— Чего у нас?
— Я про вашу клоунскую революцию 91-го года говорю. Я про неё ещё в самый первый день прочитал, так интересно было. И потом ещё читал много. Я, Лен, сейчас про август 91-го, наверное, больше знаю, чем про октябрь 17-го. Всё же, что ни говори, но в Интернете искать и читать куда как удобнее, чем в учебнике или просто в какой бумажной книжке.
— У нас в 91-м гражданская война зато не случилась.
— Так и я про то. А почему не случилось гражданской войны?
— Эээ… Люди поумнели?
— Угу, а у нас все дураки были и прямо всю жизнь до этого мечтали соседей перерезать.
— А почему тогда?
— Да у вас просто правых не было, вот почему, с обеих сторон воры и предатели, Кривда против Кривды, вот Народ ни одну из сторон и не поддержал, некого поддерживать просто было. С точки зрения масс вся эта возня в Москве была чем-то вроде борьбы двух мокриц в стеклянной банке. С одной стороны неслось:
Упала шляпа, упала на пол.
А с другой стороны, от их врагов, что-то вроде:
Жениха хотела, вот и залетела, ла-ла!
Ну. Какие знамёна, такие и бойцы. А вот если бы в 91-м кто-то громко, на всю страну, заорал:
Врагам на Русь не хаживать,Полков на Русь не важивать!Путей на Русь не видывать,Полей Руси не таптывать.
Вставайте, люди русские,На славный бой, на смертный бой.Вставайте, люди вольные,За нашу землю честную!
Да, вот так, громко. И что бы было с ними, с предателями? Да эту всю поносную ельцинско-горбачёвскую гнусь мигом как ветром сдуло бы. Только вот не встал никто, не сказал. И Народ промолчал. Одна мокрица задавила другую мокрицу — вот горе-то! Правда, потом оказалось, что победившая мокрица была куда как хуже и гаже проигравшей, но так ведь это всё уже сильно потом выяснилось.
— И что нам делать теперь, теоретик ты наш революционный?
— Теперь, Леночка, ты поднимешь с креслица свою попу и понесёшь её в ванную. Серьёзно, Лен, или умойся и расчешись, через полчаса уже Минск. Нас ведь сам товарищ Пономаренко встретить обещал, не забыла?
Ленка молча встала и ушла (похоже, обиделась).
А границу мы глубокой ночью пересекли. Там же, в Бресте, нам колёсные пары меняли на вагоне, но Ленка и Светка всё это, кажется, бессовестно проспали в своём купе. Во всяком случае, в зал они не выходили, как я.
Да, в зал. Мы прямо как баре едем, я раньше даже и не знал, что такие вагоны вообще существуют. Нас с Ленкой и Светкой в личном салон-вагоне рейхсфюрера везут и у меня с ними два купе та троих, во как!
И ещё у нас литерный поезд, который вне расписания идёт, почти не останавливаясь (только водой паровоз заправить останавливаемся). Кроме нашего с Ленкой и Светкой вагона в поезде есть ещё вагон-ресторан, штабной вагон и два вагона охраны. Несёмся, как сумасшедшие (хотя и всё равно медленнее, чем в 2013 году пригородные электрички ходят).
А охраны у нас, похоже, рота целая. С пулемётами и даже зенитными автоматами. Ночью, в Бресте, пока Ленка и Светка спали, я картину наблюдал, как охрана менялась. Молчаливые бойцы в фуражках с малиновым околышем молча меняли на постах таких же малоразговорчивых бойцов в чёрной форме с серебристыми молниями в петлицах. Да, вот мы уже и в СССР. Приехали. Мюллер отпустил нас.
А за моё освобождение Ленка ему новенький ноутбук (маленький компьютер) подарила (хотя как подарила — платил-то за него в магазине всё равно Мюллер). Но Ленка зато на тот ноутбук Мюллеру кучу всякой информации накачала на все случаи жизни. Правда, честно предупредила, что товарищ Сталин получит никак не меньше. И ещё вся эта информация запаролена (всё же Ленка не верит до конца немцам), и пароль Мюллер узнает по телефону, когда Ленка в Москву приедет. Мюллер был недоволен, я заметил, но всё равно согласился. Мне показалось, что он от Гесса (нового фюрера немцев) такое указание получил, вот и не возникал особо.
Поезд замедляет ход, подъезжаем к Минску. Нас Пономаренко, секретарь ЦК Белоруссии встречать должен. Ой, как же я волнуюсь! До сих пор не встречался с такими важными товарищами (Мюллер не в счёт — он не наш).
