— Вы ожесточились, — сказал европеец.
— Даже больше, чем вы думаете. Всю жизнь работать на этих ублюдков вместо того, чтобы делать дело для себя. И чего ради? Должность да время от времени присутствие на обедах, где мои мозги идут в меню между креветками и жарким. Для людей вроде этого надутого Дэвида Эббота. Без таких, как я, они ничто.
— Не стоит недооценивать Монаха. Карлос не делает такой ошибки.
— Как он ее может сделать? Он же не знает того, что подлежит оценке. Все, чем Эббот занимается, окутано секретностью, и никто не знает, сколько он там наделал ошибок. А если какие-нибудь из них и выплывают наружу, ругают за это таких, как я.
Европеец перевел взгляд с окна на Джиллета.
— Вы слишком эмоциональны, Альфред, — сказал он холодно. — Вам надо быть осторожнее.
Чиновник улыбнулся:
— Это никогда не мешает делу: я полагаю, об этом свидетельствует то, что я делаю для Карлоса. Я могу сказать, что готовлю себя к некоему столкновению, избегать которого не стану ни за что на свете.
— Откровенное заявление, — признал широкоплечий.
— Как насчет вас? Вы нашли меня?
— Я знал, чего ищу. — Европеец вернулся взглядом к окну.
— Я имею в виду вас. Вашу работу. На Карлоса.
— У меня нет таких сложных мотивировок. Я приехал из страны, где карьера образованного человека зависит от прихоти недоумков, которые как попугаи талдычат марксистские заповеди. Карлос тоже знал, чего ищет.
Джиллет рассмеялся, его пустые глаза почти заблестели.
— Мы не так уж отличаемся друг от друга. Стоит заменить апостолов нашего западного истэблишмента на Маркса, и проявится отчетливая параллель.
— Возможно, — согласился европеец, вновь глядя на часы. — Теперь ждать недолго. Эббот всегда садится на полуночный рейс, в Вашингтоне у него рассчитан каждый час.
— Вы уверены, что он выйдет один?
— Он всегда так поступает и наверняка не захочет показываться вместе с Эллиотом Стивенсом. Уэбб и Стивенс тоже выйдут поодиночке. Для всех посетителей предусмотрен стандартный двадцатиминутный интервал.
— Как вы нашли «Тредстоун»?
— Это было не так уж трудно. Помогли и вы, Альфред: вы были частью «превосходного персонала». — Он засмеялся, не сводя при этом глаз с особняка. — Вы сообщили нам, что Каин из «Медузы», и если подозрения Карлоса верны, то за ним стоит Монах, это мы знали. Карлос велел нам держать Эббота под круглосуточным наблюдением. Что-то пошло не так, как надо. Когда цюрихские выстрелы услышали в Вашингтоне, Эббот проявил неосторожность. И мы проследили его. Требовалось только упорство.
— Это привело вас в Канаду? К человеку из Оттавы?
— Человек из Оттавы раскрыл себя, заинтересовавшись «Тредстоун». Когда мы узнали, кто эта девица, мы взяли под наблюдение министерство финансов, ее отдел. Туда позвонили из Парижа: она просила его навести справки. Мы не знаем зачем, но подозреваем, что Борн может попытаться уничтожить «Тредстоун». Если он переметнулся, это способ выйти из положения и оставить себе деньги. Неважно. Ни с того ни с сего начальник отдела, про которого, кроме канадского правительства, никто ничего не слышал, превратился в проблему первостепенной важности. Провода накалились от разведдонесений. Значит, Карлос был прав, вы были правы, Альфред. Никакого Каина нет. Это выдумка, ловушка.
— С самого начала, — добавил Джиллет, — я вам говорил. Три года фальшивых отчетов, непроверенных источников. Вот что это было.
— С самого начала, — проговорил европеец задумчиво. — Несомненно, это лучшее детище Монаха… но вдруг что-то не случилось, и его детище оказалось перевертышем. Да все перевернулось, все по швам расползается.
— Это подтверждает присутствие здесь Стивенса. Президент потребовал разъяснений.
— Еще бы. В Оттаве подозревают, что начальник отдела в министерстве финансов был убит американской разведкой. — Европеец перевел взгляд с окна на соседа. — Не забывайте, Альфред, мы просто хотим знать, что произошло. Я изложил вам факты, известные нам. Они неоспоримы, и Эббот не сможет их опровергнуть. Но надо представить дело так, будто вы все узнали через свои собственные источники. Вы возмущены. Вы требуете разъяснений: всю разведку водили за нос.
— Так и было! — воскликнул Джиллет. — Водили за нос и использовали. Никто в Вашингтоне ничего не знает про Борна и «Тредстоун». Они всех обошли, это в самом деле возмутительно. Мне не придется притворяться. Заносчивые ублюдки!
