— Нам нужно уйти с террасы и разойтись в разные стороны, — сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь. — Лучше по парам.
— В центре сада есть беседка, — сказал Микаэль. — Там мы можем уединиться и прийти к единому решению. Остальные могут подождать в пределах видимости и за пределами слышимости в целях безопасности. Так приемлемо?
— Думаю, это ни для кого не приемлемо, — ответила я. — Но прямо сейчас я готова довольствоваться тем, чтобы просто убраться с этой террасы.
При благоприятных обстоятельствах беседка идеально подходила для тихих бесед или для двух любовников, тайком урвавших немного времени друг для друга. К несчастью, ни один из этих вариантов не соответствовал ситуации. Гарадин, Пиарас и два хранителя ждали около маленького розария примерно в десяти шагах от нас. Охранники Чигару были на таком же расстоянии, только с другой стороны.
Шурша одеждой из полупрозрачной газовой ткани, примари присела на одну из каменных скамеек. Принц Чигару встал сзади, справа от нее. Он не спускал с меня своих черных глаз. Я предпочла остаться стоять, чтобы наши взгляды были на одном уровне. В любом случае, так я себя чувствовала более защищенной.
— Вам не следовало приходить сегодня, моя примари, — обратился принц к крошечной леди-гоблину. — Вам находиться здесь небезопасно.
— А тебе безопасно? — парировала она, хотя не без учтивости. — За меня беспокоиться не надо. — Она с любовью похлопала руку принца, лежащую на ее плече. — Госпожа Бенарес согласилась нам помочь?
— Мы как раз подходили к этому вопросу, — ответил принц.
— Может быть, я могла бы помочь.
Подходили к чему? Могла бы помочь? Все это казалось мне странным. Принц говорил таким тоном, как будто только что получил удовольствие от танца, а что касается меня, было такое ощущение, будто мне задавала вопросы чья-то бабушка.
Я выпрямилась, хотя это платье и так не оставляло мне выбора.
— У вас странный способ просить помощи, ваше высочество. — Я повернулась к примари. — Позапрошлой ночью он приказал похитить кое-кого из моих друзей и использовать его в качестве приманки, чтобы поймать меня. Мне же было сказано, что его убьют, если я откажусь сотрудничать. Потом нас связали и против нашей воли доставили в Руины, где ваш дорогой принц угрожал моему другу пыткой, пока я не соглашусь помочь ему отыскать Сагред.
— Подвергались ли вы или ваш друг чрезмерной жестокости или насилию? — спокойно спросил Чигару.
Моему возмущению не было предела! Я услышала, как за моей спиной чуть не задохнулся Пиарас.
— Чрезмерная жестокость? — Мой голос подпрыгнул на пару октав. Я не могла сдержаться. — В отличие от оправданной?
Принц покачал головой.
— Просто необходимость.
— Цель оправдывает средства?
Он почти улыбался.
— Именно. Вы совершенно верно все поняли.
— Нет. Я не согласна!
— Райни, — предостерегающе произнес Микаэль.
Я бросила на него взгляд, потом глубоко вдохнула и выдохнула. Я еще не закончила свою мысль. Но продолжила уже спокойнее:
— Затем… сегодня вечером Его Самое Безмятежное Высочество приставляет мне к боку кинжал и говорит, что, если я ему не помогу, он меня убьет. Может быть, гоблинами угрозы такого характера не воспринимаются всерьез, но эльфы понимают такого рода слова буквально. И я в том числе.
Взгляд, которым примари наградила принца, был таким же, каким Тарсилия посмотрела на Пиараса, когда застала его таскающим булочки перед ужином. Потом миниатюрная леди-гоблин покачала головой и издала какие-то шипяще-свистящие звуки.
— Он изображал злодея в интересах наших людей. — Она попыталась объяснить мне ситуацию. — Его методы могут показаться несколько сомнительными, но его сердце находится там, где нужно.
Я была поражена: оно у него есть?
— Самое время принести извинения, дорогой, — обратилась примари Нуру к принцу.
Теперь настала его очередь быть шокированным. Нужно признать, делал он это хорошо. У него, должно быть, было много практики.
Он надменно выпрямился.
— За то, что я выполнял свой долг, как принц своего народа? За то, что на меня напали?! — Он бросил на Пиараса уничтожающий взгляд.
Пиарас в ответ глухо зарычал, но Гарадин и два хранителя удержали его, помешав присоединиться к нам.
— За то, что не принял во внимание эмоциональность и чувствительность своих гостей, — услужливо подсказала ему примари Нуру.
