от директора студии регионального вещания о том, что вы передали ему некую ложную информацию, способствующую разжиганию недоверия между народами наших стран.
Идальго выглядел совершенно спокойным. Небрежно перебросив с сидения на спинку кожаный жилет, он жестом указал Толлеру на стул.
— Присаживайтесь. Сейчас подадут напитки. Не ожидал встретить вас в нашей провинции, капитан. Вы как будто были на столичной должности?
Толлер действительно присел, и с удовольствием приняв из рук Ру-Гарсия кружку с золотистым пивом, тут же сделала изрядный глоток. Анджею показалось, что от громкого бульканья в желудке парима, Эшик даже уши прижал.
— Вы не поверите, дон Альбарес, специально послан сюда за вами! Консул полагает, что это недоразумение разрешится, как только вы дадите соответствующие объяснения.
Дон Альбарес задумчиво погладил рукоятку трости, но капитан протянул руку:
— Вы позволите?
Идальго совершенно спокойно отдал трость париму, но капитан этим не удовольствовался.
— Сеньорита должна добровольно передать свой пояс карабинерам.
— Как вы смеете?! — голос Шаннуир зазвенел, как стеклянный бокал, задетый неловким движением ножа.
— Шанни, не следует спорить с капитаном. Он всего лишь выполняет свой долг! — мягко заметил Идальго.
Тут уже Шаннуир покраснела. Она поднялась, с громким щелканьем расстегнула пряжку на поясе и, не глядя, швырнула его через плечо. Естественно, попала в карабинера, которые плотным кольцом окружили столик. Удар пришелся не в человека, а в пангола, поэтому он даже не шелохнулся, зато пояс упал на пол уже в боевой позиции, выставив кольцевое лезвие наружу.
— Что творится?! — запричитал Эшик, с ужасом глядя на лезвие, замершее в двух сантиметрах от него ступни. — Я мог здоровья лишиться! Капитан, вы должны меня оградить!
— Оградим! — пообещал Толлер, все еще удерживая на весу кружку, второй рукой подал знак панголу.
Верзила-пангол наклонился над Эшиком, но прежде, чем он успел защелкнуть наручники на его запястьях, маленький таншайв юркнул под стол и обхватил хвостом горло капитана Толлера.
— Ни с места все или я его удавлю!
Но тут (очень некстати) появилась астрельская Исчезающая птица. И хорошо бы ей было сесть на голову кого-нибудь из паримов, так нет! Она аккуратно спикировала на и без того взволнованного таншайва. Конечно же, Эшик захотел ее сбросить, и, совершенно машинально он сделал это не руками, а хвостом, и для этого на секунду отпустил Толлера. Капитану этой секунды хватило, чтобы опустить кружку не на столешницу, а на голову Эшика. Таншайв обмяк и сполз на пол. На этом схватка в «Астрелии» закончилась.
98
Анджею определенно не везло с паримской жандармерией: он опять не увидел управления. В управление увезли дона Альбареса с Шаннуир, Эшика отправили в городскую больницу, а Долански снова отконвоировали в тюрьму. И не на мобиле, как приличного человека, а между горбами тремпаро, как обычного кочевника! Словом, хотя бы в одном Анджей не ошибся: от капитана Толлера действительно воняло мохнатой шкурой тремпаро, потому что половина отряда паримов прибыла сюда верхом.
Лансадорская тюрьма была менее изысканной, чем столичная. Никаких тебе белых стен, огромных ворот, фигурных решеток на окнах. Просто, грубо, надежно. Полиметаллический рудник Алисия с глубиной главного ствола тысяча двести метров, расположенный рядом с жерлом действующего вулкана, с тремя литейными и одним кузнечным цехом. Сто пятьдесят человек в одну смену только на руднике, из них тридцать пять заключенных. Сто пятнадцать лансадорцев работают пятнадцать дней, а потом сменяются. Тридцать пять заключенных работают месяц, а потом десять дней отдыхают тут же в подземных камерах. Из Алисии не было ни одного успешного побега, только самоубийства и несчастные случаи сокращали срок заключения.
Анджей не знал местной статистики. Он просто почувствовал холодок в груди, когда перед ним распахнулась ржавая клеть, и два пангола, мрачно ухмыляясь, завели туда нового заключенного. Лязгнула дверь, и клеть понеслась вниз, только светильники на стенах замелькали. Сердце подкатило к самому горлу, в ушах почему-то зашумело.
— Это ничего! — сказал Анджей сам себе. — Это всего лишь шахта! Это обычная шахта! Разве я шахт не видел?
На третьем курсе они проходили подземную практику. Реактивный снаряд пробивал вентиляционную штольню за несколько секунд, только спускаться туда невозможно было еще часа три, потому что стены раскалялись и смрад стоял невероятный. Как будто сдохло сразу пять миллионов лягушек! Говорили, что производитель снарядов экономил на топливе и вливал туда вдвое больше органики, чем положено. Зато это реально один из самых дешевых способов проделать в пласте дыру.
Клеть остановилась секунд через тридцать, один из панголов не без усилия отворил решетчатую дверь и первым шагнул в еле освещенный туннель. Анджей едва не вступил в воду, потому что по скальному полу штрека в небольшом углублении струился ручей. В последний момент успел перепрыгнуть.
Шли довольно долго, потом повернули влево и уткнулись в грязно-белую пластиковую дверь. Дверь без затей запиралась на массивный засов, который пангол отодвинул легким движением пальцев. Анджея втолкнули через порог и захлопнули дверь. Глухо стукнул задвигаемый засов, и наступила тишина.
Тусклый свет висящего под потолком фонаря озарял маленькую каморку с неровными, вырубленными в скале стенами. Собственно, стен было только две, а на месте третей зиял черный провал.
Анджей осторожно приблизился к отсутствующей стене. Свет фонаря достигал каменного уступа, за которым явно угадывалась пустота, и рассеивался. Струящийся по полу ручеек перетекал через край уступа, однако звука падающей воды не было. Из провала тянуло свежим воздухом, значит, вентиляция действовала.
Почти у самой двери на полу лежало нечто, отдаленно напоминающее войлочный матрас. Анджей тронул его ладонью, удостоверился в том, что войлок безнадежно сырой, и присел возле него на корточки.
Целую вечность назад он играл в «раскопки» на рейсовом корабле «Калипсо», а прошло всего-то около двух недель. Две недели отделяли его благополучный день до этой шахты. Такое могло произойти только с ним, с неудачником из семьи Долански!
99
Эшик
Надо будет не забыть сказать Идальго, чтобы обратил внимание на финансирование лансадорской больницы! Девочки-медсестры получают непозволительно мало. Так не годится! Они столь заботливы, сколь учтивы. Хотел бы я побывать у них при более благоприятных обстоятельствах!
Само собой, мудрый таншайв выгадал себе относительную свободу. Всех распихали по местам заключения, и только я наслаждался обществом сестер милосердия, валяясь на чистых простынях. Конечно, у дверей моей палаты тоже стоял парим, но кого интересуют двери, когда есть окна? Девочки даже не отняли мои кожаные штаны, поэтому я вышел из больницы вполне себе приличный и местами достойный, как положено королевскому секретарю.
Я хотел повидать Остина. Конечно, я испытываю к
