«Как глупо, — подумала Лана. — И его незаданный вопрос, и мое желание скрыть наготу, как будто только что сама не прижималась к нему».
Все это и впрямь было бессмысленно, и потому она вернулась на свое место и снова легла, использовав плечо Дэна, как подушку. Он обнял ее в ответ и поцеловал в макушку.
«Молчи, — подумала она. — Только молчи. Умоляю!»
И словно наперекор ее мыслям Дэн сказал:
— Прости. Знаю, это не честно — просить у тебя прощения до того, как ты все вспомнишь, но я больше не могу держать дистанцию.
Она умирала. Врачи больше ничего не могли сделать, потому предложили матери единственный для них выход — эвтаназию. Лана хотела, чтобы та согласилась — за восемь месяцев она устала от этой бессмысленной войны за ее жизнь. И потому, когда засыпала в последний раз, надеялась, что уже не проснется.
Мечте не суждено было сбыться. На следующее утро она проснулась в чужой постели, прижимаясь к незнакомому парню. Испуга не было, смущения тоже, только непонятная эйфория и лёгкость с желанием жить. Она протянула руку и погладила парня по щеке, а когда он открыл глаза, улыбнулась и спросила:
— Ты кто?
Парень недоуменно посмотрел на нее и моргнул, словно ожидал, что реальность от этого изменится.
— Ты кто? — повторила вопрос Лана и рассмеялась.
— Похоже, переборщил с огнем… Я — Денис. Ты совсем меня не помнишь?
Она покачала головой и задумалась: это как же надо было напиться, чтобы очутиться в постели парня, чьего имени даже вспомнить не можешь. Нет, ещё хуже — она не помнила, как и когда ее выписали из больницы. Лана посмотрела на свою руку и обнаружила свежий синяк на локтевом сгибе.
— Я — наркоманка?
— Это от капельницы, — Денис успокаивающе погладил ее по спине. — Я ещё не знаю, как убирать синяки, только что и сумел — поделиться своим огнем. Но и тут переборщил, боясь, что ты умрёшь.
— Ладно, — согласилась Лана и сильнее прижалась к нему. — Можно, я буду звать тебя Дэном? — Он кивнул. — Дэн, а ты, всё-таки, кто?
— Сейчас, — он поднялся с кровати и через минуту вернулся с планшетом.
Потом Дэн рассказал, что он ее парень, которого Лана считала погибшим. Что он вернулся и теперь поможет Лане не только все вспомнить, но и вернуть огонь. Он за что-то просил прощения, а она прощала, ведь ничего больше не имело значения — Дэн был жив и был рядом, а на его плече так привычно и приятно засыпать.
Следующее утро началось с вопроса: «Ты кто?» И сколько их ещё таких было, Лана даже сейчас до конца не понимала. Дни слились в бесконечный день сурка, и предательская память обнулялась всякий раз, стоило Лане заснуть. Дэн с каждым днём хмурился все больше, но все ещё терпеливо объяснял, кто он, но однажды и ему надоело.
— Ты кто? — Лана сидела на краю кровати, выставив перед собой подушку, как щит.
— Маньяк, — вздохнув, пробормотал Дэн.
— Сексуальный? — настороженно спросила она — кровать и собственная нагота вызывали определенные ассоциации.
— Боюсь, что после того, как я отдал тебе большую часть своего огня, на сексуального меня ещё долго не хватит. Но опять же только в том случае, если не придется снова делиться своим огнем.
Лана задумалась — из сказанного она поняла лишь то, что насиловать ее никто не собирался. Дэн вообще задумчиво пялился в потолок и время от времени хмурился своим мыслям, как будто ее тут вообще не было.
— Эй, маньяк, — она осторожно тронула его за плечо, — а можно мне в душ? И во что-нибудь переодеться потом не помешало бы.
— Почему нет? Можно ещё и завтраком накормить. Пошли.
Он объяснил ей, где в квартире что находится, выдал одежду, оказавшуюся больше на пару размеров, и сказал, что будет ждать в кабинете. И вот спустя час Лана шла по коридору, собираясь задать «маньяку» целый ворох вопросов, но возле приоткрытой двери в кабинет она замерла, услышав, как двое ругаются.
— Из-за твоей светлой идеи заблокировать ей память я теперь понятия не имею, как вернуть ей огонь! — кричал Дэн.
— Если бы это не сделали, она бы угасла ещё быстрее! — кричал в ответ незнакомый голос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ладно, допустим. Но сейчас-то почему нельзя убрать «Ловца Иллюзий»?!
