«Водник,» — сделал я вывод.
От облака раздался кричащий голос брата.
— Что ты делаешь? — дернул я Ярину за руку.
Она подняла на меня глаза.
— Огневик. ОНО питалось огнём. Я тушу его.
До меня стал доходить смысл слов сестры. Если паразит питался магией огня, то вода выступает антиподом. Я положил на руку Ярины свою и пустил свой поток энергии.
Крик брата сразу прекратился и облако, приобретая светлые оттенки, стало возвращаться в тело. Неожиданно я осознал себя снова в своём теле. Я опустил взгляд вниз. Мою руку сжимала Ярина, и я чувствовал, как её энергия передавалась мне. Наши взгляды встретились, и я поднял её на руки.
Я увидел, как к нам шёл Талий. Он стал протягивать ко мне руки. Наверно он наконец-то услышал крики графа, и решил действовать.
— Не лезь, — крикнул я. И тут же вокруг меня и Ярины образовался купол. Я с удивлением смотрел на него, потому что в этот раз он отливал голубым светом. Купол расширился, отделяя нас и Тимофея от остальных.
«Энергия Ярины,» — пришёл к выводу я. Я вновь посмотрел зрением на место где засел «спрут» и увидел, как он уменьшался. Отростки растворялись, и аура в том месте сразу приобретала зелёный оттенок.
С последним отростком распался и центр спрута. Наше лечение закончилось. И аура брата возвращала здоровый оттенок. Почувствовав, что Ярина без сил я положил её на кровать рядом с Тимофеем. И когда я это сделал, купол над нами пропал. Сил у меня почти не было. Но я не упал без сознания, как сестра.
Я видел, как брат открыл глаза, и улыбнулся мне.
— Спасибо. — сказал он. Тимофей попытался рукой достать до моего лица, но сил у него не хватило.
Я посмотрел на Корфа.
— Мы убрали спрута, почему ему не легче?
Целитель, не говоря ни слова подхватил меня на руки. Он словно знал, что мои ноги вот-вот подогнуться и понял это быстрее меня.
Корф положил меня рядом с Яриной. Потом взял медальон, который лежал на Тимофее, и положил на меня. С ярко зеленого света, камень стал тёмно-оранжевым. Потом он положил камень на сестру, ожидая увидеть нечто подобное, но камень вновь приобрёл зелёный оттенок.
— Убить себя решил? — сердитым тоном, спросил он.
Я ничего не ответил. Лишь показал взглядом на счастливых родителей и ЖИВОГО брата.
Тимофей, которого ещё минуту назад считали умирающим, больше таким не был. Талий и Эмери подхватили его на руки. И снова расплакались. Только это уже были слёзы радости.
— Немедленно положите Тимофея назад. — И под непонимающие взгляды Талия и Эмери целитель стал им объяснять. — Он два года не шевелился. Вашему сыну потребуется долгий курс восстановления. Не гробьте усилия, которые приложил ваш СТАРШИЙ сын, вытаскивая Тимофея с того света. — И он показал на меня взглядом.
Талий и Эмери положили брата. Потом подошли ко мне. Они шептали слова благодарности, но нервное потрясение их сильно выбило из колеи. И хоть это было счастливое потрясение. Но таких в последнее время было для них слишком много. Их лица были осунувшимися и уставшими.
Постепенно комната опустела. В ней остались только родители и Корф, который проверял состояние Тимофея. Эмери стала гладить меня по волосам. Я обвёл родителей взглядом и меня посетила мысль, что, возможно, они и смогут пережить боль, которая произошла с Тимофеем. Ведь теперь он поправится. Проблема была во мне! Это Я не смогу простить их!
Я снова посмотрел на Эмери.
— Учитель, чем болеет мама? — спросил я.
Корф повернулся, и наверно хотел пошутить, но выбрал не нужное время.
— Скорее это мне впору называть тебя учителем! — но не увидев реакции на свои слова, продолжил: — Лечение, которое ты провёл, за гранью моего понимания. Ярар, я не обладаю тем зрением, что у тебя. Могу лишь сказать, что у вашей матери был выкидыш. Это сильно сказалось на её здоровье. — И серьёзным голосом спросил, заставив напрячься родителей. — Надеюсь у неё нет того «спрута», который был у твоего брата?