Причёсанная Ленка вышла из ванной с полотенцем под мышкой и влажным лицом. Умылась-таки, колбаса. А что у нас на завтрак? Рано ещё, седьмой час, но нас, наверное, всё равно покормят. Я бы яичницу с салом съел. Вовка, кстати, тоже любит такую (ой, как я по брату соскучился!). Из девчачьего купе выглядывает заспанная Светка (ага, тоже проснулась, сейчас я и её прогоню умываться!).
Дверь в вагон открывается, на пороге появляется отчего-то растерянный Тимофей Дмитриевич. Тьфу-тьфу!! Да не тот, не тот! Не переводчик вонючий. Этот — настоящий, старший лейтенант НКГБ и личный порученец товарища Меркулова. Тёзка он просто, так вот «повезло» ему.
Тимофей Дмитриевич входит со стороны штабного вагона и останавливается около стола. Ленка вопросительно смотрит на него с полотенцем под мышкой, Светка в ночной рубашке целиком выползла из купе, я тоже, верно, удивлённое лицо сделал.
А Тимофей Дмитриевич, постоял, помялся с ноги на ногу, да и сказал неожиданно: «Ребята… Ребята. Гм. Ребята — ВОЙНА!!»…
Глава 30
(написано Леной)
Твою ж дивизию!!
Да что за нафиг?! Сашка вон, со своим гробом старинным деревянным уже и добился чего-то, а я всё пытаюсь смартфон настроить. Твою мать!!
Не, не получается никак. Тоже мне, чудо техники XXI века. Примитивную радиопередачу поймать не могу. Да как это делается-то, а? Инструкцию, что-ли, почитать? Так это для ламеров.
Из Минска мы уже часа два, как уехали, и никакой Пономаренко с нами не встречался. Не до того ему, видно. Ну, понимаю я его, война началась всё же. Сашка со Светкой в шахматы в нашем купе играют, а я вот свой смартфон настроить пытаюсь безуспешно.
А ещё хвасталась, дура, что нафига, мол, нам эта фигня старинная нужна, если у меня такое чудо есть. Ага. Дура я. Не работает эта сволочь, не ловит радио местное. Сашка гроб деревянный, приёмником именуемый, настроил, а я смартфон не могу. Зараза!
Война. Ой, мама, война! Это я, значит, хотела как лучше, а получилось как всегда, да? Я точно лучше сделала?
Нет, с Германией войны не случилось, это факт, это я предотвратила, но…
А с Германией тут, у СССР, отношения вообще всё радужнее и радужнее. Мы с Сашкой газеты свежие попросили, за последний месяц, так там такое было!! В «Правде» на первой странице некролог Гитлера, представляете? В «Правде»!! С фотографией на четверть листа! Великий Вождь Германского народа… Предательский удар… Никогда не забудем… Советский народ скорбит… Выпавшее из разжавшихся пальцев знамя Борьбы подхватили верные товарищи… Звериный оскал империализма… Вместе мы победим. Ну, и так далее. Биография краткая ещё была его. Он, оказывается, в молодости художником стать хотел и даже рисовал довольно неплохо, а я и не знала о том, думала — он людоедом хотел стать.
Опп! Сашка с расстроенным видом вываливается из нашего купе, следом за ним — Светка довольная. Понятно, Сашка опять проиграл. Нет удивительного ничего тут, Светка очень здорово играет, она даже Мюллера обыгрывала в шахматы в Берлине. Кстати, Мюллер тут, в нашем вагоне едет. Не, на самом деле нет его, конечно, но считается, что он едет.
Высокая политика какая-то. Мюллер (второе лицо в Германии сейчас) едет в Москву. Отчего-то не самолётом, а поездом, но это не нашего ума дела, рейхсфюрер едет. Вот у него и литерный поезд и охрана из сотрудников НКГБ. Про нас же с Сашкой и Светкой вообще не знает никто (ну, я так надеюсь).
А теперь… теперь война. Всё, мои знания будущего окончательно утратили свою ценность. Война. Такого у нас точно не было.
Сашка как услышал от Тимофея Дмитриевича, что случилось, так наклонился ко мне и шепнул в ухо: «Приехали. А ведь всё началось с того, что я просто пошёл в гастроном за макаронами». Да, и ведь так всё и было.
Ой, время! Сейчас товарищ Молотов выступать будет! Мой смартфон не работает, но Сашка деревянный немецкий гроб настроить сумел, тот радио местное ловит.
Полдень. Вот, начало…
Граждане и гражданки Советского Союза!
Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, английские самолёты напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах на южных рубежах и подвергли бомбежке наши города — Баку, Батуми, Грозный, Майкоп и некоторые другие, причем убито и ранено более двадцати тысяч человек. Бомбардировка города Баку привела к чудовищному, невиданному пожару в городе. Горят пригороды Баку, горят нефтепромыслы, нефтесборники и нефтескважины.