— Ты слишком много хочешь для человека, из-за которого все это случилось. Я не ударил тебя только потому, что твои спонтанные действия сейчас и впрямь принесли пользу. Не рассчитывай, что в следующий раз не будет иначе.
— Я не отрицаю, что виноват, Макс. Но, если она вспомнит, сможет рассказать, о чем они с Ямой договорились, когда он принял ее огонь под залог. Если потом она меня прогонит, я уйду.
Лане не хотелось, чтобы Дэн уходил, пусть в тот момент она даже имени его не помнила. Она решительно открыла дверь, намереваясь послать Макса далеко и надолго, и, увидев в кабинете ещё и мать, замерла. Мама дернулась было в сторону Ланы, но Макс ее остановил, после чего сурово посмотрел на Дэна.
— Они за тобой, — пояснил Дэн. — Я похитил тебя из больницы, теперь мне придется отвечать за это перед Верховным Творцом и, если он захочет, перед Конклавом Огня тоже. Но я виновен не только в этом — из-за меня ты потеряла свои память и огонь. Я причинил тебе всю ту боль, из-за которой ты чуть не погибла. Наверное, будет лучше, если ты уйдешь с ними.
Он замолчал. Лана, уперев взгляд в пол, осталась неподвижно стоять в дверях. Ей не хотелось видеть, как мама плачет, но и уйти она не могла — не могла снова потерять похитившего ее человека. Не помнила, но твердо знала, что ни в чем его не винит. Да и как можно его винить, если он жив? Она, не совсем понимая, что делает, прошла к нему и, обняв, прижалась к груди, чувствуя, как его руки обнимают ее в ответ.
— Не сдавайся, — прошептала Лана. — Пусть я не помню, пожалуйста, не сдавайся. Не оставляй меня, — она заплакала.
— Не сдамся, — пообещал Дэн, крепче прижимая ее к себе.
Пару минут они так и простояли: Лана плакала, остальные молчали. Первым не выдержал Макс:
— Сецуну забрал ее тень. Пока она не вернёт огонь, мы не можем позволить им встретиться — это ее убьет.
На мгновение пальцы Дэна сжались сильнее, потом он отстранил от себя Лану и заглянул ей в глаза.
— Иди с ними. Не бойся, я никогда тебя не оставлю. Я придумаю, как избавить тебя от этой напасти.
Он не соврал и, хотя она с завидным постоянством его забывала, часто навещал ее, делясь своим огнем. Он больше не называл своего настоящего имени, притворяясь то лечащим врачом, то случайным прохожим. А потом и вовсе выдумал Калки, обставив все так, что Калки не имел никакого отношения к Дэну, и Лана никогда о нем не забывала. Так и жили: он отдавал огонь, сам постепенно угасая, она огонь поглощала, но лучше ей не становилось, пока демон Максвелла не показал ей одну из жертв маньяка.
— Прости, — повторил Дэн.
— Не надо, — попросила Лана.
От его «прости» внутри все сжималось от боли, хотя бы потому, что это ей стоило попросить прощения за устроенную днём истерику. И не важно, что тогда она еще не помнила всего, что знала сейчас.
— Надо. Мне до сих пор снится, как я из Лабиринта Смерти выхожу к тебе в реанимационную палату… А ещё я готов молиться на Александру Альбертовну, что она не согласилась на эвтаназию.
Он замолчал, и несколько минут они пролежали в тишине, слушая дыхание и сердцебиение друг друга. Потом Лана решилась и, приподнявшись на локте, посмотрела Дэну в глаза:
— Если бы я на тебя злилась и мне требовались бы твои извинения, я бы не оплакивала тебя все это время.
— Это из-за отсутствия огня, — возразил Дэн и пояснил: — К моделям же потом приревновала.
Лана смутилась.
— Что? — усмехнулся он. — Не только к ним? К Миле ещё?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Нет, — призналась она. — К Лидии…
Дэн опрокинул Лану на лопатки и, нависнув сверху, недоуменно посмотрел на нее.
— К Лидии? — переспросил он.
— Ну да… Она единственная, кто у тебя в Википедии есть… Ну я и подумала…
— День нашей первой встречи помнишь? Не совсем первой… Когда ты с моста сиганула, и мне пришлось за тобой нырять… После того, как Лидия заехала мне по лицу своей сумочкой, не дав и слова в свое оправдание сказать, я ее видел всего один раз, и она уже была замужем и к тому же беременна.