— Альфред, — предупредил европеец, — не забывайте, на кого вы работаете. Угроза не может быть основана на эмоциях, только на констатации преднамеренного, грубого профессионального нарушения. Он вас немедленно заподозрит, и вы должны так же быстро рассеять эти подозрения. Обвиняете вы, а не он.
— Буду помнить.
— Хорошо.
В окно ударил свет фар.
— Это такси для Эббота. Я займусь водителем. — Европеец подался вправо и нажал переключатель за подлокотником. — Буду в своей машине через улицу, — сказал он шоферу. — Эббот может появиться в любой момент. Ты знаешь, что делать.
Шофер кивнул. Оба вышли из лимузина одновременно. Водитель обошел капот как бы для того, чтобы проводить богатого хозяина через улицу. Джиллет смотрел через заднее стекло. Мужчины постояли несколько секунд рядом, потом разошлись. Европеец направился к приближающемуся такси, подняв руку с денежной купюрой. Такси надо было отослать: планы заказчика изменились. Шофер кинулся на северную сторону улицы и укрылся под крыльцом через две двери от «Тредстоун-71».
Через полминуты Джиллет перевел взгляд на особняк. Из открывшейся двери вырвался свет. Дэвид Эббот с нетерпеливым видом вышел на крыльцо, осмотрел улицу, взглянул на часы. Он был явно раздосадован. Такси запаздывало, а ему надо было поспеть на самолет, надлежало соблюдать строгий график. Эббот спустился на мостовую и пошел налево, высматривая такси. Через несколько секунд он должен был поравняться с шофером. Вот они уже рядом, недосягаемые для луча камеры.
Захват был быстрым, разговор коротким. В считанные секунды опешивший Дэвид Эббот оказался в лимузине, а шофер отошел в тень.
— Вы! — сказал Монах с гневом и отвращением. — Подумать только.
— Едва ли в вашем положении уместно демонстрировать презрение… не говоря уже о высокомерии.
— Что вы наделали! Как вы посмели? Цюрих. Документы «Медузы». Это ваша работа?
— Документы «Медузы» — да, Цюрих — да. Но вопрос теперь не в том, что я сделал, а в том, что сделали вы. Мы послали своих людей в Цюрих, объяснив им, что надо искать. И нашли. Его зовут Борн, не правда ли? Это человек, которого вы называете Каином. Человек, которого вы придумали.
Эббот не потерял хладнокровия:
— Как вы нашли этот дом?
— Упорство. За вами следили.
— Вы за мной следили? Вы хотя бы подумали, что делаете?
— Я старался восстановить истинное положение вещей, которые вы исказили и извратили, скрывая правду от всех нас. Подумали ли вы, что делаете?
— О Господи, идиот несчастный! — Эббот глубоко вздохнул. — Зачем вы это сделали? Почему сами не пришли ко мне?
— Потому что от этого не было бы проку. Вы манипулировали всем разведывательным персоналом. Миллионы долларов, тысячи человеко-часов, посольства и станции распространяли байки про убийцу, которого никогда не существовало на свете. О, я вспоминаю ваши слова: какой вызов Карлосу! Какая это была для него неминуемая ловушка! Только все мы тоже были для вас пешками, и как ответственный член Совета национальной безопасности я глубоко возмущен. Вы все такие. Кто выбирал вас небожителем, который может нарушать правила — нет, не просто правила, законы — и выставлять нас дураками?
— Другого способа не было, — устало сказал старик. — Сколько человек знает? Скажите мне правду.
— Я не дал этому хода. Мой вам подарок.
— Этого может быть недостаточно. О Господи!
— Это может быть не навсегда, — многозначительно сказал бюрократ. — Я хочу знать, что произошло.
— А что произошло?
— Эта ваша грандиозная операция, похоже, по швам трещит.
— Почему вы так решили?
— Это совершенно очевидно. Вы потеряли Борна, вы не можете его отыскать. Ваш Каин пропал вместе с состоянием, переведенным для него в цюрихский банк.
Чуть помолчав, Эббот спросил:
— Погодите. Что вас натолкнуло на эту догадку?
— Вы, — быстро ответил Джиллет, при всей своей осторожности клюнувший на вопрос. — Должен признать, я был восхищен вашим самообладанием, когда этот осел из Пентагона с таким знанием дела разглагольствовал об операции «Медуза»… сидя напротив человека, который ее осуществил.
— Сказки. — Голос старика окреп. — Из этого вы бы не смогли ничего почерпнуть.
— Скажем так: было довольно странно, что вы не проронили ни слова. Кто из сидевших за столом знал про «Медузу» больше вашего? Но вы не произнесли ни звука, и это заставило меня задуматься. Я стал настойчиво возражать против чрезмерного внимания к этому убийце, Каину. И вы, Дэвид, не выдержали. Вам надо было привести убедительный довод, чтобы иметь возможность продолжать поиски Каина. Вы подсунули Карлоса.
