– Гриневичу Роману, посмертно…
Кошка закончила умываться и села, обмотав хвостиком передние лапки. Теперь она смотрела прямо в кадр, неподвижная и изящная, словно миниатюрный сфинкс. Роме показалось, что кошка глядит ему в глаза, грустно и насмешливо. А потом совершенно по-человечески зверек покачал головой из стороны в сторону, словно хотел сказать: «Нет».
Но на плацу был и человек, который знал, что звание Героя досталось Роме вовсе не посмертно. Изображение сместилось. Весь кадр заняла розовая губка, по которой от движения пошли грубые складки, стали видны торчащие из губки короткие, но острые шипы. Что это такое, Рома понял раньше, чем в самом верху кадра появилась огромная губа, синяя от мороза. Губа шевелилась.
– Пока, – тихо добавил голос Генриха Сергеевича. – Пока – посмертно….
Изображение погасло. Рома взглянул на наставника. Он привык видеть Генриха Сергеевича в камуфляже, и никак не мог воспринять новый наряд наставника. Впрочем, костюм Генриха Сергеевича ничем не походил на безумные постмодернистские одеяния пришельцев из американских фильмов. Покрой черных шаровар, правда, заставлял вспомнить старый советский фильм «Кин-дза-дза». Алая рубаха с просторными рукавами больше пошла бы какому-нибудь солидному магу из фэнтези. Черная звезда, знак Мастера, висевшая на груди у Генриха Сергеевича, тоже вполне могла принадлежать какому-нибудь Саруману. Самому парню выдали довольно удобный комбинезон из плотной, но мягкой ткани, оливкового цвета с тремя красными полосками на рукаве. Здесь, как объяснил Роме Генрих Сергеевич, система была обратная – чем меньше полосок, тем выше звание. Три полоски обозначали «новичка без контракта».
– Скажите, Генрих Сергеевич, – начал Грин.
– Какой я Сергеевич, – отмахнулся наставник. – Если уж на то пошло, Филиппович я. Но тут не приняты отчества. Я тебе ведь уже говорил, как ко мне обращаться. Мастер Генрих.
Генрих думал, что знает, о чем спросит Рома. В девяти случаях из десяти ученики спрашивали, точно ли теперь никак нельзя вернуться на Землю. На этот случай у Мастера было выучено длинное объяснение со ссылками на природу Времени. Но Грин его удивил. Как всегда.
– Скажите, мастер Генрих, – поправился Рома. – А что стало с папиным другом? С настоящим Генрихом Сергеевичем?
– Дело в следующем, – сказал Мастер Генрих. – Люди, как темпорально-образующие факторы, делятся на тех, чей путь прописан до последней запятой, и тех, кто совершенно свободен в выборе пути. Певец, которого ты так любишь, забыл, как его фамилия… Который пел: «Все в наших руках» – вот он явно человек свободной судьбы, и он чувствовал это. Подробнее тебе объяснят на лекциях в училище о природе Времени. Нельзя заслать в канал Времени совершенно чуждого агента. Он тоже станет темпорально-образующим фактором Канала Времени, и фактором опасным, потому что для него в этом потоке изначально не было места. Привести это может к совершенно фатальным последствиям. Наставник – это всегда двойник человека свободной судьбы. Риск все равно остается, но сводится к минимуму, потому что все мы, наставники – изначально люди непредсказанного пути. Я понятно объясняю?
– Пока да, – сказал Грин.
– Настоящий Генрих Сергеевич был человеком свободного пути, как ты можешь догадаться. С ним провели вербочную работу, и он согласился на замену. Ему нечего было терять на Земле, и нечего ловить тоже. По крайней мере, Генрих так себя чувствовал. К тому же, мы с ним были очень похожи внешне, что при моей-то фактуре редкая удача.
Рома впервые посмотрел на Мастера Генриха с этой стороны. Высокого, поджарого, светловолосого и темноглазого левшу действительно сложно было отнести к самым распространенным типам внешности. И не только в России.
– Он и сам мне многое рассказал о своей жизни, – продолжал Мастер Генрих. – А потом мне вживили память, переписанную с его мозга… Тот Генрих был очень хорошим пилотом, погиб в позапрошлом году. Еще какие-нибудь вопросы?
– А вы не знаете, родственникам Героя РФ какие-нибудь льготы идут?
– Родителям и супругам, а как же, – сказал Генрих. – Квартплата снимается полностью, вода, газ, телефон – это все бесплатно. Памятник тебе тоже поставят за государственный счет, неслабый такой… Там много всего, так сразу и не вспомнишь. Хочешь, я посмотрю, и скажу тебе потом.
– Посмотрите пожалуйста, – сказал Рома.
– Так что, сам понимаешь, обратной дороги для тебя нет, – сказал наставник. – Да мы и забираем только тех, кто в своем мире обречен…
Грин жестко усмехнулся.
– Да, я уже понял. И что теперь?
– Тебя тестировать будут, смотреть, подходишь ли ты, – сказал Мастер Генрих. – Космический истребитель не всякому доверить можно. Ты уж постарайся, не ударь в грязь лицом. Потом обучат, и будешь летать. Я тебя на «красную звезду» рекомендовал, пилотом. Это не самая новая модель истребителя, но надежная. Новые модели часто бывают сыроваты, а «красная звезда» себя очень хорошо показала в последней войне. Так что ты уж не опозорь меня, Рома. Там, конечно, и от второго штурмана много зависит, ты, когда в училище будешь, присматривай напарника себе.
Он внимательно посмотрел на Рому.
– Ты ведь об этом и мечтал, не так ли?
– Да. Спасибо, – сказал Рома. – Я постараюсь не подвести вас. Разрешите идти?
– Иди, иди, – кивнул Генрих. – Я тут еще посижу, для другого своего ученика эпизоды подготовлю…
Пневматические двери бесшумно разъехались, когда Рома подошел к ним.
Глава 6
Ваня любовно погладил корешок толстой книги. На нем были изображены характерные руны, дракон и суровый герой с мечом. По сравнению с чудовищем герой смотрелся крохотным, но сомнений в судьбе дракона это не вызывало. Они с Леной стояли перед огромным застекленным шкафом. Рикошет, усмехнувшись, подумал, что Ваня выглядит как Кащей, показывающий Василисе Прекрасной свои сокровища. Но этой Василисе, в отличие от сказочной, богатства Кащея пришлись по вкусу. Лена сразу отказалась идти с остальными девушками на кухню, чистить картошку и строгать салаты, заявив, что у нее руки болят от флейты. Флейтистке были не так уж противны хозяйственные хлопоты, просто заголовок на скромной книжечке в мягкой обложке «Профессор и чудовища» девушка заметила еще из прихожей. Про этот сборник статей Толкина Лена много слышала, но нигде не могла найти. А когда Ваня зажег свет и открыл стеклянные створки, у Лены вообще разбежались глаза. Перумов и Олди мирно соседствовали с Булычевым и Стругацкими. Кроме привычного «Хоббита», трех томов Кольца Власти и «Сильмариллиона», одного из первых изданий, еще в мягкой обложке, и земноморского цикла Ле Гуин, в шкафу так же стояли все семь томов монументальной эпопеи Сапковского.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