— Нет, такого, слава Стихии, нет. Вы правы, больше всего опасность вызывает аура в районе живота и ниже. — И поясняя сказанное, дополнил: — Она красная с коричневыми вкраплениями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Нашу беседу прервал недовольный голос Эмери.
— Барон Корф, Ярар, прекратите говорить так, будто меня здесь нет! — Думаю, ей не понравилась та манера речи, в которой мы обсуждали её состояние.
— Вы молчите. А мне интересно поговорить хоть с кем-то. — сказал я, отворачивая от них голову.
— Но мы же здесь! — с удивлением произнесла Эмери.
— Вы не видели меня почти два года, а я вернулся вчера днём. И после нашего разговора в каюте, мы больше не общались. Сегодня у меня нет желания с вами разговаривать.
Эмери убрала руку, которой гладила меня по голове, и на её глазах снова появились слёзы.
На выручку мне пришёл Корф.
— Талий, Эмери, я погружу ваших детей в сон. Им нужно восполнить силы, а сон — это самый верный способ.
Они кивнули, соглашаясь с доводами целителя. И когда Корф положил на меня свою ладонь, я краем сознания услышал слова матери.
— Я тебя люблю, Ярар.
Ответить ей я ничего не успел.
***
Прошло полгода.
С того дня мне приходилось почти каждый день заниматься лечением брата. Жизненные процессы в его организме находились словно в спячке. И мне приходилось каждый день их будить. Состояние Эмери я смог привести в норму за несколько дней. И даже, пока она спала, слегка её омолодил. Но об этом никто не догадывался. После лечения брата, я сообщил всем, что моя способность к омолаживанию пропала. Родители ни разу не видели, как действует моя способность, и отнеслись к этому спокойно. Правду знали только граф и Зес. Они были посвящены во все мои планы.
К сожалению, взаимоотношения с родителями не стали более теплыми, и в этом была не только моя вина. Они хотели подмять меня под себя. Именно в таком ключе я истолковывал их поступки и слова. Они считали, что мне нужно их одобрение, чтобы выехать в город, чтобы пойти заниматься с Зесом и даже на покупку новых рабов. И, кроме их нравоучений, я мало чего слышал.
Доставалось, конечно, и моим друзьям, которым разрешили остаться в замке, но при каждом удобном случае Талий или Михаил пытались уколоть их тем, что те влияют на меня не лучшим образом. Возможно родители вообще бы их выдворили, но тогда бы это привело к тому, что я совсем прекратил бы общение с ними. И я дал это ясно понять.
В первый месяц Талий и Ля Фисто сильно разругались и дошло до того, что граф стал собирать вещи, возвращаясь на корабль. Когда эта информация дошла до меня, я приказал слугам сделать тоже самое.
— Ты ещё ребенок, чтобы тебе кто-то мог позволить так себя вести! — с порога я услышал крик матери.
— Ты думаешь, они смогут защитить тебя лучше, чем мы? — подключился к разборкам Талий.
Я повернулся к отцу, и не моргая ответил ему.
— А ты разве справился?
Он дёрнулся словно получил пощёчину. Мать прикрыла рот рукой, не ожидая таких резких и обидных слов. Отец, не сказав ни слова покинул мою спальню, а мать лишь покачала головой и последовала за ним.
В тот день они мне уступили, и сами попросили графа, чтобы тот остался. Они разговаривали в кабинете Талия больше трёх часов. И отношения в замке к моим друзьям изменилось.
Что касается Корфа, то он так и остался фанатиком своего дела. Не обладая зрением, он умел хорошо анализировать. Нашими «подопытными» стали все слуги и солдаты в замке. Во время сеансов лечения, я рассказывал, что вижу у пациента, а Корф, помимо моих слов, записывал результаты тщательного осмотра, который он проводил сам.
Используя методики боевых магов, Корф научился с помощью контроля направлять поток энергии на больной орган или рану. Теперь ему уже не нужно было расходовать большую часть энергии.
Однажды я посетил школу магии, открытую моими родителями. К сожалению, им пришлось закрыть школу для благородных детей. Результаты экзаменов были просто ужасными. Им дали второй шанс и оставили детей на второй год, но те словно не слышали угроз об отчислении, уповая на свой благородный статус. Тогда аристократы наводнили замок Тьер, и в один из летних дней, Талий лично приехал в школу, и удостоверившись, что там ничего и никого не осталось, спалил здание.
