И вдруг оцепенение спало, все завертелось в бешеном темпе. Сильный удар сотряс машину. Перед глазами мелькнули затылки милиционеров, тут же все заскрежетало и смешалось, а потом Мария открыла дверцу и вывалилась из машины.
Ощущения были странные. Тела она почти не чувствовала. Ноги и руки онемели – словно бы отлежала их. Мозг тоже работал странно. Она была способна мыслить логически, но для этого нужно было прилагать максимум усилий. Мысли растекались в разные стороны, и ее то и дело охватывала дрема. Приходилось трясти головой и заставлять себя сконцентрироваться.
На улице все еще моросил дождь.
Мария ощущала, как ее руки начали нервно дрожать. Тело готово было предать ее – она чувствовала, что близка к обмороку, к потере сознания. Нет, не здесь! Не здесь, Господи, пожалуйста, не здесь!
Стараясь согреть руки, Варламова сунула их в карманы, и вдруг пальцы ее правой руки нашарили пластиковый корпус мобильного телефона. Мария почти не удивилась, обнаружив его на месте. Не удивилась, потому что у нее уже не было сил на удивление.
Трясущейся рукой достала из кармана телефон, нашла в справочнике номер Самарина и нажала на кнопку связи.
5
Майор ответил почти тотчас же.
– Да, Мария Степановна. Я вас слушаю.
– В ГЗ… – Мария напряглась. – У них… – Она хотела сказать «организация», но не справилась со столь сложным словом и выдохнула: – Секта.
– Секта? Я не… – Самарин осекся и резко спросил: – Почему у вас такой странный голос?
– Они меня… – Язык распух и отказывался подчиняться. Кроме того, что-то случилось с гортанью, говорить было не только сложно, но и больно. – Наркотики… – только и сумела сказать она.
– Вам сделали укол? – сухо уточнил Самарин.
– Да, много.
– Черт… Имя! Назовите хоть одно имя!
– Виктор… Бронни… ков. – Сознание Марии то и дело туманилось, и мысли уплывали, ей приходилось прилагать максимум усилий, чтобы договаривать окончания слов и не забыть, о чем идет речь. – Стас… Грау…
– Стас Малевич и Эдуард Граубергер? Студенты из вашей группы?
– Да.
– Ясно. Где вы сейчас?
– Я… – Мария огляделась. – Площадь… памятник… Мичуринский… – Мозг лихорадочно искал ориентиры и укладывал их в короткие фразы.
– Мичуринский проспект?
– Да.
– Памятник Ганди?
– Да, – снова выдохнула она.
– Ждите меня у памятника. Подъеду и заберу вас через двадцать минут.
– Да… я…
– Ждите у памятника и никуда – слышите? – никуда не уходите!
– Да.
В трубке послышались короткие гудки.
Памятник… до него далеко… Идти, опираясь на алюминиевый костыль, тяжело и непривычно. А может, она не идет? Может быть, просто вяло перебирает ногами, стоя на месте?
Трезвой частью сознания Мария вдруг подумала о том, что со стороны, вероятно, выглядит полной идиоткой. Хромая, пошатывающаяся походка… Блуждающая улыбка на губах… Слюна… Боже, вот от чего так холодно подбородку – у нее с губ стекает слюна. Как стыдно!
Варламова с трудом подняла руку и вытерла ладонью губы.
Памятник ближе… Еще немного… Наркотик слегка заглушил боль в ноге, но полностью она не исчезла. Каждый шаг стоил Марии неимоверных усилий.
А за спиной уже началась суета. Кричали какие-то люди, выли сирены подъезжающих машин. Странно, но на хромую, одинокую фигурку, медленно, но неуклонно приближающуюся к памятнику Ганди, никто не обращал внимания.
И вот она наконец у памятника. Мария привалилась спиной к постаменту и позволила наркотику вновь проделать его коронный номер – вырвать ее из реальности.
– Мария Степановна!
Кто-то трясет за плечо… Она не вздрогнула, не испугалась. Просто открыла глаза.
– Идемте к машине!
Самарин взял ее под руку. Она снова начала тяжело переступать ватными ногами и морщась от боли в поврежденном колене. И вот Мария уже сидит в атомобиле. Это стало понятно по тому, что дождь внезапно кончился, и ноге стало намного легче.
Лицо Самарина склонилось, нависло над ней.
– Вы можете говорить? – спросил он сухим, резким голосом.
– Да, – прошептала Мария.
Сознание медленно включалось.
– Да, – повторила Мария уже чуть тверже, – я… могу говорить.
Боль в гортани исчезла. Онемение тоже постепенно проходило. Как ни странно, «ломка», выворачивающая наркоманов наизнанку и заставляющая их кричать от боли, все не начиналась. Может быть, юные гении сумели создать наркотик, не вызывающий привыкания? Возможно. Почему бы и нет.
Мария нашла в себе силы усмехнуться. Впрочем, усмешка получилась вялой и почти безжизненной.
– Мы едем в ГЗ, – сказал майор Самарин и тронул машину с места.
6
Полчаса спустя они стояли на темной аллее, недалеко от ГЗ. Поднявшийся ветер взъерошил редкие волосы Самарина.
– Где ваша кепка? – спросила Мария.
– Забыл в машине. Как вы себя чувствуете?
Мария вымученно улыбнулась.
– Уже лучше.
– Честно?
– Да. Думаю, я в норме. Хотя… я ведь не знаю, что они мне вкололи и как это средство действует.
Майор вздохнул.
– Хорошо. Будем надеяться на лучшее. Потому что нам сейчас предстоит…
Он нагнулся, подцепил пальцами железную крышку люка, поднатужился и оттащил ее в сторону. Мария посмотрела на черную дыру и поежилась.
– Что это за люк?
Самарин вытер рукавом лоб и ответил:
– Он приведет нас в теплотрассу. Оттуда мы попадем во второй ярус подвала.
Мария посмотрела на него с сомнением.
– Откуда вы знаете?
– Так ведь район-то мой, – сказал майор таким голосом, будто все объяснил. – Идите сюда, я помогу вам спуститься.
Спуск оказался не очень сложен, хотя и занял несколько минут. Наверное, Марии помог наркотик – облегчил движение!
– Здесь подсветки нет, но дальше будет, – сообщил Самарин. Следователь достал из кармана фонарик и включил его. – Идите за мной. Только не наступайте на провода, если их увидите. Они могут оказаться под напряжением.
Медленно двинулись вперед по длинному, темному коридору, по бокам которого убегали вдаль трубы теплотрассы. Луч фонарика выхватывал из темноты мусор – бутылки, окурки. Стены были исписаны мелом и краской из аэрозольных баллончиков.
«Привет биологическому факультету!» – прочла Мария.
– Всюду жизнь, – тихо обронил Самарин.
Мария не видела его лица, но знала, что он усмехнулся. Надпись на стене и ухмылка майора слегка ее приободрили.
Они продолжали двигаться вдоль труб теплотрассы.
– Мы уже под ГЗ, – сообщил через несколько минут Самарин.
Мария уловила запах гари и еще чего-то – сладковатого и тошнотворного.
– Чем тут пахнет?
– Понятия не имею, – отозвался Самарин. – Похоже, кто-то устраивал здесь пикник.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
