Колотуна Бабая», указывая в сторону небольшого отростка коридора под лестницей. Собственно, это был маленький вестибюль перед черным выходом из ДК. Даже Катя заметила, что Трубецкого покоробила фамильярность Рикошета, да и на лице музыканта не было и следа той предупредительной вежливости, которая всегда появлялась на лице Сергея, например, когда спонсор обращался к нему.
Они направились под лестницу. Сережа со вздохом развел руками, глядя им вслед.
– Не завидуй, – сказал Орешек озабоченно. – Похоже, что залетел Рикошет где-то.
Сергей рассмеялся.
– Может, тест на допинг не прошел? – сказал он. – Да ладно, я не завидую. Не догнал, так согрелся… Кстати, о допинге.
Сергей взял Орешка за руку, интимно заглянул в глаза. Тот вопросительно посмотрел на него.
– У нас есть план, мистер Фикс!
Орешек заколебался.
– Иди, иди, – спокойно сказала Лена. – Я Бабаю не настучу, не бойся.
* * *
Эмиль прислонился спиной к перекрещенной могучим засовом двери. Последнее время ему постоянно хотелось к чему-нибудь прислониться, закрыть глаза, а еще лучше сесть или лечь. На концерте Рикошета держало возбуждение от самого процесса игры, он истосковался по гитаре ничуть не меньше, чем по Гарику. А теперь наступил откат. Василий Владимирович отвел взгляд от живота парня, белевшего через разорванный фанатами подол майки. Этот четкий рельеф оказался не в силах обезобразить даже толстый, будто сапожной дратвой шитый шрам…
– Недалеко же ты убежал… – сказал Трубецкой хрипло.
Эмиль промолчал. Василий Владимирович прищурился.
– «Колотун Бабай» не выиграет этот фестиваль, – сказал он.
– Главное не победа, а участие, – равнодушно ответил Рикошет. – Это все, что ты хотел мне передать?
Лицо Трубецкого дрогнуло:
– Ты забыл вторую часть денег.
– Ты мне их просто не дал, – возразил Эмиль.
– Ты же видел, где они лежат, – пробормотал Василий Владимирович.
Рикошет усмехнулся:
– В морозилке, да. Жутко оригинально. А потом – заява, шантаж, и я твой вечный раб?
Трубецкой молча расстегнул барсетку, достал довольно внушительную пачку сверкнувших нежной салатной зеленью купюр и подал парню. Эмиль протянул руку, и в этот момент Василий Владимирович отдернул свою. Рикошет повернулся к нему всем лицом – до того он пренебрежительно отворачивался, смотрел куда-то в сторону, и председатель жюри видел только профиль музыканта.
– Ты, я думаю, в курсе, что я погубил четверых человек, – скучным голосом сказал Эмиль.
Василий Владимирович у него на глазах посерел, на лбу Трубецкого выступили крупные капли пота. То, что сейчас происходило с парнем, заставило престарелого рок-музыканта вспомнить фильм «Адвокат дьявола», где спецэффекты были не столько зрелищными, сколько психологически выверенными. Так, вместо картонных рожек и хвостов у демонов на миг сквозь плоть и кровь проступали их истинные жуткие лица, искажая человеческие черты, словно рябь на воде. Только лицо Рикошета стало невыносимо, ослепительно красивым, наполнившись изнутри нестерпимо ярким светом. Василий Владимирович почему-то подумал, что так, наверное, выглядели те люди, от которых на стенах Хиросимы остались лишь тени, в тот момент, когда они еще существовали, но сквозь них уже было видно пламя атомного взрыва. Это сравнение пришло ему в голову не случайно – свет, исходивший от Эмиля, мерк, становился багровым. Лицо парня утратило свою прозрачность, лишь в глазах горел отблеск яростного, адского пламени. Черты лица Рикошета из прекрасных превратились в жуткие, левую сторону покрыли страшные язвы.
– Пятым будешь? – спросил демон.
Трубецкой поспешно вложил пачку в подставленную ладонь. Видение исчезло, и председатель жюри шумно, со всхлипом, выдохнул. Эмиль не спеша начал пересчитывать деньги. Покосившись на Василия Владимировича, парень пошевелил ноздрями и сказал:
– Так ты все-таки купил те японские таблетки, ну, те, которые примешь одну штуку – и дерьмо неделю в пакетиках выходит, расфасованное? Смотри-ка, какое полезное изобретение!
У Трубецкого уже не осталось сил отреагировать на колкость.
– Ты… – почти шепотом сказал Василий Владимирович. – Я сейчас видел, как ты… Ты падший ангел, Эмиль. Или демон.
Преуспевающий бизнесмен, трезвый материалист Василий Владимирович никогда не признался бы публично, что на старости лет увлекся тайными эзотерическими учениями, но Рикошет об этом знал.
– Да, – сказал Эмиль рассеянно и послюнявил палец, чтобы бумажки не прилипали к рукам. – Это был очень хороший героин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
