— Дорогой, что с тобой?
— Что?
— Ты смотришь на меня и не дышишь. Тебе нехорошо?
— Прости, — сказал он, отводя глаза. — Я обдумываю возможные шаги. На месте будет яснее, что делать.
Они подъехали к гостинице. Справа была огороженная автостоянка. Несколько поздних посетителей ресторана вышли из решетчатых дверей. Борн наклонился к шоферу.
— Высадите нас на стоянке, если не возражаете.
— Как будет угодно, мсье, — сказал водитель, кивнув, а потом пожав плечами, как бы говоря тем самым, что пассажиры его — пара на редкость осторожная.
Дождь вновь сменился пеленой мороси. Такси отъехало. Пока оно не исчезло из вида, Борн и Мари стояли в тени листвы рядом с гостиницей. Джейсон поставил чемоданы на мокрую землю и сказал ей:
— Подожди здесь.
— Куда ты идешь?
— Вызвать по телефону такси.
На втором такси они доехали до района Монруж. Этот водитель не нашел ничего примечательного в паре со строгим выражением лиц, которая явно приехала из провинции и, вероятно, ищет себе кров подешевле. Когда он подберет где-нибудь газету, в которой увидит фотографию франко-канадки, замешанной в убийстве и краже в Цюрихе, то мысль о женщине, сидящей теперь на заднем сиденье его машины, не придет ему в голову.
«Постоялый двор на углу» своему названию не соответствовал. Это не был затейливый деревенский трактир, расположившийся в уединенном сельском уголке. Напротив, большая плоская трехэтажная постройка в двух шагах от автострады. Если она что и напоминала, то мотели, которые захламили пригороды по всему свету, где коммерческий интерес — гарантия анонимности. Нетрудно представить себе, сколько свиданий устраивалось здесь под вымышленными именами.
Борн и Мари тоже зарегистрировались под вымышленными именами и получили пластиковую комнату, в которой любой предмет дороже двадцати франков был привинчен к пластиковому полу или намертво прибит к глянцевым пластиковым поверхностям. Было, правда, одно достоинство: холодильная установка в конце коридора. Они поняли, что она есть, потому что слышали, как она работает. Даже при закрытой двери.
— Ну ладно. Так кто же посылает нам сигнал? — спросил Борн, вертя в руках стакан с виски.
— Если бы я знала, то искала бы с ними встречи, — сказала она, сидя за небольшим столиком, положив ногу на ногу и внимательно за ним наблюдая. — Это может быть связано с тем, почему ты собирался от меня убежать.
— Если так, то это ловушка.
— Это не ловушка. Такой человек, как Вальтер Апфель, не сделает того, что сделал, чтобы помочь устроить кому-то ловушку.
— Я бы не стал утверждать это с такой уверенностью. — Борн подошел к единственному в комнате креслу из пластика и сел. — Кёниг же сделал, указал на меня прямо в приемной.
— Он был купленный солдат, а тот — офицер. Кёниг действовал в одиночку. Апфель так не мог.
— Что ты имеешь в виду?
— Заявление Апфеля должно было получить одобрение его начальства. Оно было сделано от имени банка.
— Если ты так в этом уверена, позвони в Цюрих.
— Этого они не хотят. Либо у них нет ответа, либо они не могут его передать. Последние слова Апфеля: они воздерживаются от комментариев. Это тоже не просто так. Нам надо искать связи с кем-то другим.
Борн выпил. Ему нужно было выпить, потому что подходил миг, когда придется начать рассказ об убийце по имени Каин.
— Тогда к чему же мы возвращаемся? Мы возвращаемся к ловушке.
— Ты думаешь, тебе известно, кто это, так ведь? — Мари взяла со стола сигареты. — Ты поэтому собирался бежать?
— На оба вопроса отвечу: да. — Миг настал. Сигнал был послан Карлосом. Я Каин, и ты должна меня оставить. Я должен тебя потерять. Но сначала — Цюрих, и тебе нужно понять. — Статью подстроили, чтобы найти меня.
— С этим не буду спорить, — перебила она, удивив его. — У меня было время подумать. Они знают, что улики фальшивые, до нелепости, откровенно фальшивые. Цюрихская полиция просто ожидает, что теперь я свяжусь с канадским посольством. — Мари замолчала, так и не закурив сигарету. — Господи, Джейсон, вот чего они от нас хотят.
— Кто от нас этого хочет?
— Тот, кто посылает нам сигнал. Они знают, что у меня нет иного выбора, как позвонить в посольство и получить защиту канадского правительства. Я об этом не подумала потому, что уже звонила в посольство и разговаривала там с этим, как его, — с Денни Корбелье, и он совершенно ничего не мог мне сказать. Он только сделал то, о чем я его попросила, и все. Но это было вчера, не сегодня.
Мари посмотрела на телефон, стоявший на ночном столике. Борн вскочил и перехватил ее руку.
— Не надо, — сказал он твердо.
— Почему?
— Потому, что ты ошибаешься.
— Я права, Джейсон! Позволь мне это доказать.
— Думаю, тебе лучше послушать, что я скажу.
— Нет! — закричала она так, что он вздрогнул. — Не хочу. Не теперь.
— Час тому назад в Париже ты только этого и хотела. Так слушай!
— Нет! Час тому назад я умирала. Ты решил бежать. Без меня. И я знаю теперь, что так будет постоянно, пока ты не покончишь с этим раз и навсегда. Ты слышишь какие-то слова, видишь какие-то картины, в памяти всплывают какие-то эпизоды, которых ты не понимаешь, но из-за них себя казнишь. И всегда будешь казнить, пока кто-нибудь тебе не докажет: кем бы ты ни был прежде… есть другие, кто тебя использует, кто тобой пожертвует. Но есть и еще кто-то, кто хочет помочь тебе, помочь нам. Это сигнал! Я знаю, что я права. Я хочу тебе это доказать. Позволь мне сделать это!
Борн молча держал ее руку, смотрел ей в лицо, в это милое лицо, исполненное боли и тщетной надежды, в умоляющие глаза. Его терзала чудовищная боль. Может, так будет лучше, она узнает сама, и страх заставит ее выслушать его и понять. Впереди у них ничего не осталось. Я Каин…
— Хорошо, можешь позвонить, но сделай это по-моему. — Он отпустил ее руку, подошел к телефону и набрал номер гостиничной регистратуры. — Это из номера 341. Я только что разговаривал с друзьями из Парижа, они выезжают сюда, чтобы побыть с нами некоторое время. У вас найдется для них комната поблизости от нашей? Отлично. Их зовут Бригс, американская пара. Я спущусь вниз и заплачу авансом, а вы можете отдать мне ключ. Великолепно. Спасибо.
— Что ты делаешь?
— Хочу кое-что тебе доказать. Дай мне платье, самое длинное, какое у тебя есть.
— Что?
— Если хочешь позвонить, делай то, что я говорю.
— Ты рехнулся.
— Я с этим уже согласился, — сказал он, вынимая из чемодана брюки и рубашку. — Платье, пожалуйста.
Через пятнадцать минут комната мистера и миссис Бригс чуть дальше по коридору от комнаты 341 была готова. Одежда пристроена, зажжено несколько светильников, из остальных вывернуты лампы.
Джейсон вернулся к себе, Мари стояла у телефона.
— Мы готовы.
— Что ты сделал?
— То, что собирался, что должен был сделать. Теперь можешь звонить.
— Уже поздно. Если его нет?
— Думаю, что есть. Нет, так они дадут тебе его домашний телефон. Его имя значилось среди тех, кто звонил в Оттаву Питеру, во всяком случае, должно было значиться.
— Наверное.
— Тогда его найдут. Ты запомнила, что надо сказать?
— Да, но это неважно. Я знаю, что я права.
— Посмотрим. Только скажи все так, как я тебе велел. Я буду сидеть рядом и слушать. Давай.
Она сняла трубку и набрала номер. В считанные секунды ее соединили с коммутатором посольства, у аппарата был Денни Корбелье. Часы показывали четверть второго ночи.
— Господь всемогущий, где вы?
— Значит, вы ждали, что я позвоню?
— Я чертовски на это надеялся! Тут все на ушах стоят. Я жду с пяти часов вечера.
— И Элан тоже ждал. В Оттаве.
— Какой Элан? О чем вы говорите? Где вы находитесь?
— Сначала я хотела бы узнать, что вы хотите мне сказать.
— Вам сказать?
— Вам надо что-то мне передать, Денни. Что именно?
— Что именно? Что передать?
Мари побледнела:
— Я никого не убивала в Цюрихе. Я не…
— Тогда, — перебил ее атташе, — ради Бога, направляйтесь сюда к нам. Мы обеспечим вам защиту. Никто здесь вас не тронет!
— Денни, послушайте! Вы ждали моего звонка, так ведь?
— Да, конечно.
— Кто-то вам велел ждать, верно?
Пауза. Когда Корбелье заговорил, голос его звучал приглушенно:
— Да, велел. Велели.
— Что они вам сказали?
— Что вам требуется наша помощь. Срочно.
Мари вновь обрела дыхание:
— И они готовы нам помочь?
— «Нам», — повторил Денни, — вы хотите сказать, что он с вами?
Борн сидел рядом, склонившись к трубке, так, чтобы слышать, что говорит Корбелье. Он кивнул.
— Да, — ответила она, — мы вдвоем, но он теперь вышел. Это все ложь, они вам это сказали?
