Не надо обладать слишком большим умом, чтобы понять, куда мы пришли и что все это значит.
Принц Чигару обошел Ристона и приблизился к находке.
— Раньше его здесь не было, — уверенно произнес он.
— Когда раньше? — спросил Микаэль.
— Три года назад, — ответил гоблин.
Микаэль и я обменялись взглядами. Куча времени для некоего хранителя Сагреда, чтобы произвести небольшой ремонт.
Извиваясь и корчась от боли, мне удалось снять амулет. Принц Чигару мгновенно метнул взгляд в мою сторону, его поджарое тело было напряжено, как туго стянутая пружина.
Я остановила его одним словом:
— Стоять!
— Подожди, — сказал Микаэль. — Защита есть?
Я опустила плечи.
— Ты на самом деле думаешь, что все идет более-менее хорошо? — Я устала, и в моем вопросе тоже прозвучала усталость.
Он стиснул челюсти.
— Может, и нет.
Я встала на колени и опустила амулет в отверстие. Он вошел со скрипом — внутри накопилась соль, часть которой просыпалась на пол. Вот и все. Ничего не произошло. Это не означало, что ничего не изменилось. Изменилось, и вовсе не так, как я себе представляла. Я присмотрелась внимательнее к белой каменной панели.
— Что там? — спросил Микаэль.
— Тебе не кажется, что он стал более прозрачным?
— Нет.
Я взглянула снова… потом еще пристальнее… Интересно, что там, внутри?
— Это касается меня, — выдохнула я. И тут я сама стала частью камня.
Я была окружена пульсирующим светом и движением. Менялся цвет — и возникали струящиеся фигуры, непохожие друг на друга. Я осознала с изумлением, сменившимся страхом, что фигуры живые. Многие были безлицыми духами, их тела были бледными и расплывчатыми, они растворялись в тумане, испугавшись меня. Другие не исчезали, но шарахались от меня, как только оказывались на расстоянии вытянутой руки, плача или шепча мольбы, как будто какая-то невидимая рука держала их в страхе. Некоторые были более плотными, хотя их тела были истощены, как будто их разрушила некая болезнь. Они не шептали и не молили. Они кричали от ярости и разочарования, что не могут до меня добраться. Их что-то останавливало, и они не могли коснуться меня, но ничто не ограничивало их в выражении своих эмоций. Я попыталась бежать, но та же сила, что держала их в страхе, пригвоздила меня к месту.
Я была внутри Сагреда. Духи вокруг меня — вот и все, что осталось от тех, кто был принесен в жертву и поглощен за все прошедшие века. Не только гоблины, но и эльфы, люди и гномы… хотя большинство были настолько бесплотны, что даже трудно было определить, к какой расе они принадлежат.
Ко мне направлялась одинокая фигура и, остановившись на расстоянии вытянутой руки, стала молча меня разглядывать. Его элегантные заостренные уши указывали на то, что он — эльф, красивый чистокровный эльф самого высокого происхождения. Его волосы были седыми, глаза серыми, как надвигающиеся грозовые тучи. И они были точной копией моих. На его лице медленно расцвела улыбка. Теперь понятно, почему моей матери было все равно, что ему почти девятьсот лет.
Эмалиэль Ангуис знал меня и ждал меня… все это время, всю мою жизнь.
— Доченька.
Как большинство маленьких девочек, росших без отца, я всегда старалась представить, как он выглядит. Тот, кто стоял передо мной, совсем не был похож на мои детские мечты. Например, я сейчас могла видеть сквозь него.
Я не могла пошевелиться. Я даже не знала, дышу ли я.
— Как? — прошептала я, но мой шепот отдался эхом только в моей голове, но не в ушах.
Он улыбнулся. Его улыбка была ободряющей и понимающей.
— Как ты оказалась здесь? И как я оказался здесь?
У меня перехватило горло, и я не могла говорить. Только кивнула.
— Потому что мне надо поговорить с тобой. Не бойся. Ты можешь видеть меня и всех остальных, но твое тело остается снаружи Сагреда в руках твоего хранителя. Ты в безопасности.
— Ты жив? — Не знаю, может, это бестактно, но я не могла не спросить.
— Сагред не забирает жизнь, — пояснил он. — Он поглощает ее. Я жив, но на другом уровне, с чем ты, думаю, знакома. Здесь внутри время течет иначе.
Я попыталась усмехнуться.
— Парочка моих недавно посаженных в тюрьму родственничков Бенарес утверждает то же самое.
Мой отец смотрел на меня, как будто пытался представить всю мою жизнь за эти несколько секунд. Его взгляд был такой напряженный, что мне захотелось отвести глаза. Но тогда я увижу плавающие привидения. Поэтому я предпочла смотреть на отца.
— Ты такая красивая, — произнес он. — Как твоя мама.
Неуютно под тяжестью его испытующего взгляда… и еще неуютнее от упоминания о моей матери… Я принялась теребить на юбке одну из бархатных фалд, расшитых драгоценными камнями.
— Обычно я не ношу такие платья. Сегодня бал-маскарад во дворце короля гоблинов. Нам же как-то надо было попасть сюда. Можно сказать, что я здесь нахожусь тайно. Надеть это платье и прийти на бал — вовсе не моя идея. — Я замолчала и перевела дух. — Я болтливая, да?
Он улыбнулся.
— Совсем нет. Ты меня нашла. Значит, все идет хорошо.
— Все идет так, как думали… по крайней мере один из нас. — Я могла смотреть сквозь отца и видеть, как за его спиной плавают привидения. Я моргнула. — Ты — хранитель Сагреда. Значит, ты ему нравишься, он хотя бы тебя не съест?
Отец еле сдержал улыбку.
— Оказаться здесь — тоже не моя идея.
— Могу понять. — Я рискнула перевести взгляд на привидений, а потом произнесла, понизив голос: — Твои соседи далеки от идеала, как мне кажется.
— Все, кто оказался здесь, — жертвы, некоторые совсем невинные. А некоторые — сущие дьяволы; их настолько ослепила жадность и поглотила страсть, что они преступили опасную черту.
Я подумала об Окнусе.
— Жадность отупляет, — прошептала я.
Отец согласно кивнул, его серые глаза блестели.
— Без исключения. Чем более могущественным становишься, тем больше тебя ослепляет твоя собственная жадность… и родственные ей пороки.
Точно так же говорил и Сарад Нукпана.
— Ты не мог найти менее отвратительное место, чем усыпальница? А то мурашки бегут по коже и от страха бросает в дрожь.
— Под самым носом у тех, кто жаждет больше всех. В таком месте, которое считают самым недостойным. Идеальное место.
В отличие от Сарада Нукпаны, который проводил над катакомбами много времени, медитируя, чем меньше я имею дел со склепами, тем лучше.
Я взялась за амулет на бриллиантовом колье.
— Это принадлежит тебе. Могу я как-нибудь вернуть его тебе?
— К сожалению, я не в той форме, чтобы забрать его.
К сожалению, он прав.
Я накрыла диск рукой. Он был теплым и, я бы сказала, каким-то довольным.
— Не предполагалось, что его можно будет приладить к тебе или к чему-нибудь навсегда?
— На меня напали из засады — скорее всего, их наняли кринсани. Я сбежал и сохранил свою жизнь, но без амулета. Кринсани подобрались совсем близко и почти нашли Сагред. Слишком близко, чтобы рисковать оставлять его там, где он был. А если переправить камень в другое место — есть риск, что обнаружат. Но войти в контакт с камнем — риск, что он тебя заберет.
— И ты предпочел дотронуться до него, чтобы остаться в склепе?
Отец кивнул.
— Камень хотел перекусить, прежде чем его положат в кроватку.
Он рассмеялся, и звук его смеха был богатым и серебряным.
— Никогда не приходила в голову такая мысль, но ты совершенно права. Когда он проголодается, он хочет кушать.
— Я знаю. Принц Чигару говорил мне.
По лицу отца пробежал тень.
— Мал’Салин.
— Ага! Я знаю. Я отнеслась ко всему, что он рассказал мне, критически… и в одной руке у меня всегда наготове любимый кинжал.
— Правильно, так и нужно, но в данном случае он не вводит тебя в заблуждение.
— Знаю и это. У меня такое чувство, что чем хуже себя чувствует Сагред, тем становится хуже вокруг.
В его глазах росла печаль.
— Как и мне.
Я судорожно вздохнула.
— Моя мама знала, что ты охранял Сагред?
— Я старался оградить ее от этого. Когда проживешь столько, сколько прожил я, начинаешь ценить и оберегать любое подобие обычной жизни, которая у тебя есть. Кринсани снова напали на мой след… и скоро они бы нашли Миранду. Я защитил ее единственным способом, который знал. Я оставил ее, уводя за собой преследователей.
Я представила, как все складывалось.
— Только они не погнались за тобой.
В его лице отразились одновременно гнев и печаль.
— Не все. Позже я узнал, что с ней произошло… и узнал о тебе.
Моя мать — одна против сильнейших шаманов Кринсани. Она была начинающим искателем… как я. У нее не осталось ни шанса. Благодаря Сагреду, я больше не начинающая… и меня до сих пор не убили, в отличие от нее.
Я проглотила слезы.