Принц Чигару подумал немного. Невзирая на то, как он нас воспринимал — гостями или пленниками. — было ясно, что приносить извинения он не привык. А если и приходилось это делать, то опыта у него явно было маловато. Он посмотрел на меня и принялся кряхтеть, прочищая горло. Потом замолчал и снова подумал. Знала, что ему было нелегко, но, в отличие от примари, мне не хотелось ему помогать. Я была готова ждать столько, сколько понадобится. Я с трудом сдерживала желание скрестить руки и начать постукивать ногой.
Принц снова прочистил горло. На этот раз ему удалось произнести нужные слова.
Когда он начал, это было похоже на извинение. Фразы были правильные и казались почти искренними, но каким-то образом формулировка постепенно менялась. В конце, я думаю, он не считал себя ни в чем виноватым.
— Это он так извинился? — шепотом спросила я Микаэля.
— Может быть, это самое лучшее, что ему удалось сделать. — Я услышала в его голосе смех.
— Мне следует принять?
— Если извинения будут приняты, то это может ускорить дальнейшие переговоры.
Мне тоже надо было поразмышлять, только я справилась с этим гораздо быстрее принца.
— Вы обещаете впредь не пытаться убить или пытать меня или моих друзей? — Я замолчала и снова подумала, после чего продолжила: — Или приказывать кому-либо убить или пытать нас, или выдавать нас любому, кто захочет убить или пытать нас? — Я гордилась последними дополнениями. Думаю, мне удалось понять, как мыслит Мал’Салин.
Ко мне наклонился Микаэль.
— Ты не думаешь, что ведешь себя чрезвычайно легкомысленно?
Мне даже не понадобилось смотреть на Чигару Мал’Салина, чтобы понять это.
— Нет.
К чести принца, он ответил почти мгновенно:
— За исключением предательства со стороны вас или ваших друзей… или еще одного нападения на мою персону, — произнес он, бросив многозначительный взгляд в сторону Пиараса. — Да, даю свое слово.
— Нам следует пожать друг другу руки, не так ли? — уныло поинтересовалась я у Микаэля.
— Это приемлемый способ скрепить договор.
Мне надо было сделать только один шаг, чтобы оказаться в центре беседки. Принцу — два. Незначительная деталь, но я заметила. Потому протянула руку. Он ответил рукопожатием. Я почти удивилась, когда он отпустил пальцы.
— Итак, мы договорились не убивать друг друга, — произнесла я. — Теперь что?
Принц ответил:
— Мы нашли Сагред раньше моего брата и Сарада Нукпаны.
Я моргнула.
— Мы?
Принц сощурился.
— Мы!
— И когда мы…
— Вот в чем мы теперь должны достичь договоренности.
— Есть шансы, что вы с вашими людьми вернетесь в Руины и оставите нас заботиться о себе?
Взгляд принца был тверд.
— Ни в коем случае.
Я пожала плечами.
— Я должна попробовать.
Тут вступил Микаэль:
— Моя обязанность, как паладина хранителей Конклава, всем ясна — вернуть Сагред под охрану, чтобы предотвратить его использование. Кем бы то ни было, — весомо закончил он.
Я не стала вступать с ним в спор.
— Госпожа Бенарес может использовать его самым эффектным способом. — Тон принца перестал быть просто обвиняющим. Я поняла, к чему он клонит.
— Против моей воли, — ответила я. — Меньше всего я хочу иметь какую-либо связь с тем, что известно под именем Ловца Душ. Сарад Нукпана захватил нашу дорогую подругу в заложники. Он хочет амулет и Сагред в обмен на ее освобождение.
Принц разозлился:
— И вы собираетесь все это ему отдать?
— Конечно, нет, — ответила я. — И я не верю ни на секунду, что он на самом деле собирается держать слово. Я здесь сегодня для того, чтобы помочь паладину Илиесору получить Сагред обратно.
А’Захра Нуру буквально не сводила с меня глаз. Теперь ее взгляд был сфокусирован на том месте, где был спрятан за вырезом амулет. В ее взгляде я заметила мягкое удивление, смешанное с облегчением. В ответ на ее внимание амулет задрожал. Я ожидала неминуемого требования.
— У вас есть родственная связь с создателем? — вежливо спросила она.
Это совсем не тот вопрос, который напрашивался. Предложения гоблинов, связанные с амулетом, обычно начинались словом «дай» и заканчивались словами «сейчас же». Теперь я вынуждена признать позитивное изменение.
Микаэль ответил раньше, чем я смогла хоть что-нибудь сказать:
